Нэнси дымит как паровоз, но только в гараже. Она говорит, что каждому позволено иметь один порок. Только благодаря этому Виви может разглядеть в своей матери человека.
По субботам Вивиан с отцом ездят в Миддлберг Хайтс на завтрак в «Перкинс», пока мать работает в столовой или выбирает цветы для мессы. И Виви, и ее отец всю неделю ждут этого завтрака. Они садятся на темно-зеленый диван, всегда за один и тот же столик, и их обслуживает всегда одна и та же официантка, Синди, с волосами, забранными в высокий хвост, и ярко-розовой помадой.
– Суббота – не суббота без двух моих любимых клиентов, – говорит она. – Кофе?
Да, на этих завтраках Виви разрешают пить кофе. Синди приносит ей отдельный серебристый кувшинчик со сливками и сахарницу. Потом дочь с отцом изучают огромное ламинированное меню и заказывают все, что захочется: яйца с беконом и сосисками, или хашбраун и ржаной тост с маслом, к которому приносят маленькие пакетики с джемом, или оладьи с горкой сливочного масла, или вафли с клубникой и взбитыми сливками, или французский тост, посыпанный сахарной пудрой, или омлет, истекающий сыром, с мягкими кольцами коричневого лука, помидорами и зеленым перцем. Фрэнк всегда прихватывает с собой газету «Плэйн Дилер» и дает Виви почитать несколько страниц – благодаря этому она чувствует себя взрослой, а еще ест помедленнее. Они наслаждаются не только едой, но и свободой от матери Виви, от ее правил и запретов, диет и грозных тирад. Настоящая благодать детства – вот эти украденные часы в ничем не примечательном ресторане, когда Вивиан сидит за столом с отцом и они соскребают вилками остатки сиропа с тарелок, а потом Фрэнк подмигивает ей и протягивает через стол пару монет, чтобы она купила себе в автомате гороскоп, пока он будет расплачиваться и оставлять чаевые Синди.
В семнадцать лет Виви не могла понять, зачем отцу было совершать самоубийство, поэтому просто решила, что, как и в случае с пением, у него имелись свои секреты. Его уволили? (Нет.) У него были финансовые проблемы? (Нет, хотя из-за самоубийства страховая отказала в выплате, а для Виви и ее матери Фрэнк был единственным кормильцем.) Может, он встречался с любовницей? (Виви это кажется маловероятным, хотя она и вспомнила про Синди, потому что только с ней видела его на постоянной основе. Иных женщин в окружении отца не водилось.)
Что Виви оставалось делать, кроме как винить того человека, который остался жить, – свою мать? Нэнси Хоу ответственна за самоубийство мужа, потому что сделала их жизнь безрадостной и унылой.
В дни, последовавшие за смертью Фрэнка, у них случаются тяжелые ссоры. Одна из них начинается, когда Виви слышит, как мать говорит кому-то по телефону, что, совершив самоубийство, Фрэнк «решил провести остаток вечности в аду».
– Да как ты смеешь?! – начинает кричать Виви, как только мать вешает трубку. – Мой отец не может быть в аду!
Выражение лица Нэнси остается неизменным, она закуривает сигарету; теперь, когда Фрэнк мертв, она начала курить в доме.
– Он совершил смертный грех. – Нэнси выдыхает дым. – Не я придумываю правила, Вивиан Роуз, их придумал Бог.
У Виви есть бойфренд – Бретт Каспиан. Они стали встречаться в сентябре, с началом учебного года. Это немного странная пара, потому что Вивиан – пай-девочка: ходит на занятия для отличников, редактирует школьный литературный журнал, а вот Бретт Каспиан – «укурок». У него длинные, неровно подстриженные волосы; он носит клетчатые рубашки, джинсы и массивные «тимберленды», курит, поет и играет на гитаре в собственной группе под названием «Побег из Огайо». «Побег из Огайо» выступает на всех школьных вечеринках, и, хотя Виви редко ходит на вечеринки – обычно сидит дома и учится, – она все же слышала группу пару раз и считает, что они хороши.
На второй неделе школьного года Виви зовут на мастерскую по художественному письму, которую устраивает некий знаменитый писатель в школе «Норманди Хай». Эти три дня меняют ее жизнь. Виви становится звездой, знаменитый писатель выделяет ее рассказ о домохозяйке с лишним весом, которая подозревает, будто муж ей изменяет, а потом выясняет, что он поет а капелла в квартете.
Единственная проблема – Виви пропустила три дня школьных занятий: историю Европы (продвинутый уровень), физику (продвинутый уровень) и математику (продвинутый уровень).
Она остается после уроков, чтобы написать пропущенную самостоятельную по математике по производным, первую в этом году. Учитель Виви, мистер Эмери, в этот день отвечает за провинившихся, оставленных в наказание. И сегодня единственный наказанный – это Бретт Каспиан.
Бретт сидит на два ряда впереди и на один левее от Виви, развалившись на стуле и закинув ноги на соседний стул, как будто на пляже. Перед ним на парте лежит папка, в руке он держит ручку с изжеванным колпачком, но даже не пытается сделать вид, будто занят домашкой. Вместо этого Бретт отбивает ручкой какой-то сложный барабанный ритм, смотрит на потолок, потом на мистера Эмери, который полностью погружен в проверку самостоятельных. Виви изо всех сил старается игнорировать Бретта Каспиана, хотя дробь ручкой ее отвлекает. Она поднимает голову и уже набирает в грудь воздуха, чтобы попросить его: «Пожалуйста, перестань», но тут он поворачивается и подмигивает ей.
Справедливо ли сказать, что подмигивание изменило жизнь Виви?
По ее телу проходит волна жара, она уже не может сосредоточиться на производных. Наверное, хулиган так пошутил, потому что в 1986 году в школе Виви не относится к числу тех, кому подмигивают. На ней бежевая прямая юбка, розовая рубашка-поло и дешевые мокасины, которые она упросила маму купить в «Хигбиз». Вивиан – преданная читательница «Официального руководства золотой молодежи»[18] и пытается воспроизвести образы с учетом своего ограниченного бюджета. Образы эти нисколько не соблазнительны и не сексуальны.
Миссис Шеппард из школьной администрации звонит по интеркому в кабинет.
– Дэйв, вас к телефону.
Мистер Эмери поднимает голову. На его лице растерянное выражение, как будто он очнулся ото сна или вынырнул из-под воды. Эмери, моргая, смотрит на Виви и Бретта, как будто не понимает, кто они и что делают в этом классе.
Он встает.
– Я скоро вернусь. Виви, когда закончишь, положи, пожалуйста, самостоятельную мне на стол.
– Вы не боитесь, что я подскажу ей все ответы? – спрашивает Бретт.
Мистер Эмери смеется, удивляя этим их обоих, и выходит из класса.
Теперь они одни. Виви пытается сосредоточиться на цифрах и греческих буквах. Производная от x2 – это 2x. Производная от 2х – это 2. Она заканчивает самостоятельную: легкотня. Проходит десять минут, мистер Эмери все не возвращается. Виви понимает, что ей не хочется уходить. Она проверяет ответы, потом проверяет снова. Все, больше уже невозможно тянуть время. Она кладет листок на стол мистера Эмери.
Виви знает, что Бретт Каспиан на нее смотрит: пожалуй, он симпатичный. Она никогда об этом не задумывалась раньше, потому что Бретт – «укурок», то есть не ее тип и даже не ее биологический вид.
Когда Виви начинает собирать учебники, он говорит:
– Всё, я здесь больше сидеть не собираюсь.
– Ты разве не наказан? Не боишься, что они оставят тебя и в следующий раз, если уйдешь?
– Да не, – тянет Бретт. – Дэйв меня простит.
– Дэйв?
– Мои родители с ним дружат, – отвечает Бретт. – Они ходят в боулинг в «Мэйпл Лэйнс».
Виви удивительно это слышать. Ей сложно представить, что у кого-то вроде Бретта Каспиана могут быть родители, особенно такие, которые играют в боулинг с учителем.
– Короче, если не хочешь ждать автобуса, я могу тебя подвезти, – заявляет Бретт.
Виви приходится подобрать челюсть с пола.
– Ну-у-у… ладно, – говорит она.
Они точно Джадд Нельсон и Молли Рингвальд из «Клуба “Завтрак”». Ну почти. Они начинают встречаться. К октябрю Виви меняет прямые юбки на джинсы «Джордаш», а мокасины – на кеды. Бретт заезжает за ней по пятницам, и они идут на стадион смотреть футбол – хотя не то чтобы активные болельщики, – а потом едят пиццу в «Антониос». По субботам наворачивают круги по торговому центру «Парматаун» – одной рукой Бретт обозначает свои притязания, засунув ее в задний карман новых джинсов Виви, другой держит сигарету. Иногда они ходят в кино в том же торговом центре; иногда она посещает школьные вечеринки, где играет группа Бретта. Потом парочка ездит по Парме и Севен Хиллс в «бьюике» Бретта, слушая 100,7 WMMS (главная рок-радиостанция в Америке, совсем рядом, в Кливленде) так громко, что Виви, закинув ноги в кедах на бардачок, чувствует вибрацию через подошвы. Прохладный воздух Огайо врывается в открытые окна машины. Они паркуются на Стейт-роуд-Хилл или Кэнэл-роуд в городе Индепенденсе и целуются. Он трогает ее за грудь; потом – не только за грудь. Они говорят друг другу: «Я люблю тебя», «Я тоже тебя люблю», «Я люблю тебя больше», «Я так тебя люблю». Это чувство так полно новизны, так удивительно, что им кажется – они первые люди на земле, которые так любят друг друга. Им кажется, будто они изобрели эти чувства.
Виви ходит с Бреттом на репетиции группы, которые проводят в гараже Уэйна Кертиса, его друга. Уэйн играет на бас-гитаре, а Рой, который уже выпустился из школы, – на барабанах. Виви знает Роя; его умная сестра на год младше ее самой.
Уэйн и Рой никак не выражают своего отношения к присутствию Виви. В основном они ее игнорируют, хотя однажды Рой спрашивает, в какой колледж она подала документы, и, когда Виви называет университеты: Дьюк, Университет Северной Каролины, Университет Вирджинии, – он присвистывает.
– Куда угодно, лишь бы уехать отсюда, – признается Вивиан.
– Согласен, – говорит Рой. Как-никак их группа называется «Побег из Огайо».
Но правда заключается в том, что, как только Виви влюбилась в Бретта, она влюбилась и в Огайо. Не рассказывая об этом никому, кроме консультанта по поступлению, она подает документы в Денисон, Кеньон, Оберлин. Они с Бреттом говорят о том, как лет в двадцать поженятся и переедут в свою квартиру в центре города с видом на озеро; а потом, когда заведут детей, купят дом в Шейкер Хайтс. Подойдут к воспитанию своих детей с таким же среднезападным здравомыслием, с каким растили их самих.