Книга ксёндза Пшецлава Моецкого «Жестокость, убийства и суеверия евреев»[549] — один из самых известных и одновременно одиозных примеров антисемитской и антииудейской мифологии в польской культуре XVI–XVII вв. Она была опубликована в первый раз в те же годы, когда во Львове публиковалось сочинение Мелетия Пигаса, о котором речь шла выше, и была посвящена князю Янушу Острожскому, каштеляну Краковскому, представителю того рода, который в конце XVI в. возглавлял Константин Острожский, знаменитый лидер православного лагеря в общественной жизни восточных земель Речи Посполитой, к кому как к патрону постоянно обращалось Львовское православное братство и кто создал в Остроге православный просветительский центр с типографией. Схема этого хорошо известного и многократно проанализированного сочинения П. Моецкого проста: дьявол всегда стремился навредить человеку, лишить его надежды на спасение, начиная от грехопадения Адама и Евы. Одним из его следующих шагов было намерение убить Христа во младенчестве, и на это дьяволом был подбит царь Ирод; то, что не удалось Ироду, стали делать и делают до сих пор евреи, и Моецкий ссылается на длинный ряд примеров (Вильям Норвичский, Симеон Тридентский и др.) и, доказывая «иудейскую ненависть» к христианам, не забывает, конечно, написать о таком распространенном обвинении в адрес иудеев, как профанация причастия…
Ряд сочинений, принадлежащих к той же линии польской католической мысли, был написан доктором философии и медицины Себастьяном Слешковским. В частности, он обратился к тому, как «генеалогия еврейства», «основные законоположения Талмуда», «собственное учение раввинов» доказывают, что «неописуемая злоба и бесчисленные преступления евреев есть бесспорная правда», ибо все это «обильно» выражено в самом еврейском законодательстве[550].
В «Обращении к христианскому читателю» Слешковский считает необходимым сказать о происхождении «еврейского народа», чтобы сравнить «тех стародавных евреев и тех, сегодняшних» и показать, что Бог вовсе не на стороне современных евреев вопреки тому, что они сами о себе говорят. Он утверждает, что «сегодняшние» евреи не являются потомками тех, кто произошел от Авраама и Иакова, и в частности поэтому у них нет ни одного знака благодати Божией.
Основная же часть сочинения посвящена «главным установлениям еврейского Талмуда», и первый ее раздел имеет дело с «оскорблениями Господу Христу, Спасителю», которые начинаются с того, что он считается сыном Марии, который занимался ремеслом, вел жизнь обыкновенного человека, но по некоторым причинам был предан смерти. Слешковский пишет, что ни один народ не думает о Христе так мерзко, как думают евреи, и волосы встают дыбом, когда вспоминаешь, что именно они говорят и пишут о Христе.
Второй раздел этой части сочинения обращен к тому, как евреи в Талмуде «оскорбляют величие Божие». Они утверждают, что Бог, сотворив мир, «упражнялся» (czwiczył się), создавая разные веры; что он каждый день по утрам три часа читает Тору; что Моисей, вступив однажды на небо, увидел Бога, расставлявшего ударения в тексте Торы[551]; что каждый день Бог усердно молится; что у Бога есть особое место, где он в некоторое время «очень сильно плачет и сам себя терзает» (bardzo płacze / y samego siebie dręczy) за то, что, разгневавшись однажды на евреев, позволил разрушить иерусалимский Храм, отдал свой народ в рабство и рассеял по миру. Согласно Талмуду, Господь одевает ежедневно тфилины на голову, встает на колени и молится; когда только Бог вспоминает о страданиях, которые теперь переносят евреи, у него падают две слезы в океан, и обеими руками он бьет себя в грудь; Бог часто играл последние три часа дня с огромной рыбой Левиафаном, «чтобы избавиться от меланхолии» (aby pozbył melancholiey)[552], а потом непонятно почему в гневе убил эту рыбу, а ее мясо засолил и будет кормить этим мясом на том свете души святых[553]; во время диспута рабби Глейзера и его оппонентов Бог вмешался в дискуссию, подал аргумент в пользу Глейзера, а раввины, разозлившись, осудили Бога; Бог в ответ рассмеялся и сказал: «Мои сыновья меня одолели»; а некий раввин сумел обмануть и Бога, и дьявола, насколько был мудрым.
