– Ты права. Вспыльчивость Ганнера была данностью, с которой мне приходилось мириться, потому что он привлекал клиентов – красивый был, паршивец, нравился людям, ни разу в жизни не забыл про заказ и приносил нам кучу денег. – Джордж выставляет вперед палец. – У тебя, Карсон Куинборо, есть потенциал, чтобы стать даже лучше Ганнера.
Она слегка отклоняется назад. Это высокая похвала, Карсон такого не ожидала. Ганнер – Грег Ганн – это ходячая легенда. Он провел за стойкой в «Ойстеркэтчере» четыре года, пока его таланты не обратили на себя внимание одного ушлого посетителя, и теперь Грег работает на Уолл-стрит.
– Даже не знаю, что сказать. Спасибо!
– Ты очень красивая. Я говорю это со всем должным уважением и, нет, не пытаюсь тебя склеить. Ты немного холодная, немного отстраненная, острая на язык, умеешь ответить, но не позволяешь себе дерзости, ты строга с помощниками, и это хорошо, их нужно дрессировать. Я слышал про подарочный сертификат в «Лемон Пресс» для Джейми. Грамотный ход.
Карсон против воли расплывается в улыбке.
– Я была на их месте. И знаю, как ими руководить.
– Уже не первый человек из персонала приходит ко мне и говорит, что ты принимаешь наркотики в туалете, – сообщает Джордж. – Ходят слухи, у тебя сильно меняется настроение, когда ты возвращаешься.
– Потому что я облегчаю раздувшийся мочевой пузырь и приседаю на тридцать секунд.
– Если выяснится, что слухи правдивы, или у тебя случится еще один настолько же плохой вечер, как сегодня, – Джордж делает вид, что целится в нее из пистолета, – ты уволена. Считай это предупреждением.
Карсон идет по темной парковке к джипу своей матери. Боссу удалось приструнить ее настолько, что она отказалась от своей обычной бутылки «Короны» после смены, но не настолько, чтобы не понюхать еще в безопасности своей машины.
От кокаина Карсон начинает злиться. Джордж говорит, что все понимает, сам потерял сестру, но он явно забыл, что это значит, когда твои мысли пропитаны скорбью, точно полотенце, упавшее в ведерко со льдом.
– У меня умерла мать! – кричит Карсон. Она в ярости, на шее у нее вздуваются жилы. – Кто-то убил ее и уехал! Я хочу, чтобы она вернулась!
Теперь появляются слезы, сопли и грусть, невыносимо глубокая грусть. Карсон никогда теперь не избавится от этой грусти.
По радио играет Stone in Love группы Journey. Не может быть! Последняя песня, которую в своей жизни услышала Виви. Карсон вставила композицию в плейлист, потому что смутно помнила, как мама слушала ее по радио и подпевала. Теперь уже сама Карсон поет в полный голос, думая о том, видит ли ее сейчас мама. Может, Виви сделала так, чтобы песня заиграла по радио, хотела дать понять дочери, что рядом, в воздухе, там, наверху.
Карсон достает телефон и пишет Заку: «Встретимся?»
Никакого ответа.
Stone in Love заканчивается, и начинает играть Everybody Wants You Билли Скуайера. Карсон слушает «Перемотку классики» на «Сириус XM», потому что ездит на джипе Виви, а это радиостанции Виви (передачи «Босое радио», «Мост» – типичная музыка для старперов). Совершенно не удивительно, что ей попалась Stone in Love, на этой станции постоянно крутят Journey и других исполнителей, которые уже отошли в мир иной.
Она сходит с ума.
От Зака по-прежнему никаких вестей. Без пятнадцати одиннадцать; он, наверное, дрыхнет. Может, Памела вернулась со своего ужина и они переспали. Зак признался, что время от времени такое случается, и Карсон раздражает то, как сильно ее это гложет. Гнетущее чувство – цена, которую вынуждена платить она и любая другая женщина, что втрескалась в женатого мужчину. Она хочет поехать куда-нибудь. Ей нужны компания, другие люди, даже если у них не будет имени.
Карсон достает из бардачка салфетки и протирает лицо. Распускает волосы, заплетенные в тугие косички, и разбирает завитки пальцами. Сегодня днем она купила в «Эрике Уилсон» черный топ без рукавов с узором из «огурцов», он валяется в пакете на заднем сиденье. Карсон переодевается прямо в машине. Во внутреннем кармане сумки у нее лежат мамины серебряные сережки от «Теда Мюлинга», она достает их из кармана и вставляет в уши. Карсон давно вожделела эти серьги и несколько раз просила Виви их одолжить («Нет уж, ты их потеряешь, я тебя знаю, Карсон»). Она подумывала их украсть, но потом решила, что мама права. Теперь они ее; всё теперь ее. Карсон носит одежду матери, ее обувь и украшения, спит в ее кровати. Почему? Она что, хочет превратиться в Виви? Да какая разница! У ее матери был отличный вкус, а кровать удобная. Ее темные волосы оттеняют сережки. Она готова.
Перед входом в «Чикен Бокс» стоит длинная очередь, но у нее есть козырь: она – главный бармен в «Ойстеркэтчер», и ей не нужно ждать. Карсон идет к заднему входу, и вышибала Джерри, жених Никки, пропускает ее внутрь и заодно вручает бутылку холодной «Короны».
Бар набит под завязку; тела так тесно прижаты друг к другу, что Карсон приходится боком пробираться к сцене – здесь хотя бы можно дышать. Группа «Мэкстон» пользуется успехом; они играют каверы. Солист Эрон замечает Карсон и показывает ей большие пальцы вверх. Они с группой вчера приходили в «Ойстеркэтчер» поужинать. Карсон салютует бутылкой в ответ и пытается забыться в песне What I’ve Got группы Sublime.
