онечно, задержалась.
Если это подделка, то ее способен был выполнить лишь человек, которому открыты все материалы следствия. Человек, желающий дискредитировать Тоски. Однако он не мог быть уверен наверняка, что в подлинности письма возникнут сомнения.
Погода в тот вечер радовала, в витражное окно светило заходящее солнце. Пользуясь естественным освещением, я сравнивал апрельское письмо с более ранними образцами почерка Зодиака. Расхождений не нашел.
Аккуратно разорвав ксерокопию апрельского письма, я принялся сопоставлять буквы в верхней и нижней части. Совпадение оказалось совершенным. Слишком безукоризненным. Как будто писавший использовал резиновые штампики букв. Никто не способен так писать.
Для Зодиака обычное дело – вычеркнуть слово, что он сделал и в последнем письме. Почему бы ему хоть раз не исправить букву? Создавалось впечатление, что он не писал, а тщательно выпечатывал букву за буквой.
Я разорвал пополам одно из ранних писем и наложил половинки одна на другую, рассматривая их на свет. И тут я понял технологию изготовления этих писем.
Похоже, выполнялись следующие процедуры.
Зодиак сфотографировал на обычную тридцатипятимиллиметровую пленку отдельные буквы алфавита, собранные из разных источников, например из писем знакомых и коллег. Пленка помещалась в фотоувеличитель, изображения букв проецировались на бумагу и обводились синим фломастером. Мог использоваться также световой столик с подсветкой снизу, сквозь стекло. Размер и наклон легко варьировались соответствующей регулировкой увеличителя или простым поворотом бумаги. Таким образом Зодиак мог воспроизводить не свой собственный почерк, а произвольную смесь почерков других людей.
Процесс, конечно, долгий и утомительный. В распоряжении убийцы, очевидно, имелась темная комната или фотолаборатория.
При помощи подобной технологии убийца мог полностью изменить почерк. Если бы даже полиция и проверила его руку, она бы не обнаружила ничего подозрительного.
То же самое прослеживается и в шифровках. Никакой художник не в состоянии так аккуратно и четко выписать триста сорок символов, не пользуясь трафаретами. И этот трафарет наверняка был где-то спрятан, дожидался следующего использования.
Последнее письмо по технологии исполнения не отличалось от предыдущих. И это подтверждало, что его написал Зодиак. Выходит, он все-таки вернулся!
Шервуд Моррил полностью подтвердил мою теорию.
16Дональд Джефф Эндрюс
– Я знаю, кто этот Зодиак, – уверенно заявил неизвестный, позвонивший мне вечером. – Он на фильмах помешан, записывает все, что смотрит и что собирается посмотреть.
Джек Розенбом упомянул в «Сан-Франциско прогресс», что я расследую дело Зодиака, а звонивший прочитал его статью. Он отказался назваться, но не возражал против записи разговора на магнитофон.
– У меня есть знакомый радиолюбитель Грег, который разговаривал с этим парнем. Его зовут Дон Эндрюс[25]. В шестьдесят девятом у него была жуткая депрессия. Если и есть какой Зодиак на свете, то это точно тот тип, Эндрюс. Грег мне о нем рассказал, и я сразу понял, что он весь в крови. И все сходится, тютелька в тютельку.
Звонивший сказал, что Нарлоу из Напы интересовался этим Эндрюсом.
– Уж не знаю, почему Нарлоу его не арестовал. Он однажды шесть часов кряду с ним говорил. Тот болтает как заведенный. Нарлоу сказал: «Этот парень так меня запутал, что я теперь протокол не смогу написать». Это точно, ему дай только рот раскрыть – потом не остановишь.
Здоровье у него как у быка. Я его видел году так примерно в семьдесят втором, а потом еще разок. Зрение у Эндрюса слабое. Но с виду не сказать, чтобы очень страшный или сильный физически. Я бы, конечно, его не испугался, во мне росту шесть футов три дюйма. Может, что-то другое в нем людей отпугивает.
С работы этого парня вечно выгоняют, потому что он с людьми не ладит. Одно время он работал на метеотелетайпе, почему-то погодой интересовался…
А материалы на него Нарлоу в ящике держит, под замком. Другие-то у него на виду лежат, на столе…
Очень ему Лон Чейни по нраву… А спина сутулая, можно сказать, чуть ли не горбун…
Да, кстати, есть тут еще один парень, Марвин Бернелл[26]. Он держит у себя старые пленки для Эндрюса. В круглых железных коробках. Так вот, мы с Грегом думаем, что в этих жестянках улики.
– А Бернелл знает об этом? – спросил я.
– Не знает. Он думает, что там старые фильмы. На тридцатипятимиллиметровой пленке. Дон ему сказал: «Ты к ним не подходи. Там нитратная пленка. Она может вспыхнуть и взорваться». Это вообще-то верно… Мы видели эти коробки в кинотеатре у Бернелла. В следующий раз мы с Грегом заходим – нет коробок. А он их, оказывается, в погреб перепрятал. Понимаете? Там улики, и коробки наверняка заминированы. Откроешь – и бабах!!!