Третий раздел посвящен тому, как евреи схожим образом оскорбляют святых Ветхого Завета; четвертый — оскорблениям против Закона Моисеева; а пятый — «оскорблениям всего человеческого», где и «обнаруживается еврейский яд против христиан». Согласно Талмуду в изложении Слешковского, каждый еврей трижды в день должен проклясть христиан, а изображения Христа уничтожать вместе с изображениями короля, князя, господ; и «священники еврейские» должны делать то же самое трижды в день, молясь в храме против Иисуса; согласно Талмуду, Бог заповедал евреям, насколько они могут, предательством, насилием, лихвой или кражей присваивать имущество христиан; евреям якобы предписано каждого христианина трактовать как скотину и соответствующим образом по отношению к христианам себя вести; еврей не должен чинить зла язычникам, но каждому христианину должен вредить, сколько сможет, стараясь его уморить и изжить со света; если еврей видит христианина в опасности и может его спасти, то спасать его он не должен, но, напротив, должен подтолкнуть христианина к гибели; для евреев христианские церкви есть места погибели и идолопоклонства, которые евреи должны разрушать; христианское Евангелие — явный грех и открытое зло — должно быть сжигаемо евреями, хотя в нем и содержится имя Божие.
Последний раздел посвящен «предрассудкам и вздорным выдумкам евреев» (supersticye y bałamutstwa Żydowskie), таким как то, что душа человека переходит из одного тела в другое, потом еще в одно, потом в третье; но если очередное тело грешит, то душа из него попадает в огонь геенны; души тех, кто не учен, в момент воскресения в тела свои не вернутся; были два раввина, которые накануне субботнего дня рождали двух телят, а потом их обоих съедали; тот, кто будет в субботу три раза есть, достигнет вечной жизни на том свете; кто молится лицом на юг — достигнет мудрости, лицом на север — станет богатым и т. п.
Аналогичное, но намного более краткое сочинение[554] чуть ранее написал и издал Ян Ахаций Кмита, польский писатель эпохи Сигизмунда III. Он сообщает, что Талмуд складывается из четырех книг, и его вероучительное достоинство в иудейской традиции выше достоинства Пятикнижия Моисеева и пророческих книг[555]. Это утверждение иллюстрируется рассказом о том, как к некоему раввину пришли ученики и стали спрашивать, как выйти на путь спасения. Ответ раввина квалифицирован Кмитой как «еврейское сумасшествие» (szałberstwo Żydowskie). Он велел пришедшим преданно следовать нормам Талмуда и запретить детям ориентироваться на Библию, ибо «слабо ее учение»[556].
Далее Кмита отвечает лишь на один вопрос: «Чем Бог занят денно и нощно?»[557], согласно Талмуду, — и оказывается, что Бог «денно и нощно» учит Талмуд! А если у какого-либо еврея что-то болит — то и у Бога болят голова и плечи, ибо он «страдает болью праведных — тех, кто черпает мудрость в Талмуде»[558]. Кмита называет такой вымысел «постыдной ересью», так как каждый день испытывают боль и добродетельные, и грешные люди; значит и Бог каждый день «недомогает», а это противоречит вере в то, что Бог бесстрастен[559].
На вопрос, чем именно занят Бог в течение дня, ответ, данный раввином, в изложении Кмиты, был следующим: всего в дне 12 часов; три часа Бог сидит и изучает Талмуд; потом сидит три часа на двух престолах и судит; потом три часа занят делами милосердия; а три последних часа играет с рыбой Левиафан, которая невероятно велика… А ночью Бог, оказывается, ездит на херувимах и навещает один за другим 24 вечных века; и Бога не знает смеха с тех пор, как разрушен Храм, и он будет плакать, покуда иерусалимский Храм и Израиль не воссоединятся… В ответ же на вопрос, «что Бог делает, чтобы не печалиться» (aby się nie frasował), раввин отвечает, что Бог учит Талмуду тех детей, которые умирают во младенчестве, потому что не знают Талмуда[560].
Ян Ахаций Кмита опубликовал ряд иных сочинений о евреях и иудаизме, и они пока не изучены должным образом[561].
Еще один характерный своей тривиальностью и репрезентативностью пример — текст польского проповедника середины XVII в. Павла Рушеля, который был обнаружен нами в составе большой книги, посвященной почитанию Св. Креста. Благодаря своей банальности это сочинение позволило достаточно ясно увидеть и саму структуру антисемитского дискурса, и его идеологические (интеллектуальные) истоки[562].
Важно констатировать, что в охарактеризованных польских антииудейских текстах конца XVI — начала XVII вв. аккумулированы именно общие места средневековых и раннемодерных представлений о евреях в традиционной католической культуре. Своей неоригинальностью они выявляют именно ментальные установки мышления большей, видимо, части католического духовенства и католической «интеллигенции» той эпохи — в том, что относится к иудаизму. Характерной параллелью, судя по всему, был пример Михалона Литвина. За этим псевдонимом скрывался, как принято считать, католик литовского происхождения, секретарь великокняжеской канцелярии Литовского государства в 1530–1550-е годы Венцеслав Миколаевич