«Ибо мед источают уста блудницы и мягче елея речь ее; но последствия от нее горьки, как полынь, остры, как меч обоюдоострый» (Прит 5: 3–4).
Этот хорошо знакомый враг обитает не вдали, но вблизи, не вовне, но внутри, ибо «сила его в чреслах его и крепость его в мускулах чрева его» (Иов 40: 11). Изгнать его можно только избежав, а убить — обессилив. Причины распутства — изобилие и произволение. Для совершения же его требуется удобный случай и предрасположенность. Оно развращает всякий возраст, приводит в смятение всякий пол, всякое сословие разрушает, всякое достоинство низвергает. Нападает на стариков и юношей, мужчин и женщин, разумных и простецов, высших и низших, наконец, и на самих священников. Ночь они проводят в объятиях Венеры, а утром почитают Деву. Стыдно произнести, еще постыдней сделать, однако же следует сказать об этом, дабы не совершалось: ночью они в постели играются с сыном Венеры, утром же приносят на алтаре Сына Девы.
Кто в силах исчислить множество его видов? Ибо распутство разрушило пять городов с окрестностями (Быт 19; Прем 10: 6). Оно умертвило Сихема вместе со всем народом его (Быт 34: 25–27). Оно поразило Ира и Онана, сыновей Иудиных (Быт 38: 6–10). Иудея и Мадианитянку пронзило кинжалом (Чис 25: 6–8). Ради жены левита истребило колено Вениаминово (Суд 19–20). Сыновей Илия священника убило на войне (1 Цар 4: 1–11). Распутство погубило Урию (2 Цар 11: 2–17), умертвило Амона (4 Цар 21: 18–26; 2 Пар 33: 21–25), старейшин побило камнями (Дан 13), принесло проклятие Рувиму (Быт 35: 22; 49: 3–4), соблазнило Самсона (Суд 16), развратило Соломона (3 Цар 11: 3). Истинно написано: «Многие погибли через красоту женскую» (Сир 9: 9). Ведь «вино и женщины развращают разумных и рассудительных подвергают осуждению» (Сир 19: 2). Развратность «многих повергла ранеными, и много сильных убиты ею; дом ее — пути в преисподнюю, нисходящие во внутренние жилища смерти» (Прит 7: 26–27). Она лишает сил, ослабляет разум, поглощает время, расточает богатства.
Распутство принимает и тот постыдный вид, который, однако, не смущается именовать апостол: «Потому предал их Бог постыдным страстям: женщины их заменили естественное употребление противоестественным; подобно и мужчины, оставив естественное употребление женского пола, разжигались похотью друг на друга, мужчины на мужчинах делая срам» (1 Рим 1: 26–27). Что постыдней сего стыда? Что греховней сего греха? В Законе соитие мужчины с мужчиной приравнено к соитию человека со скотом. Ибо написано в книге Левит: «Не ложись с мужчиною, как с женщиною: это мерзость. И ни с каким скотом не ложись, чтобы оскверниться с ним» (Лев 18: 22–23). За оба греха предписано равное наказание: «Если кто ляжет с мужчиною, как с женщиною, то оба они сделали мерзость: да будут преданы смерти… Кто смесится со скотиною, того предать смерти, и скотину убейте» (Лев 20: 13–15). Кто имеет уши слышать, да слышит! Пускай безумствующий образумится!
Тяжесть этой вины видна из наказания: «И одождил Господь на Содом и Гоморру серу и огонь от Господа с неба» (Быт 19: 24). Ибо Бог не поручил наказание сего греха ни ангелу, ни человеку, но оставил отмщение за Собой, согласно сказанному: «Мне отмщение и Аз воздам» (Рим 12: 19; Втор 32: 35). Потому одождил Господь от Господа, то есть от Себя Самого, не ливень или росу, но серу и огонь. Серу пролил на зловоние похоти, а огонь — на пыл желания, чтобы наказание было сообразно греху. И не сказано «послал», но «одождил», дабы обозначить мощь и изобилие кары. Никого не пожалел взор Его, но умертвил сразу всех. И жену Лотову, которая оглянулась назад, обратил в соляной столп (Быт 19: 26). И не только города сии, но и всю окрестную землю Он обратил в Мертвое море и Соляную долину. «Страшно впасть в руки Бога живаго!» (Евр 10: 31). Чем больше Он являет свое великодушное терпение, тем суровее совершает отмщение.
Алчный собирает богатства, и скупец сохраняет; чревоугодник пробует удовольствия, и развратник вкушает; так честолюбец желает почестей, и гордец превозносит их. Человек тщеславный всегда боязлив, всегда напряжен, как бы не сказать или не сделать чего неугодного людям. Изображает смирение, являет ложное достоинство, выказывает обходительность, вид принимает радушный, подражает и повинуется. Всех почитает, всякому кланяется. Часто бывает при дворах, навещает вельмож. Встает при встрече и заключает в объятия, рукоплещет и льстит. Он хорошо знает слова поэта: «Если пылинки и нет — все равно ты стряхни ее нежно»[617].
