Подоткнув одеяла и отправив детей в страну снов, Уилла и Рип садятся перед телевизором. На ней шелковая ночная рубашка, потому что она, конечно, уже пришла в форму после рождения детей и даже еще похудела (ведь встает на рассвете по вторникам и четвергам и катается на велотренажере, и этого достаточно!). Рип открывает себе пиво, наливает Уилле бокал совиньон-блан. Они только начали смотреть первый эпизод нового нашумевшего сериала на «Пикок», но не успели еще разобраться, кто главные герои, как прижались друг к другу на диване, и необходимость скрываться и соблюдать тишину (нельзя разбудить детей!) делает всё таким же страстным, как в школе, когда они лежали под одеялом на диване в подвале дома родителей Рипа.
После этого, вспотевшие и выбившиеся из сил, они делят между собой кусок клубнично-ревеневого пирога, политого свежими взбитыми сливками, и приходят к выводу, что сон важнее сериала. Пара поднимается в спальню; Уилла берет с тумбочки роман, а Рип начинает храпеть, прежде чем она успевает перевернуть страницу.
Уилла хочет такой жизни.
Сейчас, когда она горюет и чувствует себя потерянной, ей кажется, что до подобного будущего еще очень далеко. Матери больше нет. Через пять лет, даже если Уилла создаст себе эту идеальную жизнь, Виви не будет рядом. Она ушла навсегда. Уилла больше никогда ее не увидит. Это кажется совершенно невозможным. Кто-то отобрал у Виви жизнь, а потом настолько бессовестно, что Уилла даже не может себе этого представить, просто уехал.
Кто-то на острове убил и сбежал с места преступления.
Уилла хочет справедливости. Ходили слухи, что виновник – Круз Де Сантис, который просто притворился, будто нашел тело, – но она отказывается верить в подобное.
– Люди просто распускают слухи, – говорит Уилла. – Они не знают Круза так, как знаем его мы.
Рип не так в этом уверен.
– Я слышал, что-то не сходится в его показаниях. Даже твой брат думает, что это мог быть он.
– Нет, не думает.
– Мне кажется, думает, – возражает Рип. – Вроде бы парни поссорились накануне, Круз был расстроен, поэтому ехал к ним домой так рано, слишком быстро свернул на Кингсли, отвлекся, и… БАМ.
– Не говори «бам».
Уилла закрывает глаза. Она старается не представлять момент удара, но полностью отвлечься от этой мысли тоже не может.
– Это был не Круз, а кто-то другой. Звони, пожалуйста, в полицию время от времени. Я хочу, чтобы тот человек оказался за решеткой.
Уилла уже на восьмой неделе и, хотя приучила себя не питать слишком больших надежд, она не может опять потерять ребенка. Это последняя беременность, о которой знала Виви; этот ребенок и мать Уиллы были живы в одно и то же время. Эта беременность должна продолжаться, должна расцвести пышным цветом.
Уилла не чувствует тошноты, усталости, головокружения. Может, грудь стала немного чувствительнее, но, вероятно, потому что она сама постоянно нажимает на нее и щиплет, чтобы проверить.
Я не могу потерять этого ребенка. Я не могу потерять этого ребенка. Уилла осознает, что изводит себя тревогой и что тревога – это плохо. Она тревожится по поводу своей тревожности.
Переезд в «Уи Бит» – хороший способ отвлечься. Уилла занимается своим любимым делом: составляет список. Она записывает все необходимые вещи, которые им нужно взять с собой, и отмечает галочками те, что уже сложила в чемодан. Пять льняных платьев для работы, футболки, короткий джинсовый комбинезон, пять купальников, соломенная шляпа, спортивные шорты и майки – там она будет чаще тренироваться. И вязаный свитер из хлопка, потому что у океана по вечерам становится прохладно.
Перед «Уи Бит» есть дворик, засыпанный песком, который огорожен от въезда на полуостров Смитс-Пойнт низким деревянным забором. Если перейти через дюны, можно попасть на самый красивый пляж Нантакета: длинная полоса золотистого песка, уходящая к горизонту, бирюзовая вода, мягкие волны.
В первый вечер в «Уи Бит» Уилла идет прогуляться по пляжу босиком. Там больше никого нет; кажется, что весь остров принадлежит ей одной. Она работает в Историческом обществе и не может не думать обо всех тех жизненных историях, для которых эта земля стала подмостками. Уилла здесь родилась, в каком-то смысле остров действительно принадлежит ей.
Она прибавляет шаг, пока не начинает сильнее биться пульс. Прилив крови на пользу ребенку, свежий воздух и солнце – тоже. Можно ли этим вылечить ее огромное горе?
«Мама, – думает Уилла. – Где ты? Куда ты ушла?»
Волны набегают на берег и откатываются обратно снова и снова, как и сотни лет назад, когда племя вампаноагов плавало на лодках в этих водах, как и в шестидесятых годах XIX века, когда достигла пика своего развития китобойная индустрия, как и в двадцатых, когда сюда из Нью-Йорка приезжали художники и актеры, чтобы сбежать из раскаленного города. Волны будут катиться туда-сюда вечно – и после того, как умрет Уилла, как умрут ее дети, и внуки, и правнуки.
У нее начинает кружиться голова.
