— Я не меньше вашего заинтересован в том, чтобы определить новую угрозу, господин Шибанов, — пошёл я к нему навстречу. — Это, всё-таки, мои земли.
Он явно хотел прокомментировать мои слова, но, вероятно, вспомнил про «три». Или же решил, что на меня тактика эмоционального раздёргивания не работает. Мы проговорили ещё около получаса, и в процессе беседы мне удалось выудить из комиссара некоторые детали его расследования. В Комиссии на самом деле не понимали, с чем столкнулись. Основной версией расслабившийся во время разговора следователь считал мутацию скрытого Призывателя. Он даже поделился, что контактами несчастного Зуброва уже занимаются. Как привязать к нему остальных конюхов — Шибанов пока не придумал.
Меня он опрашивал весьма дотошно, но и здесь интерес имперского комиссара проглядывался. Следователь играл роль придурковатую, однако совершенно точно пытался вплести меня в цепочку взаимоотношений с Призывателем. Будто бы конюхов ему было мало. Кажется, здесь идёт отработка чьего-то заказа.
— Спасибо за сотрудничество, господин Баженов, — сказал, на прощание, комиссар. — Империя не забудет вашего вклада.
Прозвучало, как угроза. Я проводил Шибанова задумчивым взглядом. Ведь он не дурак, совсем не дурак, но каши с ним сварить не получится. Слишком заинтересован в доказательстве своей версии, чем в поиске ответов. А ведь мне нужен был интерес Комиссии. Через неё можно было протолкнуть мой план по развитию. Я несколько раз накидывал интригу во время беседы, пытаясь направить мысли Шибанова в сторону необходимости укрепления границ. Однако он уже убедил себя в виновности Зуброва и теперь возводил вокруг этого доказательства.
Значит, придётся использовать другие варианты.
В Томашовке я заглянул в Конструкт, отобрав небольшой участок земли под строительство первого многоэтажного дома. Подходящая площадка, покрытая лесом, находилась неподалёку от границ с землями Володина. Если проложить дорогу севернее холма, то как раз новая трасса пройдёт мимо монастырского подворья. Дав указание Гудкову, я обрисовал ему место под вырубку леса. Подходящие для лесопилки деревья пустим на пиломатериалы, а остальное в реоген. Как расчистим всё, то можно будет и начать строительство. Вряд ли современный дом будет пустовать.
Сейчас же потока беженцев я не ожидал. Мест в Комаровке, Орхово да таун-хаусах пока хватало. Тем более что бо́льшая часть жителей новых территорий пропустили мои увещевания мимо ушей, и это абсолютно нормально. Люди жили здесь уже два поколения с тех пор, как образовалась Изнанка. Способно ли смутить их разумы новое зло? Вряд ли, раз они уже приспособились.
Люди вообще ко многому привыкают.
Размышляя о дальнейших действиях, я вытащил телефон и неспешно прогулялся по мощёной дорожке к раскинувшей руки статуи артиллериста. Внутри снова заворочался мой тёмный скульптор. Пришлось закрыть глаза и взять себя в руки. Несколько очень долгих ударов сердца я следил за дыханием и, наконец, прогнал неуёмную жажду творчества. Набрал номер.
— О, Баженов! — без приветствия отреагировал Александр Сергеевич. — Как твои успехи, дорогой?
Полагаю, проректор Академии Зодчих должен был знать ответ на вопрос, тревожащий меня последние несколько дней.
— Александр Сергеевич, здравствуйте! Я к вам за советом.
— Конечно, конечно, Михаил! Ты уже обеспечил запас энергии?
— Разумеется, как вы и учили!
— Хорошо. Хорошо! Но не расслабляйся. Я изучал твой участок, очень сложное место. Быть может, тебе стоит задуматься о гидроаккумуляции, у тебя ведь там рядом озеро! В твоём Конструкте есть такая схема? Если нет, то мой хороший знакомый может подъехать и записать её для тебя. О цене не волнуйся, он мне должен.
— Пока не нужно, Александр Сергеевич, — мне только хороших знакомых не хватало. — У меня возникла небольшая дилемма, с правовой стороны.
— Очень внимательно тебя слушаю, — немедленно стал серьёзным проректор Академии.
— Так вышло, случайно, конечно же, что мне тут перепали земли с ещё одним Колодцем, и с Конструктом в нём.
— Что? — ахнул Александр Сергеевич. — Что тебе случайно перепало?
— Земли. Сосед оформил дарственную, а там Колодец и…
— Баженов, земли — это не медный пятак, чтобы случайно перепасть! — я услышал, как в трубке резко громыхнул упавший стул. — Это… Ты же там месяца не пробыл! Кто вообще на такое пошёл⁈ У тебя же там истинный серпентарий вокруг!
Учитель в периоды волнения любил ходить, и сейчас, совершенно точно, принялся топтаться вокруг стола.
— Так получилось, Александр Сергеевич. Простите.
— Простите⁈ — обалдел Павлов. — За что ты извиняешься, Баженов⁈ Ты плюхнулся в логово змей и вытащил оттуда золотой самородок. Поразительно. Так, а что за земли? Чьи? Скоробогатов? Володин? Фурсов?
— Фурсов.
Проректор даже присвистнул:
— Очень слабый Конструкт. Не просто так на тебя его скинули. Хотя проверочные комиссии проходит успешно. Хм… Кто там делами заправляет?
