Если бы он мог отринуть страх за Лейлу хотя бы на миг, то он увидел бы, что с появлением ребенка у него появится настоящая цель в жизни. До сих пор он не покладая рук работал во благо других людей, а теперь у него будет ребенок, для которого он мог бы столько сделать…
– Я не стану запрещать тебе видеться с ребенком, Раффа.
Он вгляделся в лицо Лейлы. Интересно, почему она это сказала?
– Мы еще не обсуждали вопросы опекунства.
– Но ребенок должен жить с матерью…
– Ты не доверяешь мне, Лейла?
– Доверяю…
Не доверяет, подумал он, когда она замолчала. Лейла не могла доверить ему свою главную ценность – своего ребенка. И как иначе? Ведь она совсем не знала Раффу. Она просто хотела быть хорошей матерью. Она не сможет забыть, что ее мать трагически погибла, когда Лейла была совсем маленькой, а чувство потери до сих пор жило в ней.
– Вместе мы решим этот вопрос. Наверное, стоит вернуться к этому разговору, когда ты будешь чуть спокойнее.
– Года через два? – спросила она, задорно глядя ему в глаза.
– Как только будешь готова, – ласково ответил он.
Они замолчали на некоторое время, и затем она сказала:
– Мне кажется, я всегда буду помнить письмо, которое написала мне мама перед смертью. Она как будто хотела подготовить меня к таким большим событиям, как это.
– Что было в этом письме?
– Мне пришлось пообещать, что я буду смелой… Что схвачу жизнь за грудки и проложу сама себе дорогу, никому не позволю мешать мне или удерживать меня. – Она улыбнулась. – Я старалась держаться золотой середины, но перегнула палку в ту ночь.
Они оба перестарались, как помнил Раффа. Раньше он думал, что Лейле достаточно просто мечтать, ведь это может делать любая, даже самая тихая из сестер.
– Мы все уладим, Лейла, а пока я попрошу тебя об услуге.
Она посмотрела на него и вскинула брови.
– Что я могу для тебя сделать?
Болезнь бабушки огорошила его. Теперь Лейла поразила его новостью о ребенке. Может, если бы он познакомил их…
– Я хочу тебя кое с кем познакомить.
– С кем? – насторожилась Лейла.
– С бабушкой. Ты же хотела с ней познакомиться.
– Да, хотела. Но как это поможет нам с тобой?
– Я не знаю. Может, никак, – ответил Раффа. – Но мне кажется, мы должны сказать ей, что ты носишь ее первого правнука. Ты согласна?
Глава 8
Раффа хотел познакомить Лейлу с главой семейства? Может быть, он прав, и она в самом деле себя недооценивала? Она считала себя провинциалкой, а Раффу – обитателем какого-то совершенно другого мира, но этот образ вдребезги разбился; оказалось, что у них одни и те же заботы – семья и люди, зависящие от них.
– Но что я скажу твоей бабушке? – Лейле совершенно не хотелось расстраивать слабую здоровьем женщину. – Я беременна от тебя, но улетаю в Скавангу, так что своего правнука она может и не увидеть. Может, лучше нам с ней не знакомиться?
– Я не буду настаивать.
– Твоя бабушка болеет, и едва ли встреча со мной поможет ей поправиться.
– Ты очень удивишься. – В глазах у Раффы запрыгали задорные искорки. – Ты подаришь ей надежду.
– Не понимаю, каким образом.
– Бабушка совсем отчаялась, думает, что у меня никогда не будет семьи.
– То есть будешь размахивать мной, как знаменем победы? Как же это поможет? Уверена, бабушка хочет, чтобы ты остепенился и подарил ей внуков, но меня от этого уволь, прошу.
– Я никогда бы не стал вводить бабушку в заблуждение. Как и всегда, я скажу ей правду.
– Правда, конечно, ее обрадует.
– Уж лучше так.
Взгляд у Лейлы стал вдруг игривым.
– Мне кажется, ты очень плохо знаешь женщин, Раффа.
От удивления он вскинул голову. Он ведь был уверен, что прекрасно разбирается в женщинах.
– Мне кажется правильным познакомить мать моего ребенка с моей бабушкой, – сухо ответил он.
– И я буду очень рада с ней познакомиться, – ответила Лейла. – Но я отказываюсь как-то менять наши отношения.
Это были платонические отношения между двумя работающими вместе людьми, которые, как оказалось, станут родителями.
Раффа кивнул в знак согласия, но Лейла знала, что нужно держать ухо востро. Герцог Леон привык делать все по-своему, но ему придется свыкнуться с мыслью о том, что теперь все будет иначе.
Дом бабушки располагался вовсе не рядом с замком, как думала Лейла, а в часе езды оттуда, в более прохладной холмистой части острова. Раффа ехал по серпантину в открытом красном «мазерати», и она чувствовала приятное волнение оттого, что за рулем был мужчина, который твердо знал, что он делает, а из автомобиля открывались прекрасные виды на виноградники с одной стороны и море – с другой. Понемногу ее волнение от предстоящей встречи утихало.
Стоял чудесный день, легкий бриз приносил с собой ароматы цветов, и если бы этот мужчина не заставлял Лейлу так волноваться, то этот день был бы куда более приятным. Раффа был напряжен, как натянутая струна. Для него встреча Лейлы с бабушкой была очень важной. В нем было столько энергии, что эта энергия действовала как афродизиак, а сегодня это было совершенно лишним, ведь Лейла хотела выглядеть рассудительной и опрятной в глазах его бабушки, хотела показать, что если она и ошибалась, то повторять свои ошибки она не намерена.
