– Я придержу для тебя место, – обещает Деннис. – Иди в туалет, приведи ногу в порядок, а потом потанцуем.
«Потанцевать с Деннисом?» – думает Эми. Какая-то часть ее души восстает против того, чтобы закрутить еще с одним мужчиной, до которого Виви добралась первой. Но другая часть говорит: «Что в этом плохого? Может быть весело».
– Хорошо, – говорит она. – Я скоро.
Виви
Когда Виви устремляется вниз, чтобы проверить, как дела у Саванны, она застает свою лучшую подружку, крестную мать своих детей, человека, чьи советы ставила выше мнения кого бы то ни было, на кухне в «Энтреню» в объятиях мужчины, который раскачивает ее из стороны в сторону.
«Ага! – думает Виви. – Кто тут у нас?»
А потом видит, что это Джей Пи.
«Вот это поворот!» Саванна и Джей Пи терпеть друг друга не могут. Все шестнадцать лет, что Виви была замужем, она чувствовала себя ребенком из того мрачного рассказа Реймонда Карвера[26]. Джей Пи ощущал какую-то угрозу со стороны Саванны, какую именно – Виви никогда не могла понять до конца (может, муж осознавал, что верность Виви Саванне крепче, чем ему самому). А Саванна всегда думала, что Джей Пи недостаточно хорош.
– У него проблемы, – говорила она. – Он никогда не видел своего отца, а с матерью у него нездоровые отношения.
Джей Пи водит рукой по спине Саванны вверх-вниз, как бы утешая ее. Бедняжка содрогается от каждого вдоха – видимо, только что как следует поплакала. Она поднимает лицо к Джею Пи. Их губы оказываются в нескольких миллиметрах друг от друга. Оба встречаются взглядами.
«Целуй ее!» – думает Виви.
Или это было бы странно?
Ну, не более странно, чем сюжет ее романа «Под углом света», в котором персонажи нашли друг друга после смерти каждого из своих супругов. Джей Пи и Саванна потеряли одного и того же человека – саму Виви! – поэтому связь между ними должна быть еще сильнее. Теперь им не нужно сражаться друг с другом за внимание Вивиан, между ними больше нет никаких препятствий.
В буквальном смысле никаких. Они прижимаются друг к другу.
«Целуй ее!» – снова думает Виви.
– Ты в порядке? – спрашивает Джей Пи. – Мне, наверное, пора ехать домой.
Саванна, кажется, внезапно возвращается к своему обычному прагматизму.
– Да, конечно. Извини, что расчувствовалась. Просто… ты единственный, кто понимает.
– Знаю, – вторит Джей Пи, вытирая слезу со щеки Саванны. – Давай повторим на предстоящей неделе. И в следующий раз и правда съедим что-нибудь.
Саванна смеется.
– Может, через неделю? Пятничный «клуб неудачников».
– Договорились. – Джей Пи выпускает ее и делает шаг назад.
– Как дела с Эми? – спрашивает Саванна.
– Все сложно, – говорит Джей Пи и вздыхает. – Я собираюсь с ней порвать. Попросить ее съехать.
– Вот это да, – ахает Саванна.
«Вот это да!» – думает Виви.
– Эми была ошибкой, – признается он.
– Ошибкой длиной в десять лет? Да ладно тебе, Джей Пи, должны же у тебя быть какие-то чувства к ней.
– Были раньше, – говорит он. – Или мне так казалось. Когда мы познакомились, она была молодая, симпатичная, милая, искренняя, очаровательная. Меня покорило то, какими глазами Эми на меня смотрела. С ней я чувствовал, будто что-то собой представляю, а с Виви ощущал себя неудачником. Поэтому я и завел роман с Эми – чтобы все время хорошо себя чувствовать. Так и было несколько лет – хотя проблемы тоже случались. Она стала клином между мной и детьми.
«Да», – думает Виви.
Прошло так много времени, что она уже почти не чувствует никакой неприязни к сопернице. Эми была молодой и впечатлительной в то первое лето, когда Джей Пи взял ее на работу, и он ею воспользовался. Бедняжка потратила на него десять лет без всякой перспективы серьезных отношений. Она, конечно, мечтает о свадьбе. Но ей не на что надеяться, и сейчас Джей Пи выбросит ее за ненадобностью.
– Она всегда ревновала к Виви. Была так занята своей ревностью к Виви, что так и не поняла, какой сама хочет быть. В сентябре я купил обручальное кольцо, но каждый раз, когда его видел, впадал в панику, поэтому вернул ювелиру в Бостоне. Я растерял все свои чувства к Эми и пару лет сознательно игнорировал этот факт, но сейчас, когда Виви не стало, должен быть честен сам с собой. Не хочу провести остаток жизни с Эми Ван Пелт.
– И как она относится к тому, что ты сегодня поехал сюда? – спрашивает Саванна. – Вряд ли была очень рада.
– Она пошла в бар со своей подругой Лорной. Надела какое-то сексапильное платье. Думаю, хотела заставить меня ревновать, и, может быть, пять лет или даже год назад я бы действительно приревновал. Но сейчас только надеюсь, что Эми там познакомится с кем-нибудь еще.
– Вау.
– Ну а ты? – спрашивает Джей Пи. – Встречаешься с кем-нибудь? С тренером Национальной баскетбольной лиги, директором «Колгейт-Палмолив», главным хирургом лучшей больницы в Массачусетсе?
– Сейчас – ни с кем, – признается Саванна. – Был один кронпринц небольшого европейского государства, но мы разбежались.
