– Привет, Сильви! – воскликнул он так, что я подскочила. Между нами теперь стояло приключение в речке. Обряд крещения и перешептывания. Поцелуй. Пока он читал, воздух вокруг него бесшумно вибрировал. Глаза его впивались мне в спину. Один раз, пока никто не видел, он погладил мои волосы. Электрический ток возникал между нами от нежных переглядываний и разомлевших улыбок. При виде меня он всегда ухмылялся. Истер пронизывала нас строгим взглядом, словно вопрошала: «Что это вы замышляете?» Мы предпочитали не замечать, что она что-то приметила.
– Привет, Сильвер!
Теперь он называл меня так, и мне нравилось. Нравилось обсуждать книги: «Ты читала Уортон? И как тебе?» Мне нравился он сам: светлые локоны на затылке, широкие плоские ногти, стучавшие по столу. Его роскошные зевки. Я наблюдала за ним и ждала, когда он скажет: «Бежим за ле́дник». И мы сбежим. Пять вечеров подряд мы выходили в темноту, целовались и выпивали, ощущая опьянение влюбленностью, грехом, желанием и опасностью. Что это было? Наверное, все вместе, кроме греха.
Девушке без средств следует быть вдвойне осторожной с богатым юношей, чтобы не превратиться в сломанную игрушку. У богачей их много. Они не чинят сломанное, как не чинят старую обувь. Они покупают новую пару, выбросив старую. Но тогда я этого не знала.
Как-то за завтраком я была рассеянной и заспанной. Истер привычно фланировала по кухне и готовила еду к подаче, но тут я попалась ей на пути, разлила кофе и со стуком уронила на пол несколько ложек.
Джейс вздрогнул в своем кресле.
– Боже мой, Сильвер.
– Извините.
Мы улыбнулись. Он перевернул страницу, потом поднес газету ближе к глазам и тут же пришел в ярость, прочитав какую-то статью.
– Возмутительно, – воскликнул он.
– Что такое? – спросила его Истер.
– Ты же не захотела говорить о случившемся в Ричмонде, Истер. Не захочешь знать и об этом. – Он швырнул газету на стол. – Скажи им, что я уехал на несколько дней в охотничий домик, пока у меня не снесло крышу. – Он схватил шляпу. Подойдя к раковине, где я стояла, он шепнул: – Увидимся, когда вернусь.
Но Джейс вернулся только через две недели. Позже он объяснил: он уехал в лес, чтобы прочистить мозги и не сказать отцу в запале ничего лишнего. Когда мы снова увиделись, выяснилось, что поездка не помогла.
Истер выудила газету из мусорного ведра и протянула мне.
– Что его так завело? Что там такого возмутительного? Посмотри, может, ты поймешь.
Я пробегала глазами разные темы, читала Истер вслух заголовки. «Мунстоунские громилы» выиграли у «Гленвудских гризли» со счетом 5: 4. Цены на мрамор стабильны. В лесах полно куропаток для охоты. Сюзи сообщает…
Ой-ей.
– Что такое? – встрепенулась Истер. – Прочтите, мисс Сильви. Я беспокоюсь о мальчике.
Я нашла, что его так разозлило. И поняла, что причина – мой несдержанный язык. Я сглотнула и прочла Истер вслух:
Сюзи стало известно: наш собственный герцог Паджетт скоро примет в своем доме королевскую особу. Его гостем станет король-варвар Леопольд II из Бельгии, которую называют страной, но на самом деле это жалкий клочок земли, размером меньше половины штата Колорадо.
– Жалкий клочок, – рассмеялась Истер.
В кухню вошел Джон Грейди, вытирая пот со лба.
– Какие новости?
– Она как раз читает нам про короля, – ответила Истер. – Наш сын Калеб готовит для него в поезде, – напомнила она на случай, если я запамятовала.
Мистер Грейди переглянулся с женой только им понятным образом.
– Продолжай, – сказал он, и я прочла оставшуюся часть описания короля Бельгии от К. Т. Редмонд – поначалу забавного, а потом жуткого до дрожи.
Несомненно, Лео приезжает сюда вынюхивать варианты для обогащения своих обширных закромов, и он прекрасно оснащен для этой цели. Говорят, нос у монарха длиннее хоботов слонов, на которых он охотится в дебрях Африки. Проныре Сюзи интересно, какую выгоду унюхал его величество в наших изобильных горах. И чует ли наш герцог возможность для себя залезть в глубокие карманы короля? Берегитесь, граждане! Приезжающий монарх известен своей беспримерной жестокостью. По мнению «Нью-Йорк америкэн», король превратил в рабов бессчетное количество африканцев в Конго и сгубил многие тысячи жизней в погоне за каучуком и медью. В своем кровавом стремлении к созданию собственной колонии он использовал пытки, знакомые американским работорговцам из нашего постыдного прошлого.
Здесь я остановилась. Беспокойство промелькнуло на застывших от напряжения лицах супругов Грейди. Но они дали мне знак продолжать, и я стала читать, жутко запинаясь:
Солдаты Леопольда отрубали руки конголезским детям…
– Не могу это читать, – запнулась я.
– Читайте, – попросил мистер Грейди.
…Били кнутами женщин и стреляли в жителей просто ради забавы, охотясь на них как на зверей. Примеры этого легендарного варварства можно найти в свидетельствах одного из несчастных конголезских пленников мистера Лилонго, изложившего Конгрессу США подробности многих пыток, применявшихся армией Леопольда.
