[111] – Опьяняющие слова. Джордж бросил на меня согревающий взгляд. Миссис Джонс заливалась смехом, как девчонка. В этой разношерстной компании я не чувствовала себя ни одинокой, ни чужой: я была как дома, одной из них. Их товарищем.
В конце концов мужчины отправились кто на ночную смену, кто на боковую. Оскар Сетковски прожег меня глазами, потом подхватил в охапку свою маленькую сестренку, заснувшую у него на руках. Нежность, которую он проявлял к Еве, мне понравилась, но не настолько, чтобы я стала думать о замужестве с ним, нет уж. После их ухода во дворе конюшни стихло, бутылка спиртного опустела. Я зевала: было уже два часа ночи.
– Нам предложили переночевать у миссис Квирк сегодня, – сказала я, поднимаясь, чтобы уйти.
– Мне и здесь хорошо, – сказала миссис Джонс. – Джордж проводит вас до общежития. И предупредите меня, если появятся эти наемные гангстеры со своими «гатлингами».
Джордж Лонаган провожал меня в общежитие. Мраморные обломки тускло поблескивали под нашими ногами, словно лунные осколки рассыпались по земле.
– Так, шагай осторожно, – шепнул Джордж. – Чтобы нас не услышали «пинкертоны».
– Эта речь, – пробормотала я. – Было так страшно…
– Ты отлично справилась, – заверил Джордж. – Именно как я предлагал: от всего сердца.
– Теперь меня обзовут социалисткой и красным агитатором, – сказала я, пробуя на вкус эти слова. – А еще смутьянкой.
– Это высокая похвала, – заметил Джордж. – А я назову тебя храброй.
Его рука заговорщицки обняла меня за талию, и мы шли вперед в ногу, словно одна команда. Товарищи. Были ли мы с ним товарищами? Ноги мои ослабли, кровь перестала греть, и я тряслась от озноба. Это от виски или по вине моего сопровождающего?
– Мистер Лонаган…
– Джордж, – поправил он.
Потом остановился и положил руки мне на плечи, изучая меня в ярком лунном свете.
– Ты уже хорошо себя чувствуешь?
– Немного сбита с толку, – сказала я. – Все вверх ногами.
– И непонятно, где право, где лево? Да, Сильви Пеллетье? – Он смахнул пряди волос, упавшие мне на лицо, кончиками пальцев. – Как же нам привести тебя в порядок?
Я испугалась, что он сейчас меня поцелует. Потом испугалась, что не поцелует. Он снова прошептал слово «товарищ» и повторил мое имя так нежно, что голос его стал пробираться в трещинки моего разгульного сердца. Он взял меня за руки, и я не отстранилась. Его добрые глаза разглядывали мое лицо. И вдруг…
Мы вздрогнули от странного звука. Слабый скрежет металла и гудение проводов вагонетки раздавалось в такой час, когда вагонетка обычно не ездила. Мороз пробежал по коже.
– Тсс…
Лонаган прижал меня к себе, словно хотел защитить, меня окутал запах табака и жар его тела.
Потом мы услышали лязг. Под гребнем горы задвигался среди деревьев мелькающий огонек, и на просеку выехала вагонетка. Мы разглядели ее необычный груз: две дюжины крепких мужчин.
– Чертовы «пинкертоны», – выругался Лонаган. – Эти испортят даже красоту лунного света.
Думаю, он имел в виду вовсе не лунный свет. Вся романтика момента испарилась в суматохе грядущих событий. Джордж повернулся и резво потащил меня обратно к конюшням. Встревоженно разбудил Дженкинса, спавшего на сеновале.
– Нельзя, чтобы миссис Джонс поймали. Ее отправят в тюрьму. Беги быстрее, Сильви, и предупреди ее.
Он отправил меня в заднюю комнату, где Дженкинс приготовил ей постель. Она похрапывала, не сняв ботинки.
– Матушка! – я потрясла ее за плечо. – Проснитесь. Агенты Пинкертона.
Она быстро поднялась и надела шляпу.
– Чертовы дворняжки. Нарушили наш покой.
– Сильви, отведи миссис Джонс к Керригану, и ждите там, – попросил Джордж.
– Так легко вы от меня не отделаетесь, – заявила она. – Хочу еще разок поговорить с ребятами.
– «Пинкертоны» вас арестуют.
– Ну и пусть. Беги и оформляй регистрацию профсоюза, – она широкими шагами направилась вниз по холму.
– Держись рядом с ней, Сильви, ладно? – попросил Лонаган. Перед уходом он обернулся и с сожалением взглянул на меня. – Мне придется на какое-то время исчезнуть.
Он поцеловал меня в щеку, с мечтательным сожалением во взгляде. Наши руки сплелись, пальцы встретились, потом неохотно расцепились. И он исчез в темноте.
Я все еще думаю порой, как все сложилось бы, не уйди он в ту ночь.
Миссис Джонс свернула по дорожке, ведущей к хижине номер один.
– К Керригану сюда, – показала я.
Но она шикнула на меня и пошла навстречу неприятностям, прямо к платформе. Там уже кишели агенты Пинкертона с факелами и оружием. Работники карьера стали стекаться туда из общежития с кирками и лопатами. Ночной воздух прорезали свист и крики. По счастью, до выстрелов пока не дошло.
– Нам сюда, – я пыталась увести миссис Джонс в безопасном направлении, но она ухватила меня за руку и потянула через толпу.