Когда песня заканчивается, она оглядывает других посетителей у сцены и видит Грега Ганна – Ганнера, бармена-легенду, ее предшественника. Тот стоит в углу. Он слишком нарядно одет для «Бокса»: аккуратная белая рубашка, штаны в тонкую полоску, – а рядом с ним маячит какая-то красотка, эдакая винтажная Стелла Маккартни.
Карсон начинает пробивать себе дорогу, чтобы с ним поздороваться, но на полпути останавливается: что, если коллега ее не помнит? Здесь слишком шумно, чтобы объяснять, кто она такая, и можно просто поставить себя в неловкое положение. Это ей совсем не улыбается, вечер у нее и так уже плохой. Стоило бы пойти восвояси. Но что ждет ее дома? Ничего. Ей нужно выпить еще пива. Она направляется к бару; от сцены пробираться легче, чем к ней, но, когда Карсон пытается обогнуть какого-то парня, он заступает ей дорогу. Она делает шаг в сторону, нахал снова встает перед ней. Смешно.
Она скалится.
– Карсон, – окликает он.
Это тот, как его, из «Весла и поля».
– Маршалл, – вспоминает она. – Утка.
Он улыбается. На него приятно смотреть, как на младенца или щенка, хотя здесь, в «Чикен Бокс», в своей футболке с логотипом пивоварни «Сиско», в кепке козырьком назад на золотых кудрях и с легкой щетиной на щеках – у него, наверное, сегодня выходной, потому что в «Весле и поле» никто не потерпит растительности на лице, – он кажется более привлекательным, чем в последние два раза. «Ну-ка, ну-ка, вот так Маршалл». Карсон прикидывает, не повеселиться ли ей с Уткой Маршаллом, как в старые добрые времена. Они будут танцевать, целоваться, потом поедут съесть по куску пиццы, а дальше – на пляж, искупаться нагишом и заняться сексом.
Это было бы свежо. Невинно. Она проведет ночь так, как ей и полагается в двадцать один год.
Может, так и сделать?
– Давай куплю тебе выпить, – предлагает Карсон.
– У меня уже есть, – говорит он, приподнимая бутылку «Миллер-лайт».
В эту секунду Маршалла хватает за руку крошечная блондинка в цветастом коротком платье.
– Пошли танцевать.
Затем поворачивается и видит Карсон.
– Привет, дорогуша, – говорит блондинка, и Карсон едва сдерживается, чтобы не заехать ей по лицу. – Извини, он сегодня мой.
Маршалл пожимает плечами и позволяет этой пискле увести себя сквозь толпу.
У Карсон нет никакого права чувствовать себя отвергнутой: Маршалл позвал ее на свидание, она ему отказала и выбросила бумажку с его номером, – но именно так себя и ощущает. Он хорошо выглядел и казался именно тем, кто был ей сейчас нужен, а она проиграла его этой блондинистой резиновой игрушке.
Еще секунду Карсон ждет, не вернется ли Маршал. Он не возвращается, и она поворачивается, чтобы уйти. Какой-то парень хватает ее по дороге за задницу, но Карсон так подавлена, что у нее даже не находится сил на него огрызнуться.
Снова сев в машину, она проверяет телефон. Зак молчит. Точно спит. Но ему пора просыпаться. Карсон пишет еще одно сообщение: «Чем занимаешься?» Никакого ответа. Его и не будет: любовник спит. На звонок он не ответит, а домой она позвонить не может.
Карсон принимает решение проехать мимо его дома: это по пути. Она выезжает на маленький круг, высматривая полицейских. Судя по тому, какой у нее сегодня выдался день, ее сейчас остановят и заставят подышать в трубку. Она катит по Хупер-Фарм к Паркер, а потом сворачивает с Паркер на Грэй-авеню. Дом Бриджманов отстоит от дороги метров на сто. У их дома двускатная крыша и отдельно стоящий гараж, на втором этаже которого маленькая квартирка, где живет сын Зака Питер. Тот сейчас в лагере. Он ездит в этот лагерь с восьми лет и теперь уже старший вожатый. Зак говорит, что в лагере сын чувствует себя на своем месте, чего никогда не случалось в нантакетской старшей школе. Карсон слишком много пришлось выслушать о перипетиях воспитания подростков, учитывая, что она сама почти еще подросток.
Карсон заезжает на парковку перед пустующим конным сараем через дорогу от дома. Отсюда ей хорошо его видно. В особняке темно, за исключением фонарей на крыльце и над дверью гаража. Карсон борется с искушением постучать в дверь или начать кидать камушки в окно комнаты Зака. Она снова смотрит на телефон. Ничего.
«Сердце – одинокий охотник», – думает она. Ее тезка, Карсон Маккаллерс, была права – по крайней мере, в этом.
Карсон откидывается на спинку сиденья и закрывает глаза. Да что он там делает? И как, господи, как она умудрилась так вляпаться?
Их роман начался в прошлом ноябре. Карсон поехала на курсы барменов в Южном Бостоне. Она должна была жить в таунхаусе Саванны в Бэк-Бэе; подруга матери уехала в Дакар по делам своего благотворительного фонда, поэтому дом оставался в распоряжении Карсон. Ей только что исполнился двадцать один год, и она была готова погрузиться в жизнь большого города. Собиралась бегать вдоль Чарльз, потом пить кофе в «Тинкин Кап», каждый день ходить в новый музей или на экскурсию, потом – на занятия, а затем ужинать в очередном ресторане из своего списка: «Пэммис», «Мистраль», «Эреа Фор».