– Привет, – здоровается шеф, протягивая ему руку. – Вы сын миссис Хоу?
– Лео, – представляется он. – Лео Куинборо.
– Лео, – повторяет шеф. – То есть «Лев».
– Меня назвали в честь Льва Толстого, – поясняет Лео. – Писателя. Русского. Он написал «Войну и мир».
Шеф кивает. Его не особенно это интересует, никого это особенно не интересует.
– Есть пара минут поболтать?
– Думаю, да, – отвечает Лео. Он толкает дверь, пропуская вперед шефа, и они заходят в кухню. Там сводчатый потолок и плита «Илв Маджестик» цвета морской волны с такого же оттенка вытяжкой. Виви называла эту плиту «ламбо», потому что она как «ламборгини» в мире кухонных плит. Кухня была первой комнатой, которую мать отремонтировала в «Мани Пит», но, с тех пор как она умерла, тут никто не убирался, и сейчас помещение не в лучшем виде. На столешнице стоит блендер, наполовину полный фиолетовым смузи, вокруг которого уже кружат фруктовые мушки, все вокруг усеяно крошками и семечками от бейглов. На столе умирают последние цветы, которые принесли соболезнующие; лепестки уже начали опадать, тычинки оставляют желтые пятна на белой поверхности стола.
– Хотите чего-нибудь? – спрашивает Лео. – Имбирного эля?
Он берет банку себе, открывает и делает глоток. Ему правда кажется, что его сейчас вырвет. Что здесь делает шеф полиции?
– Да нет, спасибо, – говорит тот. – У меня к вам есть несколько вопросов. Присядем?
– Э-э-э, ладно, – тянет Лео. Стол весь замусорен. Можно отвести шефа к бассейну, но там стоит шезлонг, в котором Виви обычно писала, и поэтому Лео старается туда не ходить. Летом мать почти каждый день лежала у бассейна и строчила в одной из своих тетрадей. Если Лео, Карсон или Уилла прерывали ее: «Мам, сделаешь мне сэндвич? Дай денег на бензин! Можно я позову домой друзей?» – она говорила: «Знаю, кажется, будто я лежу тут, чтобы удовлетворять ваше малейшее желание, но на самом деле я работаю, так что отойди, пожалуйста».
Они садятся за стол, и Лео старается не обращать внимания на скукожившиеся лепестки лилий и жирное пятно, оставшееся с бог знает какого дня, когда они в очередной раз заказали еду из ресторана.
– Мы работаем над делом твоей мамы, – начинает шеф. – До меня дошла некоторая информация, которую нужно прояснить. Мы слышали о том, что вам и Крузу Де Сантису одноклассник отправил некую фотографию. Известно ли вам, о чем речь?
Лео напрягается. Фото. Полиция знает о нем.
– Вы видели этот снимок? – спрашивает он.
– Нет, не видел. Круз не говорит, что на нем, а человек, который отправил его, сейчас не на острове, и с ним нельзя связаться.
С Питером нельзя связаться? Где он? Первой на ум приходит наркологическая клиника; Питер Бриджман сидит на «Аддералле» и любых других наркотиках, которые ему удается достать. Но если бы его отправили в клинику, Лео уже узнал бы об этом от кого-нибудь из школьных сплетников или от Уиллы. Потом он вспоминает, что Питер ездит в лагерь в Мэн. Как Лео не подумал об этом раньше? Он считал, Питер не разослал фото куче народа из-за трагедии с Виви или потому, что был под кайфом и забыл либо Круз вправил ему мозги.
Лео быстро сопоставляет факты. У полиции нет доступа к фотографии, на ней могло быть все что угодно.
– Мы полагаем, что кто-то пытается… – шеф внезапно обрывает предложение. – Вы с Крузом поссорились в ночь перед смертью вашей матери, так ведь? Вы поставили ему фингал.
– Это была самозащита, – говорит Лео, но потом начинает жалеть о своих словах и пытается дать задний ход. – Честно говоря, я плохо помню, что произошло в ночь перед тем, как убили мою мать. Я не помню, как добрался до дома.
– Давайте на минуту сменим тему, – предлагает шеф. – Вы видели кроссовки своей матери? Это вы забрали ее одежду и кроссовки из больницы?
У Лео вырывается всхлип. Мамины кроссовки. Мамина одежда.
– Извини, сынок. Знаю, что это непросто. Но не мог бы ты ответить на вопрос: видел ли ты кроссовки или одежду с тех пор, как умерла твоя мама?
– Нет, – шепчет Лео. – Нам отдали только телефон. Больше ничего.
– Хорошо. – Шеф легко кладет руку на плечо Лео.
– Мне известно, что Круз проехал на красный с превышением скорости, прежде чем свернуть на нашу дорогу. – Лео впервые смотрит полицейскому в глаза. – Если не он ее сбил, то кто?
– Это мы и пытаемся выяснить, – отвечает шеф. – Спасибо за помощь. Я буду на связи, если потребуется.
Полицейский уезжает, оставив свою визитку и сказав, что, если у Лео возникнут какие-то мысли по поводу одежды и кроссовок, ему лучше звонить на личный мобильный, а не в участок.
Лео поднимается в спальню и закрывает за собой дверь. Он представляет, как Круза арестовывают, предъявляют обвинение, ставят перед судом, выносят приговор, сажают в тюрьму. Представляет, как осыпается мощное каменное основание, на котором друг выстраивал свое будущее.
Лео вспоминает, как Круз ткнул его пальцем в грудь – Джо делал так же, когда отстаивал свою точку зрения. «Тебе нужно взглянуть правде в глаза».
