Она подалась ко мне и почти коснулась моих губ, а затем резко отпрянула. Смущённо поправила волосы и отвернулась.
— Прости… те. Простите. Кажется, это зашло слишком далеко. Я ведь не собиралась, надеюсь вы понимаете… — она резко повернулась ко мне. — А почему вы меня не остановили, ваше благородие⁈ Вы же не всерьёз это всё предлагали⁈
Фух. Я воткнул заднюю передачу.
— Ваше благородие? Вы же не собирались на самом деле… Это? — настаивалаПанова.
— Я — нет. Но, призна́юсь, мне показалось, что собирались вы. Кто я такой, идти против желания дамы?
— Вам показалось, — снова отвернулась она. — Не было никаких желаний!
Когда мы выехали на трассу, то некоторое время молчали.
— А если бы я не остановилась? Вы бы… Позволили этому случиться? — сказала вдруг Панова, уже пришедшая в себя.
Я загадочно улыбнулся, но не ответил. Попутчица же продолжать тему не захотела, уставившись в окно. Однако иногда, всё-таки, бросала на меня странные взгляды.
Билеты в Петербург я взял в автоматической кассе, в общем зале. Панова до конца просила отказаться от неблагоразумной затеи. Пришлось убеждать на практике. Перед тем как пойти на «неоправданный риск», я помог купить билеты одной очень тревожной женщине лет пятидесяти, которая никак не могла пройти не самую продуманную процедуру с оформлением билета.
Взломать такой терминал большого труда не было. И я очень дотошно вбил паспортные данные женщины в программу, просто в момент синхронизации с сетью подменил фамилию покупательницы на Александру Александровну Александрову-Александровятскую, а затем попросил Панову затребовать у своих информацию, есть ли такой пассажир в списках или нет, и едет ли в Петербург некая Сорочко Степанида (как и звали женщину).
Девушка ради этого даже включила телефон. Растерянно сообщила о шести пропущенных вызовах, а потом сделал пару звонков, наблюдая за мной. Я же времени особо не терял и оформил билеты для себя и Пановой, также перехватив отправку имён и заменив их на выдуманные.
— Сорочко в списках нет, а Александровятская едет… — сказала оперуполномоченная, закончив разговор. — Да как ты это делаешь⁈
— Магия, — только и ответил я, а потом поспешил за удаляющейся женщиной. Подводить незнакомку мне совсем не хотелось. Она ведь ни в чём не виновата. Так что, когда та подошла к кондуктору в ярко-белом мундире, проверяющем пассажиров на входе в поезд, я уже был рядом. Служитель железной дороги посмотрел документ, навёл сканер на билет. Пиликнул. Я успел подменить ответ из сети, показав мужчине настоящую фамилию, и Александра Александровна Александрова, с паспортом на Сорочко Степаниды, села в вагон. Официально.
Наша посадка прошла тоже без проблем. А когда поезд тронулся с платформы, медленно разгоняясь, то я устроился поудобнее, привалился к окну и уснул. Панова сидела напротив, думая о чём-то своём.
Шибанов знал, что Игнатьев пропал, и был убеждён — граф сделал это не по своей воле. Мало того, старший комиссар пребывал в уверенности, что его наниматель больше никогда не появится. Поэтому усердствовать, и выполнять поручение пропавшего человека было абсолютно ни к чему. Однако внутри Шибанова точило крайне неприятно ощущение приближающихся проблем. Чуйка зудела где-то на подкорке и требовала принимать меры. Но какие — не подсказывала.
Поэтому, когда Смирнов и Хаиров вдруг перестали выходить на связь — Шибанов встревожился ещё больше. Он не просто так отправил их с Пановой. Эти двое никогда лишних вопросов не задавали, и пусть не были так замазаны в делах начальства, но предпочитали жить спокойно и сытно, закрывая глаза на мутные вещи, о которых их временами просили. Хаиров понимал: если будут проблемы у Шибанова, то будут проблемы и у него.
Старший комиссар донёс это до младшего сержанта наиболее доходчивым способом. А когда дозвонился до Пановой и прослушал её спектакль, то понял — дело неладно. Девчонка врала. Ему врала! Зачем? Почему?
Нет смысла гадать, рыжая дура что-то узнала. Телефон зажужжал, и Шибанов бросил взгляд на вызывающего. Федотов! Отлично!
— Говори, — отрывисто сказал он в трубку.
— Уехали они, по новой дороге. Я несколько человек спросил про машину со знаками Комиссии. Все уверяют, что уехали ещё днём, — отчитался отправленный в Томашовку следователь. — Может, прорыв изнанки был, и потому связи нет, Владимир Тарасович?
— В машине было трое?
— В основном все видели только машину, Владимир Тарасович. Один солдат на выезде сказал, что вроде женщина за рулём была, и кто-то ещё в салоне был, но он не разглядел.
Шибанов сбросил звонок. Зуд не унимался. Это всё очень нехорошо. Очень. Он вышел на крыльцо дома, который ему выдал Игнатьев на время работы Специальной Имперской Комиссии. Деревня деревней, конечно. Но есть горячая вода и свет — уже хоромы.
Старший комиссар поднял трубку снова, набрал номер.
— Слушаю, — ответил на том конце дежурный.
— Запрос на подозреваемого оформи. На розыск.
— Записываю, — собеседник запыхтел, будто бы набор букв доставлял ему трудности.
— Александра Витальевна Панова, — Шибанов посмотрел на свои ногти. Увидел полоску грязи и поморщился. Вернётся в Петербург — первым делом на маникюр сходит!