Губы Джона Грейди гневно сжались.
– Продолжай. Читай остальное.
– Это слишком чудовищно. Я не могу.
– Читайте до конца, мисс Пеллетье, пожалуйста, – сказал Грейди с новой для него яростью в голосе. – Что еще сказал мистер Лилонго?
Но я не могла прочесть следующий отрывок вслух и опустила детали того, как людей привязывали к деревьям и вешали, а потом забивали до смерти.
– Один мистер Лилонго выжил и смог предстать перед Конгрессом, – прочла я.
Кухня наполнилась хрупкой тишиной. Я не смотрела в глаза супругам Грейди. Они ничего не говорили, но на их искаженных лицах все читалось яснее ясного. В этот дом в качестве гостя приедет чудовище.
– Хм, – взяла себя в руки Истер. – Брось это назад в мусор.
– Там этому и место, – мистер Грейди вышел, качая головой в яростном изумлении.
Я похоронила газету под кофейной гущей. Истер обрезала жир с ребрышек и украшала косточки. Я шинковала петрушку. Мы работали молча и предавались своим мыслям, пока тишина не стала совсем неестественной. Но мне не приходили в голову слова, которые могли бы утешить ее после прочитанного.
Пытаясь сменить тему, я отважилась спросить:
– Миссис Грейди, а когда вы с Паджеттами возвращаетесь в Ричмонд? – Вопрос я задала, чтобы выяснить планы Джаспера, не ее собственные. – Вы поедете туда с ними в сентябре?
Истер вздрогнула. Возможно, она вспомнила про происшествие в Ричмонде. На лице ее появилась застывшая улыбка, которую она надевала, когда появлялась миссис Наджент, и голос прозвучал бодро, искрясь, словно лед на зимнем солнце.
– О да. В этом году мы поедем на поезде, разве не здорово? Господин Джейс говорит, осталось не больше мили рельсов, и дорога свяжет нас здесь с Руби и Виргинией. У Паджеттов есть небольшой поезд, похожий на славный старый домик со столовой, спальными местами, а мой сын Калеб готовит там в кухне. Это их собственный поезд. Они назвали его «Рассвет».
И их «Рассвет» вез этой осенью короля-варвара к нам, в Золоченые горы.
Глава двенадцатая
Его величество Леопольд Луи Филипп Мари Виктор из дома Саксен-Кобург-Готов из Бельгии прибыл в нашу деревушку Мунстоун со своей бородой и медалями и своим длинным слоновьим носом. Он приехал из Денвера солнечным днем, развалившись на бархатных сиденьях «Рассвета», прицепленного к главному локомотиву только что достроенной железной дороги Алмазной реки. Его подвезли по частному железнодорожному пути прямо к «Лосиному рогу». Царственных гостей ожидал экипаж, на месте возницы сидел Грейди в парадной ливрее. Горные пики уже отбрасывали длинные фиолетовые тени, когда его величество въехал через ворота мимо львов вверх по подъездной дорожке «Лосиного рога».
Вся прислуга: носильщики, горничные, повариха, дворецкий, экономка, садовник, кухонные помощницы и я – собралась в холле поприветствовать его. Джаспера я не увидела. Вытягивая шею, я старалась разглядеть не только короля, но и белесую голову Джейса, блеск его очков или любой другой признак его присутствия.
Гравий трещал под колесами экипажа. Мистер Наджент открыл тяжелые парадные двери. В проем ворвались солнечные лучи, за ними появилась тень короля, а потом и он сам. Его сапоги походили на черные кожаные стебли, соответствующие его огромному росту. На грудь спадала борода, длиной которой гордился бы самый почтенный горец. В отличие от наших диких западных образцов борода короля была квадратной, наподобие совковой лопаты. Она лежала поверх его мундира, украшенного золотыми и серебряными звездами, медальонами, palmes d’or[87] и лентами пурпурного и алого цветов. На бедре висела шпага, хлопавшая его по ногам, когда он входил в Большой холл. То, что он чудовище, трудно было понять по его тонкой улыбке и царственному виду. У меня ныли запястья при мысли о его жутких кровавых деяниях, но я, как и все слуги, низко поклонилась в соответствии с указаниями, полученными от миссис Наджент, и стояла наклонив голову, пока он не прошел. Потом мы могли исподтишка разглядывать его, пока он поднимался к себе в лучшие апартаменты «Лосиного рога» отдохнуть перед охотой.
Особняк ожил от приезда гостей: шум перетаскиваемого багажа, громкие приветствия, лай гончих, звеневший в воздухе. Экипажи выезжали из конюшен на станцию и возвращались набитые поклажей. Прибывали фургоны с говяжьими тушами, бочками яблок, рыбой, обложенной льдом, кувшинами сливок и ящиками упакованных в солому ягод. Приехали и новые временные слуги. Картонный дворец заполнился девушками в накрахмаленных передниках поверх темных платьев. В мои обязанности входило показать им заднюю часть дома. Я водила группы служанок по кухне, винному погребу, леднику и прачечной. Миссис Наджент носилась со списками и расписаниями. Инга меня не вызывала. Она планировала, что я буду с остальными слугами до наступления главного вечера и в последнюю минуту должна буду исполнить ее указания. Дождаться назначенного времени, одеться и спуститься вниз. И выйти к гостям.