Пренебрежение предостережениями:
Снежные наносы копились много дней и все более угрожающе нависали над фабрикой со стороны южного гребня. Старожилы предупреждали об опасности и качали головами в ожидании неизбежного. Когда отчаянные гудки сирены прорезали воздух, вопросов ни у кого не возникло: давно ожидаемое произошло.
Лавина пересекла реку, как уже случалось прежде, но на этот раз снесла машинный цех, склад электрооборудования и цех номер один.
Тот факт, что обошлось без жертв, некоторые называют «рукой судьбы». По счастливой случайности незадолго до случившегося рабочие ночной смены ушли из цехов.
Мисс Ропер, телефонистку ночной смены, лавина выбросила на крышу, но она не получила серьезных травм. Когда ее спасли, она была без сознания, тело покрыто многочисленными синяками и порезами. Она выздоравливает в клинике, благодаря небеса за спасение.
Без сомнения, компания напишет отчет, что случившееся нанесло лишь «незначительный ущерб». Но для того, кто видел все своими глазами, очевидно, что фабрика полностью разрушена. На месте цехов остались лишь руины и мусор: груды перевернутых бревен, изуродованные станки, осколки статуй из скульптурного цеха и остатки здания конторы, часть которого полностью оторвало лавиной.
Продажа акций
Осуществляемая компанией и продвигаемая ревностными рекламными агентами инвестиционная схема – лишь продажа ничего не стоящей бумаги, не возмещающей поломанных человеческих судеб.
Дивиденды не выплатят никогда
Продажа акций, являвшаяся значимым источником дохода в этом гигантском мошенническом плане, в последнее время шла не так хорошо, как надеялся полковник Боулз, и компания пока не может сказать, на какие средства собирается восстанавливать разрушенную фабрику.
Именно последний абзац статьи позже стал причиной неприятностей, а ведь это была лишь малая толика правды, которую я могла рассказать о страданиях и лишениях людей в Золоченых горах.
Весь вечер я печатала и наклеивала адреса для отправки. Часть экземпляров газеты нагрузила на санки и повезла по пережившему потрясение городку. Я швыряла газеты к порогам, засовывала в ящики для доставки молока, ведра для угля. Мы опередили «Патриот» на двенадцать часов.
На следующий день Томми Фелпс, доставщик «Патриот», промчался мимо меня на лыжах, таща за собой санки со стопкой конкурирующего издания. Он высунул язык.
– Ваша газета… – повернулся он ко мне и театрально сделал вид, что его тошнит.
– Бедняжка Томми, – покачала я головой. – Тебя тошнит от лжи, которую приходится доставлять людям.
Верный себе, «Патриот» изобразил катастрофу в розовом свете.
ЭКСТРЕННЫЙ ВЫПУСК «ПАТРИОТА»
Требуется что-то посерьезнее лавины, чтобы остановить работу мраморного производства компании или хотя бы серьезно сдвинуть сроки поставок. То, что вчера казалось катастрофой, сегодня видится как временное затруднение. Несгибаемый дух и самоотверженность принесли быстрые результаты. Оказалось, что ущерб не так велик, как представлялось на первый взгляд. Работа восстановилась во всех отделах. И перспективы вполне радужные. Горожане и сотрудники компании сплотились и оказали ей единодушную поддержку.
Единственное, что омрачает наш жизнерадостный настрой, это появление на наших улицах так называемой газеты со статьей, каждая строка которой выражает удовлетворение случившейся катастрофой. Эта лживая газетенка при каждом удобном случае нападает на компанию. Хотелось надеяться, что в нынешней ситуации даже злейший враг поступит справедливо. Опубликованная там злобная статейка о случившейся беде стала последней каплей. «Патриот» не удивится, если в ближайшее время против этого издания, вызвавшего всеобщее негодование, будут предприняты срочные меры.
– Срочные меры! – воскликнула К. Т. – Если они посмеют прийти сюда…
Она замолчала, не окончив предложения, и на лице отразилась паника. Мы заперли двери, хотя еще светило солнце. Два дня спустя, в пятницу, появилось объявление на окне магазина Кобла. Точно такие же были расклеены по всему городу.
СЕГОДНЯ, 15 МАРТА,
В 8 ЧАСОВ ВЕЧЕРА
СОБРАНИЕ В МАСОНСКОМ ЗАЛЕ.
НАСТОЯТЕЛЬНО ПРОСИМ
ПРИСУТСТВОВАТЬ
ВСЕХ ЖИТЕЛЕЙ МУНСТОУНА,
И МУЖЧИН, И ЖЕНЩИН.
– Берегись мартовских ид, – все, что произнесла К. Т., когда я рассказала ей про объявления.
Примерно в семь тридцать вечера в редакцию в сильном волнении ворвалась Дотти Викс.
– Идем. Надо занять места.
– Я не пойду, – сказала К. Т., кашляя. – Не хочу видеть это стадо баранов. Идите вдвоем.
Она закрыла за нами дверь, потом снова распахнула и крикнула мне вслед:
– Пеллетье! Делай заметки.
По всей длине Мраморной улицы торопливо двигались горожане в сторону Масонского зала. Лунный свет пятнами пробивался сквозь облака, проносившиеся над гребнями гор и напоминавшие комочки скисшего молока. Мы прибыли одновременно с мистером и миссис Фелпс, грубыми родителями невоспитанного Томми, разносчика «Патриота». Флори Фелпс протиснулась в проем прямо перед нами. Мистер Фелпс придерживал дверь, пока его жена входила, а потом захлопнул ее прямо перед лицом Дотти.
