– Я тебя не отвлекаю? – на пороге стояла Элли и не решалась войти внутрь.
– Нет, с чего ты взяла? – Даниэль моментально отодвинул все бумаги.
– Я думала, ты занят, – спокойно пояснила она. – Питер сказал, что сегодня я опять еду к тебе…
Элли потупилась, и Даниэль впервые задал себе вопрос, а что она чувствует по поводу такого странного сожительства?
– Я ждала тебя в отделе, но уже поздно, все ушли…
Голос Элли становился все тише и тише. Она почти не смотрела на Даниэля, словно ей было стыдно говорить. Он не понимал, почему, но пользовался возможностью разглядеть ее. Элли была сегодня на удивление прилично одета. Светло-зеленое платье по колено, на ногах туфли.
Как будто решила отметить последний день в Хьюстон Эдвертайзинг, мелькнула в голове у Даниэля неприятная мысль. Отыграла спектакль и собирается сменить обстановку…
– Прости, – сухо произнес он. – Я действительно заработался и забыл о том, что ты меня ждешь. Через три дня начинается рекламная кампания Грациано…
Даниэль замолчал. Нет, все не то. Зачем он говорит эти грубые слова? Чтобы она почувствовала себя неловко?
Элли вдруг резко встала.
– Знаешь, я не буду надоедать тебе, – решительно сказала она. – И прекрасно переночую в гостинице. Питер зря считает, что меня нельзя оставлять без присмотра. Нет, пожалуй, в начале так оно и было, но сейчас я вполне пришла в себя…
До Даниэля дошло, что она неправильно поняла причину его неприветливого поведения.
– Элли, ты совсем не надоедаешь мне, – с силой произнес он. – Мне будет очень неприятно, если ты не останешься у меня сегодня.
– Да? – ее личико просияло. – Спасибо, Даниэль.
– Это я должен говорить тебе спасибо. Если бы не ты, то неизвестно, что было бы сейчас с Хьюстон Эдвертайзинг.
Да, это правильный тон. Надо говорить о деле и не допускать молчания. Тогда все будет в порядке.
– Пустяки, – покраснела она. Дэн не узнавал в этой скромной девушке самоуверенную девчонку, которая с откровенной простотой заявляла: «Я пошла и переговорила с Эдуардо Грациано».
– Нет, не пустяки. Если бы не твоя решимость и находчивость, мы никогда бы не узнали, что готовит Фабрицио Дамиано…
– Но ведь это Эдуардо все выяснил, – скромно возразила Элли.
– А у тебя хватило смелости пойти к Эдуардо, – напомнил ей Даниэль. Элли снова залилась краской.
– Знаешь, Даниэль, я должна тебе признаться, – выдавила она из себя, – что моей заслуги было очень мало в том поступке. На самом деле Эдуардо знал моего отца… он когда-то работал на него и даже рисовал его жену, когда был в Италии… Не то чтобы я была хорошо знакома с Эдуардо, но когда он узнал, что я дочь Бена Хасла…
Даниэль рассмеялся.
– Ах, так вот в чем секрет. А я-то думал, почему этот хитрец-итальянец распахнул тебе свои отеческие объятия? Но это все равно не умаляет твоих заслуг, Элли. Ты молодец.
– Я рада, что ты так думаешь, – призналась она, – но если ты больше не занят, может быть, мы поедем домой?
Даниэль очнулся.
– Да, конечно.
Он стал собираться домой. В машине Элли молчала или отделывалась односложными ответами. Даниэль вскоре бросил попытки разговорить ее, тем более, что с каждой минутой ему все труднее было выдумывать тему для беседы. Они вошли в дом. Марк по-особенному взглянул на них. Дэну показалось, что он уловил намек в глазах консьержа. Ах, если бы это было правдой, с тоской подумал он про себя…
– Пойду приму душ, – небрежно бросила Элли через плечо, как только вошла в квартиру. Даниэль почувствовал обиду. Она даже не хочет побыть с ним немного в этот последний вечер…
– Хорошо, – равнодушно ответил он. – Пойду посмотрю, что в холодильнике есть…
Элли ушла в ванную комнату. Даниэль, вместо того, чтобы идти на кухню, поднялся в спальню. Он захлопнул за собой дверь и растянулся на кровати. Закрыл глаза.
Все. Сегодня последний день, когда он видит Элли в собственной квартире. Завтра она переедет к Питеру, а через неделю вернется домой в Сакраменто. Куда ни глянь – абсолютная безнадежность.
Хотя… Очевидная мысль вдруг осенила Даниэля. Он присел на кровати. Когда Элли переедет к Питеру, он будет свободен от всяческих обязательств по отношению к ней и, соответственно, сможет попытаться сказать ей о своих чувствах…
Все решено. Завтра же приглашу ее на ужин. Еще не все потеряно!
Даниэль услышал, как Элли вышла из ванной и стала спускаться вниз по лестнице. Вся его решимость моментально испарилась. К чему обманывать себя? Если бы она испытывала к нему какие-либо чувства, она бы несомненно как-то показала бы это, ведь возможностей было предостаточно. Вряд ли женщина, испытывающая симпатию к мужчине и живущая с ним в одной квартире, будет вести себя так спокойно и отстраненно, как Элеонора Хасл. Ее переезд к Питеру ничего не изменит. Не надо тешить себя пустыми надеждами. Элли нет до него никакого дела, и завтрашний день ничего не изменит.
