Она-то самонадеянно полагала, что ведет с Кривцовым игру! Хороша получилась игра: тот просто выгнал ее, и все.
…И даже бездушная машина Володин, кажется, понял ее состояние. Обычно-то, когда ездили вместе, он только на дорогу смотрел, а сейчас все поглядывает на нее в зеркальце. Сочувственно… Ну, еще бы. Слабых, таких, как она, только и остается, что жалеть.
Мария так и грызла себя всю дорогу. Да еще и дождь пошел – проливной, беспросветный…
Только когда добралась до спортивной школы, переоделась, вошла в светлый зал, настроение наконец улучшилось. Мария безжалостно, будто била по врагу, колотила мешок и уверяла себя: ничего еще не потеряно. Она просто отступила, но совсем не проиграла. И Лизу она не бросит. И Кривцову воздаст по заслугам…
Наносить удары и одновременно продумывать стратегию было невозможно. Но кое-какие идеи, размытый контур плана в голове вырисовывался…
А обдумать все окончательно и принять решение она сможет после тренировки.
Семь цифр, нажать на вызов… ну, отвечай же, дьявол тебя разбери!
Но телефон Нурлана опять откликнулся длинными, беспросветными гудками.
Кривцов досадливо отшвырнул аппарат.
Что этот адвокатишка себе позволяет?! В самый ответственный для хозяина момент?
Да, полагаться нынче ни на кого нельзя. Даже на самых проверенных и преданных. Сколько ни пестуй их, ни взращивай, ни вытягивай – все равно когда-нибудь подведут. Видно, давно уже забыл Нурланчик, как пришел к нему сопляком, из помощников нотариуса, в костюмчике плохоньком, дрожал, краснел, в глаза взглядывал заискивающе, разговаривал с придыханием… Что ж, придется напомнить этому слизняку, где его место. Еще как напомнить.
Хотя сердце все равно переполнялось тревогой. Эх, зря, зря он положился на адвоката в столь щекотливом, неоднозначном деле… Лучше бы вообще без помощников самому руки испачкать. Противно, конечно, зато и свидетелей нет. Тем более что вся комбинация лично его. От идеи – до блистательного осуществления.
А идея была проста и прозрачна: избавиться от жены. Навсегда. Раздавить ее. Уничтожить.
…Ленку, супругу свою, мать своей дочки, Макар Миронович когда-то любил. Да что там: боготворил. Любую готов был взять, хоть с ребенком чужим, лишь бы свои пальчики целовать иногда позволяла… Наваждение, а не женщина. Яркая, сильная, от одного ее взгляда будто током прошибало, томило, мучило… Но только все эти пожары любовные – они ж вечно пылать не могут. Как Макаревич, кумир его юности, пел: «Ты был не прав, ты все спалил за час, и через час большой огонь угас…»
Вот и любовь его: сама себя спалила. Изнутри. Слишком много душевных сил он потратил, чтобы царевну свою завоевать. И слишком долго – и безнадежно – ждал, что она ответит взаимностью.
Только не дождался. Ленка никогда особенно и не скрывала, что до него лишь снисходит. И живет с ним потому, что он ей нужен. Деньги его нужны, влияние, опыт, связи. И если б только, как многие здесь, на Рублевке, бриллианты из мужа вытягивала да по-тихому с охранниками баловалась – так бы и жили, почти счастливо. Но супружнице ведь другой игрушки захотелось. Собственного бизнеса…
Макар – опять же как в их кругах принято – противиться не стал. И денег дал, и свел с людьми нужными. Думал: развлечется, все профукает, да и найдет себе новую забаву. Но у женушки дело на удивление пошло. Да еще как! В первый свой клуб карточки бесплатно раздавала – только бы пустым не стоял, чтоб люди не смеялись. А теперь у нее целая империя, и она в ней хозяйка! И, конечно, отдалилась, зазналась. У тебя, муженек, собственные дела и собственный бизнес. А клубы – это мое, и только мое.
Кривцов до поры не возражал. Даже удобно: супруга всегда при деле, не докучает. Плюс сама себя обеспечивает. Шубы покупает, на балы из Парижа в Лондон мотается исключительно на собственные средства. А денег у него и своих хватало.
…Но год назад случилось непоправимое. Бизнес Кривцова – любовно взлелеянный, незыблемый – рухнул.
Скучно объяснять, как это случилось. Где недосмотрел, кому недоплатил, где вовремя не взволновался, не учуял в мелкой рыбешке потенциала злобной акулы… Главное итог: в своем преклонном возрасте, с устоявшимися привычками, он вдруг оказался без копейки.
А жена, которую взял сопливой девчонкой, процветает. Когда-то на карманные расходы у него просила, а теперь открывает клуб за клубом, счета здесь, счета там… И ведет себя истинной бизнес-леди. Резкая, грубая, самоуверенная. У такой женщины помощи не попросишь. Ни рубля не даст. Только бровки надменно вскинет да хмыкнет: «Нет уж, Макарушка. Клубы – это мое. А ты, милый друг, сам выкручивайся».
Что ж. Он и решил – выкручиваться.
Не просить у жены – отобрать. Причем отобрать жестко, грубо, чтоб пикнуть не смогла. Но только как это сделать?..
