«Вспомни, что Ты, как глину, обделал меня, и в прах обратил меня?» (Иов 10: 9). Бог же ему: «Прах ты и в прах возвратишься» (Быт 3: 19). И сказано: «Я уподобился грязи и стал, как прах и пепел» (Иов 30: 19). Грязь получается из воды и глины так, что оба вещества сохраняются. Пепел же происходит из огня и дерева, но оба они исчезают. Тайна сего ясна, но следует по-иному истолковать ее. Так чем же ты гордишься, прах? Чем превозносишься, персть? Чем хвалишься, пепел?
Возможно, ты ответишь, что только Адам был создан из праха земного, ты же произошел от человеческого семени. Но «кто может родиться чистым от нечистого семени?» (Иов 14: 4). «Что такое человек, чтобы быть ему чистым, и чтобы рожденному женщиною быть праведным?» (Иов 15: 14). Ибо «вот, я в беззакониях зачат, и во грехах родила меня матерь моя» (Пс 50: 7). Не в одном лишь беззаконии зачат, не в одном только грехе, но во многих беззакониях и многих грехах. В беззакониях и грехах собственных, но также и чужих. Ибо зачатие бывает двояко: есть зачатие семени, есть же зачатие естества. Первое совершают, во втором получают свойства. Родители совершают первое. Потомство получает пороки во втором. Кто не знает, что даже соитие супругов не лишено вожделения плоти, пыла желания и зловония похоти? Потому зачатое семя осквернено, запятнано, опорочено. И душа, вложенная в это семя, принимает на себя пятно греха, скверну вины и нечистоты беззакония. Так нечистый сосуд делает нечистой влитую жидкость. Так человек, прикоснувшись к грязи, сам становится грязным.
Душа же имеет три природные способности, или силы: разумную, дабы различать добро и зло; раздражительную, дабы отвергать зло; желающую, дабы стремиться к добру. Но с самого начала эти три способности развращаются тремя противоположными им грехами. Разумная сила — неведением, дабы не различать добра и зла; раздражительная сила — гневливостью, дабы отвергать добро; желающая сила — вожделением, дабы стремиться ко злу. И так первая из них рождает проступок (delictum), последняя — грех (peccatum), а средняя — то и другое. Ибо проступок состоит в том, чтобы не делать должного. Грех же — делать недолжное. И эти три порока приходят с помощью трех соблазнов извращенной плоти. Ибо при плотском сношении усыпляется взор разума, чтобы посеять неведение, возбуждается похоть, чтобы насадить гнев, пресыщается желание, чтобы вызвать страсть. Вот каково самовластие плоти, закон членов, основание греха, недуг естества, пища смерти. Без сего никто не родится, никто не умирает. И хотя вина за эти пороки подчас смывается, но не преходит их действие. Итак, «если говорим, что не имеем греха, — обманываем самих себя, и истины нет в нас» (1 Ин 1: 8). О тяжкая нужда! О несчастное состояние! Прежде, нежели согрешим, мы уже связаны грехом. Прежде, нежели преступим закон, уже держимы беззаконием. «Одним человеком грех вошел в мир, и грехом смерть, и смерть перешла во всех человеков» (Рим 5: 12). Не сказано ли: «Отцы ели горький виноград, а у детей на зубах оскомина» (Иер 31: 29)?
Но послушай, чем питается плод во чреве. Менструальной кровью! Ведь женщины перестают испускать ее после зачатия, чтобы этой кровью питался зачатый плод. Говорят, что кровь эта столь гнусна и нечиста, что от соприкосновения с ней не родятся плоды, деревья сохнут и не дают побегов, травы умирают. Если же от нее вкусит собака, тотчас впадает в бешенство.
Зачатый во чреве плод приобретает порок семени, потому бывает, что младенцы рождаются прокаженными или с несоразмерными частями тела. И согласно Закону Моисееву женщина, из которой истекает такая кровь, считается нечистой (Лев 15: 19–24; 18: 19). Если же кто возляжет с ней, повинен смерти (Лев 20: 18). Из-за нечистоты менструальных кровей Законом Моисеевым предписано, чтобы женщина, родившая сына, не входила во Храм сорок дней, родившая же дочь — семьдесят (Лев 12).
Итак, «на что дан страдальцу свет, и жизнь огорченным душою» (Иов 3: 20)? Счастливы те, кто умер, не родившись, вкусил прежде смерть, чем узрел жизнь. Ведь некоторые родятся столь уродливыми и неестественными, что кажутся и не людьми вовсе, но некой мерзостью. Лучше бы им было вовсе не являться на свет, ибо их страшатся как страшилищ и выставляют на потеху. Многие же рождаются лишенные членов или чувств: скорбь друзей, бесславие родителей, стыд родичей! Да что говорить лишь о некоторых? Ведь все люди рождаются, лишенные знания, речи, силы. Плачущие, слабые, немощные, мало отличные от диких зверей и даже уступающие им. Ибо зверь, как родился, тотчас может ходить. Мы же не только на ноги встать не можем, но и на четвереньках не ползем.