С легким стоном Даниэль снова упал на кровать. Никогда раньше он не думал, что будет испытывать такие мучения. Раньше его отношения с женщинами никогда не заходили дальше легкомысленного флирта и приятно проведенных ночей. С этой взъерошенной девчонкой он впервые чувствовал неловкость, застенчивость, даже боязнь. Ему было страшно обидеть ее, напугать, оскорбить. И в то же время ни к одной женщине его не тянуло с такой силой, как к Элли, несмотря на все ее нелепые наряды и поведение. Создавалось впечатление, что полное отсутствие в ней кокетства и женского тщеславия лишь подогревает его интерес. Знание того, что потрепанная одежда и вызывающе мальчишеский вид скрывают за собой необычайно красивую и соблазнительную женщину, не давало Даниэлю покоя. Элли в золотистом вечернем платье на вечеринке у Эдуардо Грациано постоянно снилась ему. Находиться в такой близости от нее, знать, что она настолько прекрасна, тянуться к ней душой и телом и не иметь возможности осуществить свое желание было более чем ужасно…
Внезапно послышался страшный грохот. Даниэль подскочил. Внизу что-то разбилось, и он ни капли не сомневался в том, что Элли в этом замешана. Душевные терзания были моментально забыты, Даниэль охватил праведный гнев. Что еще затеяла эта девчонка в его доме? Неужели она считает, что натворила недостаточно? Ей мало хаоса в его сердце, она решила устроить переполох и в его доме!
В мгновение ока она сбежал на первый этаж. Элли стояла посередине холла, вокруг нее валялись разноцветные осколки. Дэн сразу понял, что произошло. Она собирала в кучу все свои вазочки и горшочки, которые использовались для медитации, и случайно расколотила их.
Элли растерянно развела руками.
– Какая я неловкая, – прошептала она.
Сердце Даниэль подпрыгнуло так высоко, что он ощутил во рту его вкус. На Элли была надет тонкий шелковый халат, на голове повязано тюрбаном светлое полотенце. В ней не было ничего от ослепительной богини с приема Эдуардо Грациано, но чутье Даниэля безошибочно сказало ему, что перед ним та же самая женщина, а не подросток в ботинках на толстой подошве. Он видел это в ее глазах, повороте головы, все ее лицо говорило о том, что Элеонора сбросила маску и стала той, кем она была на самом деле – очаровательной молодой женщиной, способной вскружить голову любому мужчине.
Она медленно присела и принялась собирать черепки. Даниэль опомнился и стал помогать ей. За все время не было произнесено ни слова. Элли первая нарушила тишину, когда с уборкой было покончено.
– Все, – тихо сказала она, оглядываясь по сторонам. – Мне бы очень не хотелось оставлять после себя беспорядок. Ты и так достаточно настрадался за время моего проживания здесь…
Даниэль сделал попытку возразить, но она лишь улыбнулась и покачала головой.
– Я знаю, что я мастер по беспорядкам. Во всех областях. И в Хьюстон Эдвертайзинг тоже… Если бы не я, то Фабрицио Дамиано не стал бы искушать Тэдди, и она не пошла бы против тебя. Я многое умудрилась испортить.
Даниэль нахмурился. Кто бы мог подумать, что Элли будет так искажать факты!
– Ты ошибаешься. Теодора подвела бы меня обязательно. Не в этот раз, так в следующий. Ты же слышала ее прощальные слова.
– Да. Она любит тебя…
Элли с трудом выговорила слово «любит». Да кто не любит его? – хотелось воскликнуть ей. За все время нашего знакомства, я не встретила ни одной женщины в его окружении, чьи глаза не светились бы обожанием. Это так естественно – влюбиться в него, а он, кажется, совсем не понимает этого…
– Любит? – губы Даниэля скривились. – Мне не нужна такая любовь.
А какая нужна? – чуть было не спросила Элли, но сдержалась. Еще подумает, что она навязывается ему. С самого начала она вела себя неправильно, заставила его относиться к себе как к ребенку, а сейчас ожидает от него чего-то. Как наивно! Даниэль и так был более чем внимателен к ней, Питер и то вряд ли отнесся к ней с большим понимаем. Чего еще она хочет от него?
Ничего, повторяла Элеонора себе снова и снова. Абсолютно ничего. Даниэль – замечательный, надежный друг, а на большее ей рассчитывать нечего!
Но почему беспокойное сердце начинало колотиться при одном только воспоминании о тех выразительных взглядах, что он бросал на нее на вечеринке? Элли робко посмотрела на Даниэля. Что это? Игра света? Ее собственные беспочвенные фантазии? Почему ей кажется, что в его глазах сейчас она видит нечто отблески того огня, которым горело его лицо на приеме Грациано?
– Уже поздно, пора спать, – сдавленно произнесла она, не придумав ничего лучше.
Если она хотя бы секунду пробудет в его обществе, она не выдержит и бросится ему на шею, навсегда опозорив себя в его глазах. Презрение, с которым Даниэль выслушал признание Теодоры, слишком четко отпечаталось в памяти Элли. Она бы умерла, если он так отнесся к ее словам. Значит, надо поскорее скрыться от него и его внимательных неотразимых глаз.
– Хорошо, – пожал плечами Даниэль и шагнул в сторону, освобождая для Элли проход к лестнице.
Она стала подниматься, он последовал за ней, стараясь смотреть куда угодно, только не на ее изящную спину и ноги, грациозное движение которых подчеркивал, а не скрывал тонкий халатик.