— То есть, так ты видишь честного торговца?
— Репутация как торговца у неё безукоризненная! — гордо заявил Черномор. — Я не нашёл ни одного недовольного как в моих базах данных, так и во всех сегментах мировой сети. Всё чисто, чётко и как я могу видеть — более чем конфиденциально. Вероятно, благодаря тем самым схемам госпожи Князевой. Должен ли я копнуть глубже?
— Пока не надо, спасибо, Черномор.
— Мне нравится, когда вы зовёте меня по имени. Я кажусь себе значимым. Это нелепо и глупо, но почему-то приятно. Должно быть, я очень несовершенный искусственный интеллект. Хотя, почему «должно быть».
— Мне нужны данные по гибели предыдущего Зодчего, — приказал я. — Видеоряд, информационные слепки всего, что там было вокруг в тот момент, что происходило до и после.
— Загрузить прямо сейчас?
— Нет. Просто собери всё это…
— Но я уже собрал, Хозяин…
— Тогда жди, напомни мне перед сном об этом.
Вездеход забрался на холм, и я выпрыгнул из кабины.
— Господин Вепрь, — обратился я к командиру охотников. — Не сочтите за наглость, но не могли бы вы заехать в Орхово и передать им новости о лесопилке?
— Конечно, ваше благородие. С удовольствием. Мы сделали большое дело.
— Их будет много больше, — улыбнулся ему я. Попрощался с Вепрем и Танком, а затем направился к казарме, где почти сразу нашёл заместителя Снегова и рассказал тому о ситуации с витязем. Худощавый бледный офицер новость принял с честью, и уже через пять минут отправил к монастырскому подворью несколько солдат охраны.
Я же двинулся прямиком к Конструкту и приценился к ресурсам. На трансмутатор пока не хватало. Немного, но всё-таки. Если разобрать одно из старых зданий, то, может быть… Но тогда я вышвырну на улицу либо солдат, либо их снаряжение. Ради высшей цели, конечно. Вот только сколько времени я на этом выиграю? День-два?
Нет, солдаты гарнизона мне тоже нужны, и жизнь всех людей, находящихся под влиянием моего Конструкта, я собираюсь делать только лучше. Потому что Врата Семи Миров быстро не построить, и гораздо проще идти к цели с лояльным населением.
Живот вдруг заурчал так неприлично громко, что я на миг даже не понял, откуда раздаётся столь странный звук. Застыл, пытаясь вспомнить, когда же последний раз нормально ел. Утром? А сейчас уже почти вечер. Причём день-то долгий вышел, организм нельзя так насиловать.
Что ж… Совместим приятное с полезным. Завернув в тряпьё клинок Фурсова и поправив поясную сумку с часами мёртвого артиллериста, я двинулся в «Логово».
Свободных мест в трактире хватало. Наверное, треть столов пустовала. Из колонок лилась приятная этническая музыка народов Африки, по залу сновали симпатичные официантки, и некоторые улыбались клиентам весьма недвусмысленно. Билли Дигриаза я увидел с порога. Американец сидел в углу заведения, в расстёгнутой рубахе, и, склонившись над столиком, что-то строчил.
Первым моим желанием было присоединиться к нему, но потом я увидел, в каком воодушевлённом раже он царапает бумагу ручкой, и посчитал такое вмешательство со своей стороны — жестоким преступлением. Потому сел за столик неподалёку, планируя поприветствовать барона, как только тот выйдет из творческого исступления.
— Доброго вечера вам, господин Зодчий, — послышалось рядом с моим столиком. Я поднял голову и увидел Паулину Князеву.
— Позвольте мне обслужить вас.
Она чуть наклонилась вперёд, осознанно демонстрируя своё декольте.
— С превеликим удовольствием, — улыбнулся я хозяйке трактира. — Слона бы съел.
— Слонов в меню нет, но… Мы можем что-нибудь придумать.
— Пока я бы остановился на тушёном мясе и кружке хорошего пива.
— Для вас только самое лучшее. Может быть, что-нибудь ещё? — она говорила с придыханием. — Девочку?
Я улыбнулся и помотал головой.
— Двух девочек? — нахмурилась Паулина.
— Вас, госпожа Князева.
— Ммм… Я стою сильно дороже, господин Зодчий, — подмигнула хозяйка трактира.
— У меня есть пара интересных вещей на продажу, госпожа Князева. И мне бы хотелось показать их вам. Но, конечно, не публично.
Взгляд красотки коснулся свёртка с клинком Фурсова.
— Вы знаете, как заинтриговать даму. Но такие дела нужно делать на сытый желудок, господин Зодчий. Поэтому я подойду к вам после ужина. И кстати, — она наклонилась ко мне совсем низко, что я ощутил её дыхание. — Мы убрали тот мусор, оставленный вами в прошлый раз в покоях барона Дигриаза. В знак крепнущей между нами дружбы.
Я проводил хозяйку трактира взглядом, наслаждаясь грацией её движений, а когда повернулся, то передо мной сидел Билли.
— Ты не поздороваться с Билли! — проговорил он, и от него хорошо пахнуло алкоголем. — Вай? Оу… Зачьем?
— Правильно будет — почему, — поправил его я.
— Окей! Почьему?
— Нельзя пугать чужую музу, Билли. Это большой грех!
Американец откинулся, хлопнул ладонью по столу.
— Оу! Если бы мой первая жена слышать это! Миша, я обожаю тебья!
— Вижу, идёт работа?