Все мы рождаемся, стеная, дабы явить ничтожность естества. Мальчик, родившись, кричит: «А»! Девочка же: «Е»! Так они кричат «Е» либо «А», поскольку родила их Ева. Что же тогда означает «Ева»? Это стоны скорбящего, выражающие силу скорби. Потому до грехопадения звалась она женою, после же стала Евой. И сказано было ей: «В болезни будешь рождать детей» (Быт 3: 16). Боль роженицы превосходит всякую иную. Ведь Рахиль испустила дух от боли рождения и, умирая, «нарекла имя сыну своему Бенони, то есть сын скорби» (Быт 35: 18). Жена Финееса, настигнутая внезапными бедами, родила и умерла. В самый же момент смерти нарекла имя сыну своему Ихавод[599] (1 Цар 19: 22). «Женщина, когда рождает, терпит скорбь; когда же родит сына, уже не помнит скорби от радости, потому что родился человек в мир» (Ин 16: 21). Итак, зачинает она в нечистотах и зловонии, рождает в скорби и страдании, вскармливает в нужде и трудах, опекает в непрестанном страхе.
Нагим выходит человек из чрева, нагим уходит. Нищим приходит в мир, нищим покидает его. «Наг я вышел из чрева матери моей, наг и возвращуся» (Иов 1: 21). «Ибо мы ничего не принесли в мир; явно, что ничего не можем вынести из него» (1 Тим 6: 7). Если же кто выходит из чрева облаченным, то в какую ризу? Стыдно сказать, стыднее услышать, еще стыднее увидеть ее: мерзкую шкурку, обагренную кровью. Это та преграда, о которой сказала при родах Фамарь: «Как ты расторг себе преграду? И нарекла ему имя Фарес» (Быт 38: 29).
О ничтожное бесчестие человеческого состояния! О бесчестное состояние человеческой ничтожности! Исследуй травы и деревья: они дают цветы, листву, плоды. Ты же производишь гнид, вшей и глистов. Они изливают масло, вино и бальзам, ты же — слюну, мочу и кал. От них исходит благовонный аромат, ты испускаешь мерзостное зловоние. Каково дерево, таков и плод! «Не может дерево доброе приносить плоды худые» (Мф 7: 18). А что есть человек, как не перевернутое дерево? Волосы — его корни. Основание ствола — голова и шея. Грудь с чревом — сам ствол. Руки и ноги суть ветви, пальцы с суставами — побеги. Таков человек: лист, сорванный ветром; соломинка, иссушенная солнцем (Иов 13: 25).
После начала творения, как мы читаем, люди жили девятьсот и более лет. Но жизнь человеческая постепенно уменьшалась. И сказал Господь Ною: «Не вечно Духу Моему быть с человеками, потому что они плоть; пусть будут дни их сто двадцать лет» (Быт 6: 3). Этот срок был установлен как для всей жизни, так и для покаяния. С тех пор, согласно писаниям, редко люди жили больше. Но жизнь человеческая все умалялась. И вот говорит псалмопевец: «Дней лет наших — семьдесят лет, а если в силах — восемьдесят лет; и большая их часть — труд и болезнь» (Пс 89: 10). А теперь «Не малы ли дни мои?» (Иов 10: 20). Дни наши «бегут скорее челнока» (Иов 7: 6). «Человек, рожденный от жены, краткодневен» (Иов 14: 1) и проч. Теперь уже немногие доживают до шестидесяти лет, весьма немногие — до семидесяти.
Если же кто достигнет старости, сердце его тотчас помрачается и голова затемняется, дух угасает и дыхание смердит, лицо морщинится и осанка кривится, взор мутится и пальцы трясутся, из ноздрей течет и волосы выпадают, хватка слабеет, движения коснеют, зубы гноятся и уши глохнут. Старик легко раздражается и медленно успокаивается. Все принимает на веру, и его не переубедить. Упрям он и жаден, вечно скорбит и жалуется. Охоч поговорить, но не любит слушать; быстр на гнев. Восхваляет древних и отвергает нынешних. Обличает настоящее и украшает минувшее. Воздыхает и томится, мучается и болеет. Вот что говорит поэт: «Много невзгод старика окружает»[600] и проч. Посему да не возносятся старцы над юношей, не хвалятся юноши перед старцем. Он был таким же, как мы, и мы станем такими же, как он.
«Птица рождается для полета, человек же рождается для труда» (Иов 5: 7). «Все дни его — труды и скорби; даже ночью сердце его не знает покоя. Не суета ли все это?» (Еккл 2: 23). Нет под солнцем ничего без труда, под луною ничего без утомления. Нет в сем временном мире ничего без суеты. Ибо само время есть мера движения вещей преходящих. «Суета сует, сказал Екклесиаст… все суета» (Еккл 1: 2)! О сколь различны заботы людские, разнообразны занятия! Но один у них конец, один исход: «труд, и томление духа» (Еккл 1: 17). «Много трудов предназначено каждому человеку, и тяжело иго на сынах Адама со дня исхода из чрева матери их до дня возвращения к матери всех» (Сир 40: 1).
Пускай мудрецы исследуют и познают высоты неба, просторы земли и глубины моря. Пусть они о каждом вопросе спорят, обо всем рассуждают, вечно учатся или поучают. Что им принесут сии занятия кроме труда, скорби и томления духа? Это на опыте познал сказавший: