— Пустил? — живо заинтересовалась Лидочка.
— Пустил.
— Из базуки?
— Нет. Динамит под рельсы подложил.
— Хорошая картина, — ветеран подкрутил седые усы. — Жизненная.
— Я тебе руки-ноги вырву! — с дамы слетел весь лоск. Управдомша поперла наружу, снося преграды цивилизации. — Я тебя ремнем! По заднице! Ах ты дрянь!
— Ма-а-а…
— Про девочку, да?! Я тебе дам «про девочку», зараза!
— Я больше не буду…
— Я отцу скажу! Он тебя, как сидорову козу! Как бог черепаху!
— …нико-о-огда-а…
Взбешенная мамаша замахнулась. Дочка вжалась в стену. К счастью, дама вовремя вспомнила — рядом люди. Все флаги в гости к нам…
— Я тебе покажу фильм! — зашипела она, понизив голос. Больше всего на свете ей хотелось уволочь дитя в укромный угол, где и приступить к воспитательным мерам. — Неделю на жопе сидеть не сможешь! Мерзавка мелкая! Извращенка!
— Ма-а… я сотру фильм…
— Сотрешь! Языком вылижешь! Ну что с ней делать? — дама простерла холеные руки к Золотарю, ища сочувствия. — Сочинение им в школе задали. «Моя любимая книга». И знаете, про что эта написала?! Про какого-то Кинга! Как мужик на необитаемом острове сам себя съел! Руку отрезал — съел. Ногу отрезал — съел. Ужас! Меня в школу вызывали. Спрашивали: она у вас нормальная?!
— Ма, я нормальная…
— Следующий!
— Ой, это нас! Лидка, быстрей! Дядя доктор ждет…
В дверь выглянул эскулап с «айболитской» бородкой клинышком. Седенький, румяный. Он не подозревал, что спас дитя от неминуемой расправы.
«Слава, слава Айболиту! Слава добрым докторам!»
— Вы в третий?
Из соседней двери выглядывает бравый крепыш. «Ёжик», мятые уши, рожа скоро треснет. Типаж! Сменять белый халат на «адидас», золотую цепь на шею — и на братковскую разборку.
Медбрат? Санитар?
— Да.
— Заходите. Вы на энцефалограмму?
— Наверное…
— Прошу!
Браток делает приглашающий жест. Халат распахивается на груди. Как в воду смотрел! — вот и златая цепь. Я неуверенно поднимаюсь — и едва успеваю отскочить. Мимо проносится живая торпеда, слегка зацепив меня.
Это для Натэллы — слегка.
— Доктор, родненький! Мне справку!
— Какую?
— Для бассейна! Вы же видите: я совсем-совсем здоровая!
В самое темечко. Здоровенная! Переигрывает красавица. Ей бы за Ритой приглядывать, а она по коридорам шурует. Или ей на самом деле справка требуется? Браток ахает от душевного потрясения: «Мой любимый цвет, мой любимый размер!..»
Сорок восьмой, растоптанный.
Пока он млеет, Натэлла успевает заглянуть ему за спину — в кабинет.
— Увы, — страдая, выдыхает браток. — Я справок не даю.
— Ой, жалко!
— Вам в одиннадцатый… А что вы делаете сегодня вечером?
— В бассейн иду, доктор!
И Натэлла уносится прочь.
— Тогда вы заходите, — грустит браток. — Если уж так…
Захожу.
— Верочка! Сделайте замеры и подготовьте шлем! А вы присаживайтесь.
Вот-те на! А я-то его в медбратья…
Из-за ширмы выпархивает фея в пеньюаре. Пока я, сопя, восхищаюсь, фея сноровисто обмеряет мою голову. Был бы поэтом, сказал: бабочка кружит вокруг цветка! Был бы документалистом, уточнил: вокруг чертополоха.
— Вам энцефалограмму делали?
— Нет.
— Ознакомьтесь. Давайте вашу карточку. Я пока журнал заполню.
«Согласие пациента на снятие электроэнцефалограммы». Вот даже как? А если не соглашусь? Врач… ФИО… браток, значит, Вениамин Борисович? «Ты помнишь, Веня, какое было время? Ты помнишь, Веня, Революция была? Сначала сдуру перебили всех евреев, потом из пушки жахнули в царя!..» Технические средства… Оборудование фирмы EGI… Электроды… Программное обеспечение… Гарантируется отсутствие побочных эффектов… Подпись тестируемого…
Проверено, мин нет.
— Разрешите ручку?
— Да, пожалуйста. Верочка, что там у вас?
Оказывается, Верочка уже давно летает за ширмой. Полет феи сопровождался звяканьем и щелчками.
— Все готово, Вениамин Борисович!
— Прошу вас.
Нет, это не кресло. Это противоперегрузочное ложе для космонавтов.
— Располагайтесь. Садитесь глубже. На подголовник не откидывайтесь. Держите голову прямо. Верочка нанесет гель для лучшего контакта. Потом сможете вымыть голову — у нас есть ванная комната. Верочка, приступайте. А я проверю настройки…
Окна задернуты черными шторами. На стенах — звукопоглощающие панели. На потолке — бестеневые лампы, как в операционной. Включенные в четверть накала, они дают мягкий, рассеянный свет. Если не глазеть на потолок — кажется, свет идет отовсюду. Даже воздух флюоресцирует.
Кабинет доктора Калигари?
Рядом с креслом — монитор компьютера. Сейчас его перекрыл широченной спиной Вениамин Борисович, колдуя над программой. Верочка изображала парикмахершу: разбирала мне волосы на пряди, смазывала гелем с ароматом лаванды… Потом взялась за электродики. Два — за ушками. Два — к уголкам глаз. И еще сладкая парочка — к правому глазику, сверху и снизу. Чтоб я так знал, почему к правому — два, а к левому — ни одного…
В финале добрая фея украсила мою голову короной — сеткой с целым ворохом электродов. От них за ширму тянулись пучки разноцветных проводов. Довольно мурлыча, Верочка взяла деревянную палочку — и опять стала копаться у меня в волосах.
