«Я наконец-то вписываюсь! – мысленно телеграфировала она Джею Пи. – Я справляюсь! Женись на мне!»
Может, конечно, Эми выдумывает, но чем больше продвигается ее прогресс в отношениях с детьми, тем холоднее становится Джей Пи. Он отдаляется от нее, а она борется с искушением залезть к нему в телефон. У Джея Пи работает много молодых девушек, и некоторые носят короткие шорты, хотя в «Рожке» всегда прохладно, не выше восемнадцати градусов.
Другой ее страх – что Джей Пи сделает ей предложение, они обручатся, но так и не поженятся, потому что иначе иссякнет поток денег от Виви. Деньги Виви – это удавка, которую с нежностью надели Эми на шею. Иногда она испытывает к его бывшей жене такую ревность! Вот бы та просто испарилась – уехала с острова или самовоспламенилась. Тогда все проблемы Эми будут решены.
Субботы в июне хороши тем, что в четыре часа в салоне уже никого не остается. Эми заканчивает с последней невестой без пятнадцати четыре – свадьба в шесть в церкви в Сконсете, – и в салоне воцаряется тишина. Это приятно, но она чувствует себя немножко как Золушка, когда сестры отправились на бал. Ее клиенты поехали позировать для бесчисленных фотографий, пить коктейли, есть тарталетки, слушать тосты, резать «Говядину Веллингтон», снова пить коктейли, танцевать под «Электрик Слайд» и беззастенчиво клеить четвероюродного брата жениха или соседку невесты по университетскому общежитию.
Эми берет бумажный стаканчик с подставки у кулера и выливает туда остатки шампанского из бутылки, которая стоит в ведерке с подтаявшим льдом. Она ничего не ела весь день (и это приятно), и шампанское сразу ударяет в голову (что еще приятнее). Верхний ящик трюмо трещит от конвертов с чаевыми.
Лорна подходит к ней, как только заканчивает с последней клиенткой, и спрашивает:
– Ты как, держишься?
– Держусь, но день был непростой.
На лице у Лорны появляется недоверчивое выражение.
– Ты что, так и не позвонила Джею Пи?
– Нет, – признается Эми. – У меня ни секунды свободной не было.
Лорна вздыхает.
– Пойдем покурим.
Они выходят через заднюю дверь на крыльцо, которое смотрит на парковку, и закуривают по сигарете. На крыльце стоят стол и стулья; Эми здесь обедает, когда погода хорошая и у нее есть время. Первая затяжка разливается по телу живительным бальзамом. Она залпом допивает остатки шампанского и сминает стаканчик в руке.
– Мне стоит присесть?
– Да. – У Лорны очень серьезное выражение лица, и Эми впервые приходит в голову, что, возможно, ей стоит испугаться.
– Что-то случилось?
Может, у Уиллы снова выкидыш или что-то с матерью Джея Пи, Люсиндой? Инсульт или сломала шейку бедра?
– Как сказать… – Лорна смотрит на Эми и выпускает дым уголком рта. – Случилось. Но, божечки, родная, даже не знаю, как ты это воспримешь.
– Что восприму? – уточняет Эми. У нее сжимается желудок.
– Виви сегодня утром сбила машина, в самом конце дороги, где стоит ее дом. – Лорна делает паузу. – Родная, она умерла.
Эми открывает рот. Она знает, что Лорна не шутит и вряд ли могла ошибиться, но, извините, пожалуйста, минуточку. Виви мертва? Виви мертва. Виви сбила машина, она мертва. Виви мертва.
Минуту Эми сидит в полной тишине. Она чувствует… чувствует… ужас… чувствует, как жирный, черный, как мазут, ужас заполняет ее изнутри. Ей хочется кричать. Виви умерла. Джей Пи звонил ей… несколько часов назад. Сказал, что это срочно. Потому что умерла его бывшая жена.
Дети. Бедные дети.
Лорна наблюдает за ней.
– Я не собираюсь петь «Дин-дон, ведьма мертва», если ты этого ждешь, – говорит Эми. Ее глаза наполняются слезами.
Лорна берет ее за руку.
– Я знаю, дорогая. У тебя, наверное… смешанные чувства?
– Человек умер. Какие смешанные чувства? Это трагедия.
Лорна сжимает ее ладонь.
– И да, смешанные.
Эми нужно найти свой телефон. Она возвращается в кондиционированную прохладу салона, но все внутри как будто совершенно изменилось. Виви мертва.
Ее телефон забит сообщениями от Джея Пи.
«Позвони, как только сможешь».
«ЭТО СРОЧНО».
«Эми, позвони мне».
«Случилось нечто ужасное».
«Звонил в салон, они не хотят давать тебе трубку».
Шестнадцать пропущенных звонков. И еще сообщения.
«Я в доме с детьми. Приезжай, пожалуйста».
«Не приезжай. Встретимся дома».
«Позвони, пожалуйста, в “Стрейт Уарф”, отмени бронь».
«Приеду попозже, я не могу оставить детей одних».
«Напиши мне, как только получишь это, но не приезжай к Виви».
«Встретимся дома».
Последние три сообщения режут как ножом по сердцу. Джей Пи не хочет, чтобы она ехала домой к Виви. Он со своими детьми; вчетвером они оплакивают Виви. Эми будет лишней. Она хорошо это понимает.