Лампы отбрасывали искаженные отблески света. «Пинкертоны» устроили заграждение на путях. Матушка дерзко подошла к ним, улыбаясь прямо в их каменные лица.
– Здравствуйте, мальчики, – сказала она.
– Стоять, – шериф Смайли направил на нее пистолет. – Стоять, или будем стрелять.
– Мы всего лишь старушка и девушка, сынок. Чего вам нас бояться?
Она обезоружила его нашей предполагаемой беспомощностью, как тайным средством.
– У меня ордер, – заявил Смайли, – на арест Мэри Джонс и Джорджа Лонагана из Объединенных горнорабочих.
– О, мой бог! – проворковала она медовым голосом. – На каком основании?
– Незаконное проникновение на территорию компании. Мы отправим вас в тюрьму.
– Что ж, отправьте, – улыбнулась миссис Джонс. – Если вы цепной пес владельца шахты, вы можете сослужить службу и мне. Возьмите телефонную трубку и скажите Паджетту, что я собираюсь поднять на бунт всех его рабов. Я уже разбудила здешних. Посмотрите!
Пятьдесят мужчин вышли на улицу посреди ночи. И все женщины тоже. Миссис Чаченко качала на руках ребенка. Ева со своей польской тетушкой держались за руки и размахивали метлами. Была здесь и миссис Квирк, стучавшая по кастрюле большой поварешкой.
Через толпу протиснулся мистер Тарбуш.
– Миссис Джонс! Вы всего лишь сторонний агитатор.
– Это «пинкертоны» здесь посторонние, – вмешалась я. Похоже, желание высказываться было заразным. – Мы просто мирно разговариваем. Имеем на это право.
– Слушайте, парни! – крикнула миссис Джонс. – Ваш босс привез сюда «пинкертонов», чтобы вас сломить. Они не законные представители властей, а всего лишь частная армия вашего хозяина.
– Мы вас застрелим, – пригрозил Тарбуш.
– Ваш хозяин хочет застрелить меня или предпочтет встретиться? Неужели он боится старухи? Пусть мистер Паджетт встретится со мной лицом к лицу. Я не боюсь. Ни его, ни Рокфеллера, ни губернатора. А меньше всего боюсь вас, наемных лакеев. Если наступит день, когда владелец шахты сможет меня запугать, пусть я в тот день умру. Стреляйте и будьте прокляты.
Мужчины захлопали, издавая пронзительные возгласы одобрения.
– У нас ордер, – Смайли помахал бумагой.
– Суньте его в карман, – сказала она. – До свидания, мальчики. Я под арестом. Увидимся, когда профсоюз внесет за меня залог. Если богатеи не дадут вам восьмичасовые смены, бастуйте! И, бастуя, плюйте на дрессированных обезьян вроде этих парней с оловянными значками. Судья в Гиннисоне подонок. Пока вы работаете, он выдает судебные постановления в пользу богатых. Пока вы голодаете, он играет в гольф.
– Идемте сейчас же, – Смайли подошел к миссис Джонс, положив руку на пистолет. Она протянула ему руку, улыбаясь, словно приглашала на танец.
Двое «пинкертонов» подтолкнули нас к компрессорной и заперли под охраной. Парни ссорились на улице. Раздался звук выстрела. Миссис Джонс почувствовала, как я дрожу и ерзаю.
– С нами все будет в порядке, Сильви. Они не застрелят женщин.
– Нет, – засмеялся один из охранников. – Мы просто повесим вас вон на том дереве.
– Я с удовольствием затянул бы веревку, – вторил, ухмыляясь, его приятель.
Я сразу узнала Карлтона Пфистера, мальчишку, мучившего старого мула и исцарапавшего до крови мне руку. Он вырос и превратился в прыщеватого грызуна с тупыми вороватыми глазками.
– Что дает тебе право, Карли Пфистер, удерживать нас здесь? – спросила я.
– Что дает тебе право раскрывать рот? – спросил в ответ он. – Я начальник ночной смены в компрессорной. А кто ты? Крикливая девчонка. Тебе стоит научиться держать язык за зубами.
Как же я его ненавидела. Ненавидела. Для такого мерзавца нет оправданий.
Тарбуш засвистел в свисток. Крики стихли. Потом слабый серый свет начал проникать под дверь нашей темницы. Нас с миссис Джонс привели на вагонетку и посадили за каменными глыбами.
– Увезите эту женщину отсюда, – крикнул Тарбуш.
Позади нас во дворе притаились Оскар Сетковски и Дэн Керриган и курили возле крана.
– Стойте на своем, парни! – крикнула им миссис Джонс. Ее слова подхватил ветер, когда вагонетка помчалась вниз, набирая скорость, и она едва успела поймать шляпу. – Ух ты! Люблю яркие впечатления.
– Я тоже, – подхватила я.
Мои волосы развевались на ветру словно флаг, и пока луна опускалась за горы, моя храбрость росла, набирая силу, как и розовевший рассвет.
Глава двадцать седьмая
В 5:45 утра агенты вытолкали нас из вагонетки и загнали во двор шлифовальной фабрики.
– У вас двадцать четыре часа, миссис Джонс, чтобы покинуть город, – заявил шериф Смайли. – Если не уедете, вас посадят в тюрьму, а потом переведут в Гиннисон.
– В вашей тюрьме есть кровать? – спросила миссис Джонс. – Тогда мне не придется тратиться на гостиницу.
– И заберите с собой юную подругу, это предупреждение.
– О, Сильви уже предупреждали, – сказала миссис Джонс. – Предупреждали всю ее жизнь.
Мы направились в город.