Она идет обратно к «Уи Бит» в половине седьмого и, хотя в своих мечтах об идеальной жизни все делает своими руками, сейчас не может готовить ничего сложнее крекеров с арахисовым маслом. Если сесть на велосипед, можно быстро доехать до мексиканского ресторана «Миллис», и Уилле внезапно хочется их гуакамоле. «Это хороший знак», – думает она. Со смерти матери Уилла похудела на два килограмма.
Взобравшись на дюну, она удивленно моргает, увидев, что у забора припаркован красный «Ренджровер». Это машина Памелы.
Что она здесь делает?
Памела и Зак поспорили, как долго Уилла и Рип продержатся на Смитс-Пойнте.
– Зак дает вам неделю, – заявила она. – А я – два дня.
Памела что, приехала проверить?
Единственный недостаток брака с Рипом Бонэмом заключается в том, что золовкой Уиллы стала Памела Бонэм Бриджман (представляясь, она всегда называет обе фамилии). Уилла терпеть ее не может. Всегда терпеть ее не могла. Памела на шестнадцать лет старше Рипа. Миссис Бонэм, Тинк, перенесла три выкидыша, как и Уилла к этому моменту. Но Тинк была «твердо намерена» родить «наследника». Разве Памела не могла выступить в роли наследника? Теоретически – конечно, да, но первенец мужского пола занимал в доме Бонэмов превосходящую позицию. Уилла знала, изучив немало нантакетских генеалогических древ, что, если бы у Тинк не родился Рип, семейное имя Бонэмов повисло бы на дикорастущем побеге Бриджманов.
Но в конце концов свекровь добилась успеха, и 11 марта 1997 года родила мальчика весом пять килограммов. Памела, которая на тот момент училась в предпоследнем классе частной школы-интерната, одновременно и души не чаяла в Рипе, и испытывала к нему глубокую неприязнь, и с тех пор всегда колебалась между любовью и ожесточением. Она, видимо, чувствовала, что семье было недостаточно ее одной, и это навсегда оставило след в ее душе.
Памела колючая, несговорчивая, ей трудно угодить.
Она никогда не была в восторге от Уиллы, и недоверчиво фыркала, ожидая, что уж на следующий год они с Рипом точно расстанутся. Пока брат учился в Амхерсте, она советовала ему встречаться с девушками из Смита и Холиока. Когда Рип сделал предложение Уилле, Памела провела целую кампанию, чтобы заставить его изменить свое решение. Говорила, что не хочет, чтобы Рип «себя ограничивал». Считала, что Уилла недостаточно хороша для него. Якобы будущая жена брата из неполной семьи; слишком необщительная; три года исправляла кривые зубы; не умела кататься на лыжах; не имела никакого спортивного соревновательного духа, как у Бонэмов; ее политические взгляды слишком кренились влево; она была книжным червем – список недостатков можно было продолжать бесконечно.
Временами Уилла была уверена, что Рип прогнется под сестру и попросит вернуть ему обручальное кольцо. Он преклонялся перед Памелой. Они вдвоем сейчас работали в семейной страховой компании под началом Чеса: Памела занимала пост вице-президента по страхованию недвижимости, а Рип ведал исками. Золовка была умной, рациональной, решительной и обладала стратегическим видением того, как расширить бизнес до таких масштабов, которые и не снились ее прапрадеду. Уилле постоянно приходилось выслушивать, какая Памела талантливая.
Но Рипу хоть кол на голове теши, как говорится. На свадьбе Памела была в черном, а Уилла приняла родство с ней как расплату за то, что ей досталось сокровище в виде новоиспеченного мужа.
У многих проблемы с родичами, Уилла вряд ли в этом одинока.
Она напоминает себе, что жизнь самой Памелы далека от идеальной. Велик шанс того, что неприязнь золовки обусловлена завистью. Муж Памелы, Зак, глава диспетчерской службы в аэропорту Нантакета, гораздо привлекательнее ее самой. Они настолько не подходят друг другу внешне, что первый вопрос, который хочется задать, глядя на них: как они вообще оказались вместе? Уилла знает ответ. Зак работал официантом в клубе «Весло и поле» летом 1999-го, и Памела была так им очарована, что однажды прошла прямо в служебное помещение и пригласила его на свидание. Зак веселый и остроумный. Он любит читать (в том числе книги Виви), а еще он не только глава диспетчерской службы, но и сертифицированный пилот. Уилла очень любит Зака; в его присутствии легче выносить неприятные качества Памелы.
Их сын Питер внешне похож на отца – симпатичный мальчик, – но по характеру удался в Памелу. Он козел – извините, но это так. Всегда был козлом. Когда Уилле с Рипом приходилось с ним сидеть, они ни на секунду не могли расслабиться. Питер кусался, отнимал игрушки, кидался песком, и его поведение не могли изменить никакие укоры или тайм-ауты. В школе ему диагностировали СДВГ, он начал принимать «Аддерол», потом перестал его пить, в предпоследнем классе школы его отправили в престижную частную школу-интернат, затем отчислили за курение и торговлю марихуаной, перевели обратно в нантакетскую старшую школу, на год младше, и так он оказался в одном классе с Лео. Лео ненавидел Питера.
– Я знаю, что мы с ним вроде как одна семья, – говорил он. – Но Питер – придурок.