Эми садится в машину и закрывает глаза. На протяжении десяти лет она твердила себе: разлад между супругами не имеет к ней никакого отношения, но суровая правда такова, что Эми могла отказать Джею Пи, заставив его тем самым вернуться к семье. Она чувствует чудовищную вину за все свои недостойные мысли, за ужасные язвительные комментарии, которые отпускала в разговорах с Джеем Пи, с Лорной и иногда, вопреки всякому здравому смыслу, в присутствии детей Виви.
«Прости меня, Виви, – думает Эми. – Я ревновала. Я была не уверена в себе. Тебя сложно было превзойти. Твой единственный недостаток заключался в том, что я не могла с тобой тягаться. Ты была красивой, веселой, трудолюбивой и притягательной, и я тебе завидовала. Я ложками ела эту зависть на завтрак (вместе с пончиками). Но ты должна знать, что я тобой восхищалась, хотя у меня не хватило бы смелости сказать это вслух».
Эми поворачивает ключ в замке зажигания. Сейчас она позвонит в «Стрейт Уарф». Но сначала заедет в «Хэтчес» за бутылкой вина или, может, текилы «Каса Драгонес», которую так любила Виви. Затем направится домой одна и будет пить в компании своих демонов.
Лео
Лео не может есть; возможно, он больше никогда не будет есть. Когда Карсон говорит о таблетках «Ативана»[14], он просит принести ему две. Вместе с таблетками сестра притаскивает айс-ти с мятой, который сделала мама. Проходит немного времени, и мир замедляется, острые углы смягчаются.
Приходит отец; он из тех уравновешенных людей, стакан которых всегда наполовину полон, но сейчас Джей Пи выглядит так же, как Лео себя чувствует, – как будто в сердце у него взорвался коктейль Молотова, как будто все его существо сровняли с землей. Отец с порога делает заявление, которое, наверное, сочинял по пути сюда:
– Мы со всем разберемся, вы не одни, вы все можете на меня рассчитывать.
– Я, конечно, не ваша мать, – добавляет он, а потом начинает так сильно рыдать, что Уилле приходится отвести его к дивану.
Он любил ее. Джей Пи правда ее любил, несмотря на то что одновременно ненавидел, и после вчерашней ночи Лео понимает это чувство чуть лучше.
Вчерашняя ночь. Марисса. Круз. Лео так напился, что в его воспоминаниях есть пробелы, но какие-то образы невозможно стереть – он хочет, чтобы все случившееся оказалось сном, но знает: это было на самом деле. Лео не помнит, как добрался до дома, но помнит, как достал с полки мамину текилу и выпил пару рюмок, едва оказался на кухне. Вот бы то, что произошло на пляже Фортис Поул, исчезло из памяти, вот бы текила все это стерла.
Всю жизнь его будет преследовать воспоминание о том, как сегодня утром в его дверь барабанил Круз с криками: «Чувак, проснись! Проснись!» Лео решил, что друг хочет поговорить о вчерашнем. И лишь несколько секунд спустя разобрал крики: «Твоя мама в больнице. Она ранена, чувак. Сильно ранена».
Лео сразу же позвонил Уилле, уж та будет знать, что делать; она считалась первым заместителем их матери. Звонок ее разбудил; сестра еще ничего не знала. Круз все никак не унимался. Он видел тело Виви на Кингсли, он позвонил в скорую, ее увезли, и им надо ехать в больницу сейчас же. Немедленно! Лео разбудил Карсон, и по дороге они заскочили за Уиллой.
К счастью, Круз поехал на своей машине.
В больнице незнакомый врач сказал им, что Виви не справилась. Слишком изящное выражение – будто мать именно в этот раз не справилась, но у нее есть еще одна попытка.
– Не справилась? – переспросила Уилла.
– Когда ее привезли, она была уже мертва, – пояснил доктор. Что это вообще был за врач? Явно не с острова, приезжий. Он понятия не имел, кто такая Виви, так как мог объявлять ее мертвой? Сколько раз люди, приехавшие с материка, не понимали, как делаются дела на Нантакете. Лео хотел услышать новость от того, кто все понимал, например, от доктора Филдза.
– Где доктор Филдз? – спросил Лео.
– Мне сказали, что он в прошлом году вышел на пенсию, – ответил врач. – Мне позвать соцработника?
Приехал Рип и отвез Лео и сестер домой. Круз направился в полицейский участок, потому что это он обнаружил Виви на дороге.
Лео закрывает глаза, а когда открывает, отца уже нет рядом, и в комнату входит лучшая подруга мамы Саванна Хэмильтон. Саванна смотрит на троицу – они будто уже несколько часов сидят на этом диване, Лео понятия не имеет, сколько сейчас времени, – и встает перед ними на колени, распахнув руки. Они падают к ней в объятия. История дружбы Саванны с их матерью уходит корнями так глубоко в историю, что, обнимая ее и вдыхая запах ее духов, ребята чувствуют себя так, будто Виви на мгновение к ним вернулась. Саванна – интеллигентная женщина, она не замужем, и у нее нет детей. Она основательница международного фонда «Райз», занимающегося детской благотворительностью. У нее на Марльборо-стрит в Бостоне таунхаус, такой большой, что у каждого из троих детей Куинсборо там есть своя комната. Она их крестная.
Каждый раз, когда дети спрашивали Саванну, почему у них всех одна и та же крестная, та отвечала: «Потому что у вашей мамы больше нет подруг».
И их мать неизменно добавляла, как по сценарию: «Когда у вас есть такая подруга, как Саванна Хэмильтон, больше друзей вам и не нужно».