Вы так вежливенько у Бернелла попробуйте разузнать. С ним осторожно надо, он бывший коп. Иногда для Эндрюса фильмы достает… В конце шестидесятых Эндрюс жил на Скотт-стрит в Сан-Франциско.
Оказывается, Эндрюсом интересовался и Пол Эйвери. Он даже поручил своей подруге достать образцы его почерка. Но Эндрюс узнал и заявился в «Кроникл» с протестом. Образцы Эйвери все же добыл, три или четыре слова, но они не совпали с почерком Зодиака.
– Тоски тоже знает Эндрюса, – добавил звонивший. – Но он оставил его в покое, потому что когда пришел к Эндрюсу домой, то увидел на ок-непечатный текст непечатного содержания, совершенно не в стиле Зодиака. И Тоски махнул на Эндрюса рукой.
А еще мой анонимный собеседник рассказал, что Дон рос с мачехой, отец его отличался религиозностью, в семье постоянно возникали конфликты.
Я слушал рассказ незнакомца более часа. Он пользовался заметками, часто явно зачитывал информацию с листа, я слышал шорох переворачиваемых страниц. Больше всего меня заинтересовало сообщение о том, что у звонившего имелся нарисованный лично Доном Эндрюсом плакат размером тридцать на сорок дюймов. Он был выполнен маркером для Бернелла.
Когда мой анонимный информатор положил, наконец, трубку, я призадумался. Слишком уж много этот человек знал о Зодиаке. И еще – он позвонил мне по номеру, которого не было в телефонном справочнике.
В этот жаркий день я посетил в Сакраменто Шервуда Моррила. Мы расположились в креслах, я включил диктофон и задал ему несколько вопросов. Через некоторое время эксперт попросил меня выключить диктофон. Он хотел еще кое-что рассказать.
– В прошлом месяце ко мне прикатил на «фольксвагене» какой-то крупный мужчина с женой. Меня не было дома, и он спросил Розу, мою супругу, где может меня увидеть. «Я очень интересуюсь делом Зодиака, – сказал этот человек, – и могу сообщить мистеру Моррилу сведения, полезные для нас обоих. Я простой гражданин и затратил много времени на дорогу из Йонтвиля. Речь идет о последнем письме. Я точно знаю, что его написал Зодиак, а не Тоски».
Мы с Дэйвом де Гармо, еще одним графологом, как раз сидели тогда за ланчем. Роза предложила незнакомцу с женой подождать, она знала, что я вернусь в полтретьего.
Этого человека звали Уоллес Пенни[27]. Он был очень возбужден. Я заметил, что руки у него тряслись. Что бы я ни сказал, он меня тут же прерывал: «А вот послушайте это!» Мистер Пенни жаждал изложить мне свою теорию. «Я займу пять минут вашего времени», – пообещал он в начале разговора. Но пять минут растянулись на полтора часа. Он сказал: «Сегодня инспектор Тоски наконец сможет спать спокойно» – и назвал мне имя Зодиака.
Тут я остановил Моррила и спросил, не поделится ли он со мной этой информацией. Когда графолог назвал имя – Дон – у меня возникла догадка, и я, перебив его, воскликнул:
– Бог ты мой! Да это же мой подозреваемый, Дон Эндрюс!
И таинственный подозреваемый Кена Нарлоу. Образцы почерка, доставленные Моррилу посетителями, совпадали с письмами Зодиака, кроме начертания буквы «k».
Эта супружеская пара знала множество подробностей, которые могли быть известны только самому убийце. Когда они наконец уехали, Моррил поделился с женой:
– Если Зодиак не Дон Эндрюс, то эти двое тоже вполне подходят.
Роза Моррил содрогнулась и прошептала, глядя на мужа:
– Тогда ты только что пожал руку Зодиаку?
– И знаешь, Роберт, – прищурился Моррил, – все время у меня было ощущение, что этот человек хотел в чем-то покаяться.
Я отправился в Вальехо к лейтенанту Джиму Хастеду, начальнику отдела сбора информации тамошней полиции. Заинтересованный возвращением Зодиака, он обещал познакомить меня с двумя своими подозреваемыми.
Хастед вынул из металлического сейфа папку и начал рассказ о первом из них. Повышенный интерес к кино, квалифицированный шифровальщик, дома обнаружены подозрительного характера вещи…
– Его оштрафовали в Тахоу за превышение скорости в белом «шевроле», как раз когда исчезла Донна Ласс.
Я узнал Энди Уокера, первого серьезного подозреваемого по делу Зодиака.
Сегодня у меня состоялся телефонный разговор с Уоллесом Пенни, человеком из Йонтвиля, нарушившим семейный покой в доме Моррила. Голос его я узнал сразу: голос человека, анонимно сообщившего мне о подозреваемом Кена Нарлоу, Доне Эндрюсе. Он описал Эндрюса как «нервного, легко возбудимого, темпераментного». Эндрюс часто выказывал враждебность по отношению к женщинам, но, похоже, все-таки имел подругу. «У меня есть кое-что получше секса», – сказал он как-то.
– Поклонник Гилберта и Салливана, часто цитирует их и другие стихи, – сообщил Пенни.
В доме Эндрюса имелась швейная машинка. Не на ней ли сымпровизировал себе Зодиак тот шутовской колпак палача?