Убивать? Рискованно. Да и что там у Ленки с завещанием – Макар не знал, хотя разведать пытался. В одном не сомневался: супруга – стерва известная. И запросто могла отписать все состояние, допустим, напрямую дочке. И опекуном назначить вовсе не его…
Вот и оставалось ему единственное: Ленку – уничтожить. Но не физически. А через суд, чтобы развод и раздел имущества. Хотя бы все пополам, как по закону положено. А при удачном стечении обстоятельств – ему и побольше, чем половина, достанется. Главное – судебный процесс грамотно провести. Выставить себя ангелом. А жену очернить.
Верный адвокат его, Нурланчик, во всяких судебных дрязгах дока. А Ленка хоть в бизнесе и изворотлива, но сутяжничать не умеет. К тому же материала на супружницу у него за годы жизни накопилось немало. Просто так собирал, на всякий случай… Вот теперь и пригодится.
У Кривцова вообще позиция была: информация – это все. На каждого из сотрудников имелось подробное досье. И секреты в них самые сокровенные, чтоб, случись что, в самое сердце без пощады ударить…
Взять хотя бы няньку прежнюю, Анастасию. На работу он ее взял пять лет назад и, конечно, затребовал от агентства по персоналу полную по ней информацию. Картинку ему предоставили благостную: и институт окончила, и всякие курсы, и языки иностранные знает, и дочку собственную растит, красавицу-умницу (фотография ребенка прилагалась)…
Документы Настины никаких подозрений у Кривцова не вызвали. А вот она сама… Какое-то время все нормально шло: ну, няня и няня. Исполнительная, пугливая, не шибко умная – как и все из прислуги… Насторожился Макар Миронович в первый раз, когда ему случайно Настина записка на глаза попала. Для поварихи она написала: мы, мол, с Лизочкой гулять ушли, а на обед девочка просила бульон с профитролями, пожалуйста, приготовьте. Тексту две строчки, но ошибок – десяток. А запятой – вообще ни единой. Понятно, конечно, что в институте училась всего-то в педагогическом, да еще и во Львове, и записку свою ваяла второпях – но все равно странно, что настолько безграмотно… Пятиклассник – и то лучше напишет.
Кривцов тогда удивился. Но ничего никому не сказал. Стал дальше наблюдать. И постепенно выяснил: иностранные языки, которыми няня в своем резюме хвасталась, для нее тоже темный лес. Когда за границу вместе выехали – она еле-еле, с помощью разговорника, простейшие фразы строила… Да и методики педагогические, которыми якобы владеет, тоже полная фикция. Знала бы, как с детьми обращаться, – с Лизочкой бы куда лучше ладила. А то ведь ни одеть не может девчонку без скандала, ни уговорить, чтобы та кашу съела…
Совсем интересно выходило. И, по идее, няньку такую надо в шею гнать, а агентству по персоналу – выставлять претензию. Однако Макар решил: чего сплеча-то рубить? Дочка еще маленькая, иностранные языки ей пока без надобности. И что няня с ошибками пишет – ребенку тоже все равно. А сиделка из Насти неплохая: Лизочка всегда и чистенькая, и играет с ней няня старательно, не халтурит… И вообще: выгнать всегда успеем. Будет куда полезнее нянину тайну разгадать, да и использовать, когда вдруг понадобится.
Макар Миронович теперь не упускал возможности поболтать с Настей. Расспросить ее об украинском житье-бытье. Каково нынче живется в суверенной? Чем народ дышит? И о личном всегда вопросы задавал. Живы ли родители? В каком классе учится дочка? Сколько гривен в месяц составляет квартплата?
Невинные, казалось бы, вопросы, но няня, он чувствовал, каждый раз напрягается. И хотя отвечает вроде складно, но взгляд все время испуганный. Будто проколоться боится. Хотя другие из обслуги, тоже украинцы, только радуются, когда хозяин с ними «за жизнь» беседует. И разливаться про свою вильну страну готовы часами, пока не заткнешь. А эту даже самые простые вопросы в тупик ставят. Например, сколько на Украине стоит в городском автобусе прокатиться. Будто и не ездит туда каждые три месяца на побывку…
Можно, конечно, было поручить Настю тому же шефу охраны, Володину. Или потребовать от «Идеальной няни», чтоб провели более тщательную проверку. Однако Кривцову нравилось разгадывать подобные, отнюдь не вселенского масштаба, загадки самостоятельно. Во-первых, просто смотреть занятно, как несчастная нянька в собственной лжи все больше запутывается. Во-вторых, тайна тем дороже, чем меньше народу в нее посвящено. Да и тренировка опять же: научишься козни маленьких людей раскрывать – сильные мира сего тоже понятнее станут…
Вот и прижал он в один прекрасный день Настену окончательно. Та как раз из очередного отпуска вернулась. Начала, как всегда, неуверенно разливаться, что дочка уже совсем взрослая и такая хозяюшка, помогала маме обои в квартире переклеивать. А Кривцов няню к ногтю. Какая, мол, дочка, какие обои – если ты в отпуск ездила не на Украину, а в Ессентуки? (Билеты сам в Настиной сумочке нашел, не побрезговал. А заодно и паспорт проверил: из него следовало, что за последние четыре года няня ни разу на Украине не была.)
Ну, Настька, конечно, расплакалась. И сквозь рыдания поведала Кривцову свою скорбную повесть. Что зовут ее на самом деле по-другому и вляпалась она, по своей глупости, по самую маковку в паршивую историю и уже сколько лет вынуждена по чужим документам жить… Но это все не со зла, просто подставили ее… А Лизочку, дочку его, она искренне, по-матерински любит, не чета иным дипломированным, с иностранными языками няням…