Горяч он и решителен, когда хочет угодить, прохладен и расслаблен, если угождать не хочет. Порицает зло и осуждает нечестие. Но одно осуждает с одними, другое — с другими, лишь бы его сочли достойным и назвали приятным; лишь бы люди его хвалили и всякий его одобрял. Но вот внутри себя он ведет тяжкую битву и нелегкое состязание. Когда нечестие волнует его душу, тщеславие удерживает руку и предложенное нечестием отвергает. Так играют друг с другом, словно мать и дочь, нечестие и тщеславие. На людях мать подчиняется, а наедине дочь не противится. Одной достается все явное, другой — потаенное. Тщеславный человек охотно печется о власти. Он ходит вокруг нее и говорит: «О когда же будет властвовать тот, кто суров в справедливости и благочестив в милосердии; кого не собьет с пути ни любовь, ни вражда; кого не совратит ни мольба, ни мзда; кто верит верным и внимает просящим; смиренный и благосклонный, щедрый и кроткий, твердый и терпеливый, мудрый и хитроумный».
Если же все эти уловки не приносят честолюбцу пользы, он прибегает к иным. Зовет на помощь Симона и обращается к Гиезию. С помощью первого он пытается купить у второго то, чего сам не может добиться. Умоляет и обещает, предлагает и дает. О стыд! Благодать, которую не получил даром, стремится обрести всеми правдами и неправдами. И не отступается, но, напротив, наступает и силою присваивает почести, бесстыдно захватывает должности, при поддержке друзей и помощи родных. Распаляется такой жаждой господства, желанием власти, что не страшится раскола, не боится соблазна. Но Гиезия поразила проказа (4 Цар 5: 19–27), и Симон с деньгами своими погиб (Деян 8: 18–24). Корея и бывших с ним пожрал огонь, а Дафана и Авирона живыми поглотила земля (Чис 16). Посему никто да не дерзает присваивать себе почести, кроме тех людей, кого Бог призвал, как Аарона.
Очевидный пример тщеславия — Авессалом. Стремясь к царской власти, он «завел у себя колесницы и лошадей и пятьдесят скороходов. И вставал Авессалом рано утром, и становился при дороге у ворот, и когда кто-нибудь, имея тяжбу, шел к царю на суд, Авессалом подзывал его к себе и спрашивал: из какого города ты? И когда тот отвечал: из такого-то колена Израилева раб твой, тогда отвечал ему Авессалом: речи твои добры и справедливы, но у царя некому выслушать тебя. И говорил ему Авессалом: о, если бы кто поставил меня судьей в этой земле! Ко мне приходил бы всякий, кто имеет тяжбу, и я судил бы его по правде. И когда подходил кто-нибудь поприветствовать его, то он простирал руку свою и, обняв, целовал его. Так поступал Авессалом со всяким израильтянином, приходившим на суд к царю, и обольщал он сердца израильтян» (2 Цар 15: 1–6). Придя же в Хеврон, Авессалом «разослал лазутчиков во все колена Израилевы, сказав: когда вы услышите звук трубы, то говорите: Авессалом воцарился в Хевроне» (2 Цар 15: 10). «И составился сильный заговор, и народ стекался и умножался около Авессалома» (2 Цар 15: 12).
Но пускай тщеславный человек превозносится и поднимается на вершину. Тотчас возрастут его заботы, умножатся тревоги; все больше он будет воздерживаться, все дольше бодрствовать. От этого природа его разрушается, дух слабеет, сон теряется, желания пропадают, силы иссякают, тело истончается. Так, оскудев сам в себе, он «не доживет до половины дней своих» (Пс 54: 24), но завершит жалкую жизнь ничтожным концом. Истинно говорит поэт: «Рушат громады себя»[618], не дается «великому долго / Выстоять»[619], к небу вознесшись, «чем выше он прянет, / Тем страшней падет с высоты»[620]. Но еще вернее сказал пророк: «Видел я нечестивца, превозносившегося и высившегося, как кедры ливанские. И прошел я мимо, и вот его нет, и не обретается место его» (Пс 36: 35–36). «Прежде чем исполнятся дни его, погибнет. Сбросит он, как виноградная лоза, недозрелую ягоду свою и, как маслина, стряхнет цвет свой» (Иов 15: 32–33). Вот что говорит мудрец: «Всякой власти жизнь коротка» (Сир 10: 11).
Как только тщеславный человек достигает почета, он обращается к гордыне и дает волю бахвальству. Не заботится о пользе, но печется о первенстве. Мнит себя лучшим, потому что считает наивысшим. Однако благим человека делает не звание, но добродетель, не должность, но достоинство. Прежних друзей такой человек отвергает, вчерашних знакомых не признаёт, старых соратников презирает. Отвращает лицо, воздевает взор, поднимает голову, выказывает чванство, выражается напыщенно, мыслит высокомерно. Не хочет подчиняться, но желает господствовать. Ко всем, кто выше его, враждебен; подданным тягостен. Тяжелых трудов не терпит, замыслов не откладывает. Он безудержный и дерзкий, хвастливый и надменный, невыносимый и наглый.