— Сашка? — удивился голос. — Зачем⁈
— Много вопросов, — не стал скрывать раздражение Шибанов. — Делай, что тебе говорят!
— Так я ж не просто так спрашиваю, Владимир Тарасович, она же звонила недавно. Спрашивала про некую Александру Александровну и ещё какую-то женщину. Интересовалась, едут ли они сейчас в Петербург на вечернем рейсе из Минска.
Тревога Шибанова только выросла:
— Рад это слышать. А теперь запрос оформи и отправь на розыск. Красный гриф поставь.
— Красный? Сашке⁈ Чего случилось, господин старший комиссар⁈
— Ты там не засиделся в тёплом месте, а? — не выдержал Шибанов. — Забыл, с кем разговариваешь, сержант⁈ Выполняй!
— Просите, господин старший комиссар! Оформляю!
Шибанов отключился. Зуд внутри превратился в рёв сирены. Даже дышать стало тяжело. Чёрт. Что-то произошло. Что-то серьёзное. Что узнала это дурная идеалистка, а? Что у неё может на него быть?
Хм… Что если его кинул Игнатьев? Подставил, чтобы не платить? Комиссар двинулся к стоянке, где была припаркована машина. Его потряхивало от чуйки.
Сев за руль, Шибанов некоторое время смотрел прямо перед собой, а потом несколько раз врезал по нему. Кажется, он только что совершил ошибку. Нельзя задействовать официальные каналы. Нельзя! Слишком по горячему всё идёт. Он снова взялся за телефон, набрал дежурного:
— Отменяй заявку на Панову. Разобрались.
— Конечно, господин старший комиссар, — с облегчением произнёс тот.
Шибанов посмотрел на часы. Надо ехать в Томашовку. Поговорить с Баженовым ещё раз. Может быть, он проболтается о планах Пановой…
Глава 5
Когда мы прибыли в столицу, то было ещё светло — спасибо белым ночам. Петербург встретил нас приятной прохладой, и я вдруг понял, что соскучился по прекрасному городу. Удивительное ощущение. Он мне не родной, я жил совсем в другом мире, но за год обучения в Академии попросту влюбился в столицу.
На вокзальной площади стояло несколько такси, и я выбрал машину поприличнее с виду.
— Отель «Лев Сорбонны», — сказал я водителю, когда мы устроились в салоне сзади.
— Слушаюсь, — отрапортовал он.
— Вы ведь не отсюда? — спросил я у Александры. Моя спутница не отрывала глаз от прекрасных улиц Санкт-Петербурга. Вопрос она услышала не сразу, пришлось повторить.
— Я из Ростова… — выдохнула Панова. — В Петербурге была несколько раз, но не в белые ночи.
— В эти дни особенно хороши у нас салюты, — хмыкнул я.
— Правда? — повернулась ко мне девушка. Я поймал осуждающий взгляд водителя в зеркале заднего вида.
— Шутка для своих, — ответил я. — Не берите в голову.
Она улыбнулась и снова вернулась к созерцанию города. Выбранный мной отель находился в паре кварталов от старого здания Комиссии. Чтобы утром время не терять, пока буду провожать Панову на рандеву с целым князем. На часах было за полночь, и, разумеется, дожидаться утра под закрытыми дверьми я не собирался. Водитель специально провёз нас через центр, иногда двигаясь помедленнее мимо величественных архитектурных строений. Приятный бонус. Вечером столица особенно хороша.
У меня дух захватывало от мощи Эха известных на весь мир соборов. Большая их часть возведена ещё в домагическую эпоху. И как бы тепло я ни относился к Конструктам и их возможностям, а такие чудеса они создать не могут.
Теоретически, если наделить вшитые искусственные интеллекты возможностями управлять Конструктом, то мы могли бы увидеть прорыв в культуре, но на практике вышло не так. Однажды я уже был свидетелем такого преображения ИскИна. Ему дали возможность творить, и получили в результате миллионы жертв. Без Скверны, без обращённых. Просто нечеловеческая логика управляющая другими машинами. Извращённое понятие красоты.
По дороге я заметил, что Панова стала нервничать, и когда мы остановились у входа в «Лев Сорбонны» — то решил дать спутнице время прийти в себя. Расплатился с водителем, поблагодарив за поездку, но подниматься по каменной мраморной лестнице не стал. Задрал голову, разглядывая розовое здание с огромными белыми колоннами.
На верхней площадке с вежливым поклоном появился швейцар и сделал приглашающий жест. Я показал ему указательный палец, мол, минуточку.
— Вижу, вас что-то тревожит, — сказал я девушке. — Если слишком шикарное место, то не волнуйтесь, я «угощаю».
Она слабо улыбнулась, открыла было рот, но поспешно одумалась. И всё же не сдержалась:
— Какой у вас план?
— Вкусно покушать, выспаться в мягкой кровати. Утром же я провожу вас до здания Комиссии, а потом отправлюсь по своим делам.
Девушка кивнула, тряхнув волосами, и неожиданно взяла меня за рукав.
— Что, если мне нельзя туда идти? — спросила она нервно. — Ведь если Шибанов уже предупредил своих людей… Меня могут просто не пропустить. Если не хуже… Я должна найти другой выход. Боюсь, мне снова нужна ваша помощь, — глаза её смотрели прямо и очень серьёзно. — Вы благородный человек. Может быть, вы сможете организовать встречу с Васнецовым?