Стул громыхнул ножками, затем скрипнул — Александр Сергеевич уселся за стол, потом защёлкал клавишами по клавиатуре.
— Так… Блиновский… А почему у него три Конструкта в попечении? Он же бездарь! Я его сам учил! Как так устроился-то? Ладно, Михаил. В чём твой вопрос?
— Мне хотелось бы знать, есть ли возможность каким-то образом заполучить этот Конструкт себе, как основному владельцу. Очень неудобно, когда на моих землях распоряжается другой Зодчий. Есть ли какие-то правовые нормы на такой случай? Потому что, совершенно точно, потенциал у Колодца есть, но он используется не в полной мере.
— Понимаю, Михаил. Это же Блиновский! Он, прости меня, даже систему канализации не выстроит нормально! Но как у него три Конструкта оказались приписаны?
— Полагаю, у него есть покровитель, однако речь не об этом.
— Баженов, речь как раз об этом! Это возмутительная ситуация. У нас по столицам годами сидят по десять — двадцать человек на одном Конструкте, и по распределению приходится аж в Америку людей направлять, а здесь под боком такое. Непорядок. И тебе второй Конструкт тоже нельзя. Уж насколько я бы хотел тебе помочь, но права не имею.
— Тут есть одна лазейка, Александр Сергеевич. Я владелец этих земель и одновременно Зодчий. С учётом последних поправок я имею полное право на управление Конструктом, находящимся на моей территории.
Мне хотелось бы увидеть лицо проректора, потому что наступила долгая пауза, после чего последовало восторженное:
— Ты прав, Баженов! Ну конечно, у тебя же было «отлично» по правовому полю. Да, никто не станет чинить тебе препятствий. Ты в своих владениях, и ты на них хозяин.
— И потому я хочу отвязать Блиновского от Конструкта, — вставил я.
— Занятно, Баженов. Занятно, — задумался Павлов. — Слушай, возможно, я смог бы с этим помочь. Но ты же захочешь привязать его к себе, верно? Может, согласишься принять кого-то из других Зодчих? У нас в столицах много талантливых ребят без дела сидит, и тебе помощь не помешала. Хотя, конечно, желающих на этот Конструкт будет совсем немного. Столько лет простоял и такие низкие результаты. А тебе зачем этот чемодан без ручки?
— Александр Сергеевич… — протянул я, осуждающе.
— Ладно, ладно. Понимаю. Буду думать, Михаил. Озадачил ты меня. Как у тебя в целом дела?
— Справляюсь, потихоньку, — уклонился я от ответа. — Создал одну схемку, думаю запатентовать.
— О, в какой области? — заинтересовался проректор.
— Энергетика.
Стремительный рост моих земель скрыть невозможно. Скоро появятся вопросы о причинах моей успешности. Надо подстелить соломку заранее. Плюс деньги.
— Прекрасно, Михаил! Я с огромным удовольствием бы с ней ознакомился! Но, умоляю, никому её не показывай, пока не запатентуешь! Мир Зодчих не так безоблачен, каким может показаться. Среди нас, увы, хватает негодяев и ворюг.
Да, случаи хищения авторства схем в этой среде случались. И истинный гений, сдвигающий Зодчество на новую ступень развития, мог умереть в нищете, тогда как тот, кто выдал его шедевр за своё изобретение и успел пройти Патентную Палату — купался в золоте. Ведь без патента использовать такую схему попросту нельзя, и даже за копирование деталей можно было получить срок.
— Непременно, Александр Сергеевич. Спасибо!
— Молодец, что позвонил. Мы должны держаться друг друга, Михаил. Могу ещё чем-то помочь?
— Пока нет.
— Тогда я попробую узнать, как бы нам с тобой избавиться от Блиновского. Доброго тебе вечера, дорогой.
Он повесил трубку. Я сунул телефон в карман, поднял взгляд на скульптуру артиллериста. К горлу вдруг подкатил неприятный комок, в глазах потемнело. Чёрт, это что ещё такое? Я проверил обереги, пошатываясь. Все в целости. Скрижаль на Скверну тоже не развеялась.
Слабость накатила волной, и ноги подкосились. Сознание я потерял ещё до того момента, как коснулся земли.
Глава 20
К лицу что-то прилипло. Я открыл глаза, проморгался, затем стряхнул паутину с волос и уставился на нависшего надо мной монстра. Когда-то, до падения Европы, это был человек, и, судя по вросшим в его руки вилам, прежде занимался сельским хозяйством. Метра два с половиной ростом, голова утоплена в плечи и глаза безумные-безумные. Причём их было даже чуть больше, чем нужно. Два на привычных местах, а один раскрыт посреди высокого лба, со зрачком в виде руны. Поза скульптуры дышала силой и опасностью. Казалось, фигура вот-вот сделает последний шаг, и занесённая рука с тремя штырями устремится к жертве.
— Хм… — проговорил я. Неожиданное зрелище при пробуждении.
— Ваше благородие? — раздалось за спиной. Я медленно повернулся, отметив поломанные вокруг заросли. Здесь, определённо, прошла недурственная битва. Один из моих охранников сидел на поваленном дереве с чрезвычайно усталым видом и заплывшим от синяка глазом. Надеюсь, это не от меня прилетело.
— Вы… Вы пришли в себя? — с надеждой проговорил Капелюш. Поднялся, недоверчиво глядя на меня.