Будто вшей искала.
— Вы левша или правша?
— Правша.
— А ближайшие члены вашей семьи?
— Правши. Кроме дедушки Сени. Это важно?
— Да. Откиньтесь на подголовник. Вот так, аккуратненько… Прогоним тестовую серию — и приступим. Смотрите на экран. На нем будут быстро мелькать фрагменты предложений. Старайтесь их прочесть и запомнить. Когда возникнет вопрос — отвечайте «да» или «нет». На основании того, что успели запомнить. Под правой рукой у вас — кнопка «да». Под левой — «нет». Все понятно?
— Вроде, все…
— Внимание на монитор. Начинаем!
Навалилась сонная расслабленность. На экране мельтешили огрызки фраз. Вопросы типа: «Подарил ли любящий брат верной жене самовар?» Я от фонаря нажимал то «да», то «нет». Я. Аз есмь. Такой себе мелкий аз. Прыщ эволюции. Много воды, как в тексте графомана. Кучка химии. Горсть нейронов в черепной коробке. Шебуршат, совокупляются. Выделяют мыслительную слизь. Типа Верочкиного геля. Слизь лезет через поры наружу. Волосы жирные, лоснящиеся. Как от бриолина.
Не волосы — провода.
Красный — злость. Синий — страх. Черный — гнев. Сиреневый — восторг. Серый — апатия. Желтый — удивление. Голубой — равнодушие. Коричневый — усталость. Пурпур — ужас. Текут провода, гудят провода, уходят за ширму.
«Обнаружено новое устройство!»
Ага, это я.
Черный шум — я. Красный шум — я. Серый, желтый, синий — я. Шумим, братцы, шумим. Бегут кривые по экрану. Углы, синусоиды. Мы-то думали — там, в заэкранье, вырастут дворцы. Мечтали — станем Роландами, Ланселотами, Аполлонами. А стали чукчей № 36 и Нанохреном. И вышло, что тут — плоско. Серо. Скучно. Синусоиды да углы. Чем площе, серей и скучней здесь, тем больше, тем страстнее хочется, чтобы там — ого-го…
За что ненавидишь брата своего, Каин?
За то, что живу, как он, Господи.
Доктор Калигари посылал сомнамбулу убивать своих врагов. Бездумного, покорного исполнителя. Пока в ящике лежала кукла, изображающая сомнамбулу, оригинал крался по ночным улицам. Проникал в спальни. Заносил нож. Не зная, что делает; не помня, что сделал. Черт возьми, доктор Калигари хотя бы заботился о своей сомнамбуле. Равнодушие Заразы к судьбе исполнителей, выполнивших миссию, ужасает больше, чем забота доктора-маньяка…
Да?
Нет?
Нет красок. Нет звуков. Черно-белый, немой фильм: «Кабинет доктора Калигари». Снятый без малого сто лет тому назад. Перевертыш, утверждающий в финале: вы все — душевнобольные. Убийцы и убитые, живые и мертвые; разоблачители и жертвы. Ваш мир — психиатрическая клиника. Где директором — очкастый доктор Калигари.
— …Ну, вот и все.
— Уже?
— Понравилось?
— Да.
— Хотите повторить?
— Нет.
— Кнопки можете больше не нажимать. Давайте в ванную — и на выход. Карточку не забудьте.
— Боже мой! Волосистая лихорадка Зоммера!
Истеричный вопль ударил в спину.
— Стопроцентный летальный исход! В карантин, немедленно! Вы обречены! Но я не дам вам заразить других!
Сердце ёкнуло. Что за чушь?! Золотарь обернулся, но горлопан был начеку — и снова юркнул ему за спину.
— Не оборачивайтесь! Не прикасайтесь ко мне! Даже не смотрите на меня!
Второй поворот, и Золотарь обнаружил перед собой Кота.
— Купился! — заржал адвокат. — Эй, народ! Где аплодисменты?
Народ жидко захлопал.
— Идиот, — резюмировал Золотарь. — Клинический.
Друг детства шутовски раскланялся.
— Что ты здесь делаешь?
— Стреляли… В смысле, послали. Я шефу — какой медосмотр, в натуре?! Рабочий день йок, время пиво пить! А он меня по адресу. И сюда, и вообще. Я и пошел. А чё делать? Не, ну пивка мы, ясен пень, накатили по дороге…
Судя по густому «выхлопу», накатил Кот от души.
— Что это еще за лихорадка Зоммера?
— Волосистая лихорадка Зоммера! — Кот воздел руки к потолку. — Типичный случай. Дамы! Барышни! Леди! Одолжите зеркало преуспевающему юристу!
— С радостью!
Натэлла — ясен пень, как сказал бы адвокат — успела первой.
— Яков Моисеевич Зоммер, — нудным тоном лектора затянул Кот, — заслуженный юрист Украины и мой непосредственный начальник, лыс как колено. Но для лихорадки, возникающей при общении с ним, характерны вот такие симптомы!
Он сунул зеркальце Золотарю под нос.
Из зеркала глядел панк. «Ирокез»? — нет, «дикобраз»! Волосы после феиного геля стояли дыбом, гребнем, девятым валом. Как и не мылся… Зеркала в ванной не было. Зато фен нашелся.
— Блин…
Глядя на сконфуженного Золотаря, басом захохотала Натэлла. А парни — лохматый и меломан с наушниками — заржали молодыми жеребятами. Кот от души наслаждался произведенным эффектом.