«Взглянуть правде в глаза?» – думает Лео. Внезапно его охватывает такая злость, что он ударяет кулаком в стену; тот проходит прямо через штукатурку. Виви это привело бы в ярость, но мать мертва. Не осталось никого, кто мог бы сердиться на то, что Лео делает дырки в стене.
– Мам! – кричит он. – Мама, где ты?
Он идет в комнату Карсон. Дверь открыта настежь – конечно, ведь сестра здесь больше не спит. Она спит в комнате Виви. Комната матери в другом конце коридора, дверь плотно закрыта, потому что только в ней есть кондиционер.
Лео входит и направляется к ночному столику. Открывает ящик и находит то, что искал, – пластиковый пакет с таблетками. Хочет выпить «Ативан» или что-то посильнее; ему все равно. Нужно сбежать от мыслей в голове.
Он высыпает четыре таблетки себе на ладонь. Потом добавляет пятую.
Виви
– Я собираюсь воспользоваться тычком, – говорит Виви. – И вам меня не остановить.
Марта поджимает губы. На ней тот же самый шарф, что и в день их знакомства, завязан узлом вокруг шеи. Может, она надевает их по кругу. Виви обязательно спросит, но не сейчас.
– Здесь требуется вмешательство матери, – настаивает она. – Сейчас Лео примет таблетки, станет ассоциировать их с хорошим самочувствием, потом захочет принять еще. Он приобретет зависимость. Может, научится жить с ней, может, ему придется лечь в клинику, а может, сын умрет. Что с ним случится? Посмотрите там, в своем планшете?
– Я не взяла планшет, – признается Марта. Она закрывает глаза. – Сделаю так. – Вдруг ее глаза распахиваются. – Боюсь, вы правы.
– Вы можете видеть будущее? – спрашивает Виви.
– Я обладаю некоторыми способностями, – поясняет Марта. – Могу читать мысли, как вы уже знаете. Вижу потенциальное будущее и, если немного сосредоточусь, могу отправиться назад во времени и увидеть, что ждало бы человека, сделай он другой выбор.
«Вот это…» – думает Виви.
– Но не будем терять время, – говорит Марта. – Воспользуйтесь тычком. Прямо сейчас.
– Как? – спрашивает Виви. Лео прошел в ее ванную и наполняет стакан водой.
– Спланируйте вниз и… тыкайте.
Виви смотрит вниз, на Лео, своего дорогого, милого мальчика. Стакан полон; на ладони лежат таблетки. «Сосредоточься», – думает Вивиан. Но ее отвлекает беспорядок в ванной. Повсюду валяется косметика Карсон, и она оставила незакрытой крышечку крема Виви, это «Ля Мэр», он стоит больше трехсот долларов.
– Виви! – одергивает Марта.
Вивиан мгновенно переключает внимание на Лео. Он уже подносит руку с таблетками ко рту. Виви отталкивается от края комнаты, пытается прорвать мембрану, но та лишь растягивается, как капроновый чулок. Странно. Виви отводит руку сына ото рта. Лео смотрит на свою конечность так, будто почувствовал, что в его тело вселился «Чужой». Потом расслабляется и отказывается от своего намерения, выливает воду в раковину и возвращает таблетки в пакет.
Виви снова взмывает вверх и возвращается в зеленую комнату, где ее ждет Марта.
– Надо было заставить его смыть таблетки в унитаз, – ворчит Вивиан. – Обидно.
– Всё в порядке, – утешает Марта. Они вдвоем смотрят, как Лео кладет пакет обратно в тумбочку и выходит из комнаты.
Виви испытывает чувство, которое можно назвать экстазом. Она воспользовалась своим первым тычком! Спасла сына от зависимости! Она чувствует себя могущественной. И хорошей матерью.
– Я его спасла, – говорит Виви. – Вы же видели будущее. Он мог приобрести зависимость и потом часами глотать кофе на собраниях анонимных наркоманов.
– Давайте не будем поддаваться власти стереотипов, Вивиан, пожалуйста, – осаживает Марта. – С ним в конце концов все было бы в порядке, но ему предстояла тяжелая борьба. Он знает, что таблетки – не ответ на все вопросы.
– Я пресекла это в зародыше, – настаивает Виви. Она так занята восхвалением самой себя, что забыла о другой беспокоящей ее проблеме. – Почему он так злится на друга? Почему думает, что Круз виноват? Не может быть, чтобы меня сбил Круз… Или может?
– Я не могу…
– Не можете сказать, я знаю, – вздыхает Виви. – Эта ссора разбивает мне сердце.
– Думаю, вам нужно сосредоточиться на том хорошем, что вы сделали для своего сына.
– Что, если я снова ему понадоблюсь? – спрашивает Виви.
– В конце концов всем троим придется научиться жить без вас, – говорит Марта. – Раз и навсегда. Лето закончится, Вивиан. Лето всегда когда-нибудь кончается.
Виви невыносимо даже думать об этом – но пока ей и не нужно. Сейчас только июль.
Нантакет
Последний роман Вивиан Хоу «Золотая девочка» выходит в свет во вторник, 13 июля, и мы не помним себя от гордости.
Издатель Виви, «Мистер Хупер», запускает кампанию во всех соцсетях: в «Фейсбуке», «Твиттере» и «Инстаграме». Они размещают рекламу на целую страницу в журнале «Пипл», некролог «золотой девочке» Вивиан Хоу. В центре страницы прекрасная фотография Виви, сидящей в дюнах на Степс-Бич – снимала уроженка Нантакета Лори Ричардс. На Вивиан сережки от «Джессики Хикс» и мягкий пастельного оттенка свитер, связанный в «Нантакет Лумс». Под фотографией помещена обложка книги. «Мистер Хупер» затеял рискованную игру – непонятно, он пытается воздать должное автору или просто продать роман?