Он смеется, и Саванна разворачивает его к коридору.
– Поезжай домой, Джей Пи.
У входной двери они обнимаются еще раз, и Виви думает: «Целуй ее! Еще не поздно! Если все равно собираешься бросить Эми, поцелуй ее, и всё!»
Они расстаются, Джей Пи выходит, спускается по ступенькам и исчезает в темноте. Саванна закрывает за ним дверь, а потом с улыбкой опирается на нее.
«Он ей нравится! – думает Виви. – Наверное».
– Вообще-то вы могли бы воспользоваться одним из своих тычков. – Внезапно оказывается, что Марта сидит в зеленом бархатном шезлонге, с тюрбаном из платка «Эрме» на голове, точно гадалка. – Могло бы сработать, они и так были к этому близки.
– Я ведь романистка, – напоминает Виви. – Растянем еще на пару глав.
Уилла
Лето в «Уи Бит» приобретает ритм, обрастает рутиной, и это удерживает Уиллу от того, чтобы провалиться в разверзшуюся перед ней пучину отчаяния. Каждое утро она просыпается пораньше и с чашкой травяного чая выходит на веранду, чтобы смотреть, как солнце окрашивает небо в жемчужно-розовый цвет. Уилла ничего не ест, не может: утренняя тошнота висит у нее над головой, точно облако зеленых миазмов. Она этому рада. Раньше ее так тошнило? Кажется, нет. Уилла постоянно ищет то, что отличает эту беременность от предыдущих.
Иногда она ездит на работу на машине, а порой одолевает все десять километров на велосипеде. Дорога живописная, умиротворяющая: через простой мост, пересекающий рукав мадакетской гавани, через район Мадакет, по знаменитым двадцати семи изгибам вдоль ручья и пруда с черепахами и последнюю пару километров до флагштока на Кейтон-серкл, который обозначает начало Мэйн-стрит. Уилла не хочет, учитывая ее положение, ехать по булыжной мостовой, поэтому делает большой крюк – по Нью-лейн к Уэстчестер (которая, если кто-то интересуется историей Нантакета, является самой старой улицей на острове), потом к Норт-Бич и задней двери музея китобойного промысла.
В офисе Уиллы работает кондиционер. От нее не требуется проводить экскурсии для особых гостей и общаться с посетителями, пока она не будет готова к этому морально, поэтому Уилла сидит за своим столом и занимается административными делами: утверждением материалов для публикации, рекламой и маркетингом, расписанием ремонтных работ в четырнадцати зданиях, принадлежащих Историческому обществу.
После работы она обычно гуляет по пляжу. Если Рип рано приходит с работы, они бродят вместе, держатся за руки, потом делают передышку, снова идут, держась за руки. Муж любит подбирать раковины, панцири крабов и высохшие русалочьи кошельки. Он знает названия прибрежных птиц: кулики-сороки, желтоногие зуйки (вымирающий вид) и песчанки (его любимые).
На ужин они обычно заказывают доставку из «Миллиз» или жарят что-нибудь на гриле: бургеры, стейки, курицу, толстое филе рыбы-меч. Протеин, Уилле сейчас хочется протеина. Хотелось ли ей его так же сильно в предыдущие беременности?
Уилла рано ложится спать, обычно до наступления полной темноты. Усталость сбивает ее с ног, как будто что-то тяжелое свалилось на нее с неба.
Конечно, здесь пропущены детали. Например, походы в туалет по семнадцать раз за день – иногда Уилле нужно облегчить мочевой пузырь, а иногда поплакать (на работе – тихонько, а когда остается одна в «Уи Бит» – отчаянно, громко, некрасиво).
Ее матери больше нет.
Иногда Уилла плачет по ночам в постели, и тогда Рип обнимает ее и шепчет, уткнувшись лицом ей в волосы. Твердит, что сделал бы что угодно, лишь бы унять ее страдания; хотел бы взять эту боль на себя, если бы мог. Но Рип не может ничего исправить. Никто не может ничего исправить. Уилла так сильно, так сильно любила свою мать, а теперь та мертва. Уилла понимает, что рано или поздно все теряют любимых; такова часть любой человеческой жизни. И каждый должен переживать эту боль в одиночку.
Уилла не могла сказать, что приезд Памелы, подозревающей Зака в измене, был ей очень приятен, но чужие проблемы, безусловно, немного ее отвлекли. В тот первый день в «Уи Бит», когда золовка приехала пооткровенничать, они сели за стол на заднем дворе.
– Почему ты так думаешь? – спрашивает Уилла.
Памела поднимает темные очки на голову и устремляет взгляд на дюны. Уилла замечает в платиновой пряди волос золовки серебряные нити; лицо у нее покрыто загаром, оттого что она много играла в теннис, а вокруг голубых глаз наметились линии морщин. Уилла не помнит, чтобы раньше оказывалась так близко к сестре своего мужа, Памела всегда в буквальном смысле держалась на расстоянии. Но сейчас барьер рухнул.
– Он начал исчезать по ночам, – говорит Памела. – В полночь, в час ночи. Зак утверждает, что, когда у него бессонница, он едет на пляж. Говорит, что волны нагоняют на него сон.
Уилла согласна, что это подозрительно.
– Ты проверяла его телефон?
– Не могу зайти в его аккаунт, чтобы посмотреть звонки. Ему выдало телефон Федеральное управление гражданской авиации, они платят по счету. Муж, конечно, имеет право использовать его для личных звонков, но я никак не могу зайти в его аккаунт.