— Кипит, май френд. Кипит! Выпьем?
Передо мной оказалась кружка с пенистым напитком, и почти сразу же американец слетал за своей. Его рукописи рассыпались по заляпанному столику, пара листов упала на пол и там источала Эхо. Барон икнул, сграбастал их и запихал, довольно грубо, в кожаную папку.
Мы немного поболтали ни о чём, я попытался расспросить про жену Билли, но он очень ловко уходил от любых вопросов на эту тему. Вскоре принесли горячее, и даже не заметил, как умял огромную тарелку ароматного, нежного мяса с овощами. Пиво тоже прекрасно дополнило трапезу. Допив кружку, я отодвинул её в сторону, и тут же рядом оказалась служанка. Наклонилась:
— Госпожа ожидает вас, позвольте, я провожу?
— Ты куда, май френд? — вскинулся американец, когда я поднялся из-за стола.
— Есть у меня небольшое дело к хозяйке.
— Оу! Ноу вопросов, май друг! — расплылся в улыбке Билли. — Ноу вопросов.
Я забрал свёрток с клинком и пошёл вслед за девушкой. Та провела меня на второй этаж, на уже знакомый балкон. Внизу Билли богатырским залпом допил пиво, отыскал меня взглядом и показал два больших пальца, при этом не отпуская кружку.
Официантка провела меня к двери, находящейся в самом конце балкона. Кротко постучала.
— Открыто, — раздался голос Паулины.
— Прошу, господин Зодчий, — поклонилась девушка и ушла. Я потянул за ручку и встал на пороге.
Паулина ждала меня, прислонившись к массивному столу, и из одежды на ней был лишь полупрозрачный пеньюар.
— Хм… — только и смог сказать я.
— Между нами есть напряжение. Если мы хотим говорить о делах, было бы неплохо его снять, господин Зодчий.
Она повела плечом, и невесомый пеньюар опустился на пол.
Я шагнул вперёд и осторожно закрыл за собой дверь.
Глава 17
— Теперь, искренне надеюсь, ничто не помешает нам вести исключительно деловую беседу, господин Зодчий, — сказала Паулина, грациозно выскользнув из кровати. Я повернулся набок, любуясь идеальными изгибами женского тела, и поинтересовался:
— Вы со всеми клиентами так, госпожа Князева?
— Только с теми, где может пострадать моя объективность, — обворожительно улыбнулась хозяйка трактира. — А я бы хотела концентрироваться на деле, а не отбиваться от непристойных фантазий. Ведь иначе могу пойти на уступки.
— Очень деловой подход. Необычный, но деловой. Вы могли бы соблазнять и кружить голову, чтобы я отдал вам всё даром.
— Я считаю, что мужчины достойны большего уважения, чем им обычно оказывают, — подмигнула Паулина. — Но, чего скрывать, моя матушка чему-то такому меня и учила. Я оказалась плохой ученицей. Вы возражаете, ваше благор-р-родие?
— Отнюдь. Честность — лучшая политика.
— И вы бы лучше поднимались, господин Зодчий. Я очень хотела бы увидеть, что у вас там.
Мы оба посмотрели в сторону аккуратно положенного на пол свёртка с мечом Фурсова.
Когда сокровище павшего огневика оказалось на столе Князевой — девушка ахнула.
— Где ты это взял⁈
— Там такого больше нет.
— Господин Зодчий… — набрала воздуха в грудь Паулина, не отрывая взгляда от клинка.
— Можно просто Миша.
— Я знаю этот меч, Миша! Да его вся округа знает!
— Отлично. Тогда у меня два вопроса. Первый: можно ли продать это как есть, и второй: почём возьмёшь кристаллы, если я его разберу?
— Разберёшь⁈ Ты с ума сошёл, Миша?
Она бережно взяла меч Фурсова.
— Он целого состояния стоит! И да, я знаю, это не те слова, которые ты ожидал услышать от торговки, но поверь — ты бы и не получил никогда полную стоимость. Да и есть маленькая загвоздка, Миша-мишка-мишутка…
Я терпеливо ждал, и Паулина прищурилась, наблюдая за мной:
— Хозяина этого меча уже вторые сутки ищут. Так же, как и его брата. Ты, получается, что-то знаешь о судьбе Фурсовых?
— Увы, не понимаю, о чём ты, — тепло улыбнулся ей я. — Я шёл по лесу, вижу: что-то блестит, подошёл, поднял, ушёл. Даже не вспомню, где это было.
— Какая изумительная история! Но я её приму. Потому что Остап Фурсов и его мелкий брат-крысёныш были теми ещё подонками, — проговорила Паулина. — Но Остап, чей меч ты притащил, при этом являлся очень ценным для Игнатьевых подонком. Если кто-то узнает про твою находку, то появится очень много вопросов…
— Поэтому я пришёл к тебе. По моим данным, с тобой можно иметь дело даже в щекотливых ситуациях, — я упёрся ладонями в стол.
Паулина прикусила губу, будто не слушала меня вовсе, а затем выпалила:
— Такой клинок нельзя разбивать на кристаллы. Нельзя. Это… Святотатство!
— Неожиданно слышать такое от женщины, да ещё и по отношению к оружию…
— У меня есть слабости. Как и у каждой порядочной девушки.
Она нахмурилась, побарабанила пальцами по столешнице.
— Мне надо подумать… Есть ещё что-нибудь?
Я вытащил часы венгерского артиллериста, хоть и не собирался их продавать. Просто прицениться.