– Бабушка очень ценит свое личное пространство, – сказал Раффа, сворачивая с основной дороги на проселочную, вдоль которой были высажены великолепные деревья.
– Ничего удивительного, что бабушка захотела жить отдельно от тебя, – сухо сказала Лейла. – Да еще и среди такой красоты! – Она вздохнула, любуясь роскошным пейзажем.
Раскидистые зеленые деревья обрамляли дорогу к каменному особняку. Входная дверь была веселого красного цвета, большие окна приветливо блестели, как на картинке, а вокруг на все лады пели птицы. Лейла никогда не видела таких очаровательных домиков, и ее поразили своей красотой ухоженные клумбы перед особняком и освежающие фонтаны во дворе.
– Здесь все как в сказке, – сказала Лейла, осматриваясь.
– Бабушка много работает в саду, вот и сказке конец, – ответил Раффа, надевая солнечные очки и открывая для Лейлы дверцу машины с ослепительной улыбкой.
– Пока мы не зашли… – Лейла посмотрела на него, остановившись на увитом плющом крыльце. – Что ты успел рассказать бабушке о нас?
– Я сказал, что познакомлю ее с моей хорошей подругой. Мы ведь так с тобой договорились, верно?
Она кивнула. Лейла ни за что на свете не поверила бы в то, что женщины могут просто дружить с Раффой Леоном, так что, кажется, ей удалось невозможное.
Раффа был одет в джинсы и облегающую футболку, подчеркивавшую все его мускулы. Он источал необузданную животную сексуальность, и все мысли Лейлы были лишь о близости с ним. А воспоминания об их ночи лишь усиливали желание.
– Ты прекрасно выглядишь, – сказал он, увидев, как она одергивает платье.
Лейла тщательно выбирала наряд, ведь бабушку ждали шокирующие новости, и не стоило удивлять ее еще и одеждой. Она надела платье в цветочек до колен, со скромным вырезом.
– Бабушка бегло говорит по-английски, но ни на одном из скандинавских языков, увы, не говорит, – пояснил Раффа. – И раз вы обе говорите по-английски…
– Все будет хорошо.
Раффа был таким красивым, что Лейла старалась не смотреть на него, она обрадовалась, когда услышала приближающиеся к двери шаги. На миг она отвлеклась, краем глаза залюбовавшись на своего спутника, но быстро сосредоточилась на предстоящей встрече.
Домработница встретила их тепло. На ее румяном лице сияла ласковая улыбка, она крепко обняла Раффу, как частого и любимого гостя. В доме царило оживление в связи с приездом внука, и, пока они шли через элегантно обставленные комнаты, Лейла чувствовала на себе любопытные взгляды.
– Герцогиня в саду, – сказала домработница, провожая их в залитую светом оранжерею.
Герцогиня. Сердце у Лейлы забилось быстрее. Один лишь титул бабушки Раффы звучал впечатляюще.
Лейла боялась, что хозяйка дома окажется великосветской дамой, но перед взором гостьи предстала изящная, похожая на птичку женщина с серебристыми волосами, забранными в высокий пучок. Поверх пучка сидела поеденная молью соломенная шляпа. Бабушка была подвижной и прямой, как струнка. На ней были широкие льняные брюки и рабочая рубашка с длинным рукавом, а поверх бабушка надела фартук с множеством карманов, из которых выглядывали колышки, ножницы и секаторы. Она руководила группой садовников, раздавая им указания, как генерал своим солдатам.
Достаточно было лишь взглянуть на Раффу, чтобы понять, как сильно он любил бабушку. Они души не чаяли друг в друге, подумала Лейла, увидев, как здоровяк внук обнимает крошечную бабушку. Когда Раффа посторонился, чтобы представить Лейлу, та поняла, что бабушка знала о ее приезде.
– Поговаривают, что вас можно поздравить! – воскликнула она, обнимая Лейлу. – Как же я рада за вас!
Лейла посмотрела на Раффу. Интересно, что он успел рассказать бабушке об их отношениях?
Он пожал плечами и посмотрел на нее веселым взглядом, как бы говоря, что Раффа Леон не станет держать ответ ни перед кем.
– Идем со мной, Лейла, – ласково позвала бабушка, не догадываясь о том, какое напряжение воцарилось между ее внуком и их гостьей. – Выпьем чаю в саду. Думаю, Рафаэль тебя понял, – задорно добавила она. – У тебя очень выразительные глаза.
– Если я обидела вас, прошу меня простить, – сказала Лейла, когда они сели.
– Не извиняйся, пожалуйста. Я знаю Рафаэля, и, что бы он мне ни говорил, я в состоянии сама составить мнение о ком-либо.
В густой тени плюмерии стоял стол, покрытый кружевной скатертью, а на нем поднос с тончайшей фарфоровой посудой. Лейла смотрела, как Раффа идет по подстриженной лужайке к дому, и герцогиня, проследив за ее взглядом, сказала:
– Не волнуйся ты так, девочка. Герцоги Кантабрийские всегда славились тем, что вели себя ужасно бестактно, когда наступала пора выбирать невесту.