– Ну и наглость! – заметила Дотти.
– Бараны, – прошептала я и заблеяла, как овцы.
Дотти рассмеялась и похлопала рукой по губам, придав себе возмущенный вид.
– Тсс, Сильви.
Мы снова рассмеялись, совсем не испытывая страха.
Хал Бринкерхофф сел рядом с нами в заднем ряду. Зал был набит битком: пришло более ста человек, многие стояли. Пахло сырой шерстью, камфорой и чем-то мерзким. Наверное, местью.
Вперед вышел полковник Боулз. Когда в зале стихло, он заговорил:
– Я хочу прежде всего донести до вас, что моя позиция – это лишь мнение частного лица. Я представляю сейчас не компанию, а только себя самого. У меня лишь один интерес: тот же, что есть у всех мужчин и женщин, будь то цирюльник, пекарь или банкир, чей хлеб насущный зависит от работы главного предприятия города. Основа вашего благополучия – «Мраморная компания Мунстоуна». Начнем с того, что это не собрание компании.
– Ха! – воскликнула Дотти Викс, толкнув меня локтем в ребра.
Следующим выступал Билл Бакстер, новый помощник полковника.
– Мы собрались, чтобы поговорить о нашем общем враге, – сказал он. – Некой газетенке. Ничто другое не нанесло такого вреда городу, как статейки в так называемой «Рекорд» про то, что схема с продажей акций – мошенничество. Чудовищная клевета.
Толпа переглядывалась, собирая одобрительные кивки по рядам, словно церковные пожертвования. Бакстер продолжил:
– Напечатанная вчера в «Рекорд» позорная статейка намекнула, что рок – справедливое Божественное возмездие – навлек трагедию на наш городок. Это последняя капля.
Я конспектировала его речь, а грудь мою сжимал страх. На переднем ряду Фрэнк Гуделл, редактор «Патриота», тоже записывал его слова.
– Непростительно! – выкрикнул Бакстер, и хохолок у него на голове затрясся. – Эта газетенка откровенно радовалась трагедии! Когда читаешь, создается впечатление: редактор сожалеет, что никто не погиб.
– Мисс Редмонд никогда такого не говорила! – выпалила я весьма громко. – Она совсем не рада случившемуся.
Флори Фелпс обернулась и уставилась на меня. Тарбуш зашептал что-то Боулзу, сверля глазами мой череп. Несомненно, сейчас меня опознают как автора того судьбоносного репортажа. Кто-нибудь укажет на меня пальцем и выдаст.
– Пришло время городу избавиться от этой мерзкой редакторши, – мистер Кобл поднял над головой лист бумаги. – Это постановление, где говорится, что мисс Катрина Т. Редмонд должна покинуть город.
Толпа разразилась аплодисментами и одобрительно загудела.
– Сейчас выслушаем мнения, – сказал Кобл. – Затем проголосуем.
Хал Бринкерхофф скрестил руки на груди. Карлтон Пфистер ухмыльнулся в мою сторону. Его новенький значок «пинкертона» сиял на лацкане пальто. Я продолжала записывать трясущейся рукой.
Банкир поднялся с места.
– Каждому мужчине здесь неприятно касаться сегодня этой темы, потому что редактор – женщина!
– Когда женщина занимается мужским делом, – прокричал кто-то, – ей следует ожидать того же отношения, которое получил бы мужчина!
Толпа стала закипать. Еще немного, и они готовы будут вздернуть нас на виселицу.
Преподобный Винторп заявил:
– Господь всегда учил нас защищать слабый пол. Однако…
Мистер Кобл добавил:
– В отношении этой отвратительной статейки двух мнений быть не может. Этот «Мунстоунский резак» выпускает всю кровь из нашего города.
Они жаждали крови К. Т. Можно было почувствовать, как горячая волна гнева распространяется по залу, накопившиеся за зиму горести забурлили и выплеснулись.
Маленькая миссис Оверби залезла на стул, чтобы выступить:
– Слишком многие читают ее статьи и не дают себе труд проверить, правдивы ли они.
Дотти толкнула меня локтем:
– Скажи что-нибудь.
– Газета всего лишь излагает факты, – пролепетала я с пылающим лицом.
– Мисс Пеллетье, – поморщившись, ответил полковник, – всем известно, что на вас оказали дурное влияние сторонние агитаторы. Ради вашего же благополучия, не лезьте в это дело.
Дотти, задрожав, потянула меня вниз на сиденье.
Высказался управляющий фабрикой мистер Фелпс:
– Редактор – наемный агент лиц, пытающихся в своих интересах нанести вред компании. Я джентльмен, поэтому не могу выразить вслух, что о ней думаю.
С милой улыбкой, словно угощала кексами бедняков, Флорри Фелпс протягивала присутствующим экземпляры постановления, а Бык Бакстер зачитывал текст вслух:
ПОСКОЛЬКУ редактор газеты «Рекорд» мисс К. Т. Редмонд пыталась навредить главному городскому производству публикацией оскорбительных и лживых заявлений; и
ПОСКОЛЬКУ после разрушения шлифовальной фабрики сошедшей недавно лавиной, явившейся стихийным бедствием, в «Рекорд» была напечатана недостоверная статья, выражающая возмутительную радость по проводу понесенных компанией потерь; а также