Виви хватает Бретта за руки и начинает подпрыгивать. А ее сердце разлетается на мелкие осколки.
Джон Зубов покупает парням билеты до Лос-Анджелеса. Совместное лето Виви и Бретта сократилось на шесть недель. Он уезжает из Огайо, оставляя ее одну. Должно было быть наоборот.
Виви везет Бретта в аэропорт. У нее шок. Все случилось так быстро; она не готова, она не хочет, чтобы Бретт уезжал, и, если начистоту, Виви не улыбается, чтобы он становился рок-звездой. Перед глазами так и стоит картина: Бретт, увешанный красивыми девчонками, как Жа Жа Габор – бриллиантами. Но ей нужно притворяться, что она в восторге и полна надежд.
– Все получится, – заверяет Виви. – Песня отличная.
– Это твоя песня, – напоминает он.
– Это твоя песня, – возражает она, сглатывая болезненный ком, вставший поперек горла. – Думаешь, тебе удастся вернуться до моего отъезда?
– Не знаю, – признается Бретт, поглаживая ее руку большим пальцем. Виви вспоминает, как он так же гладил ей ладонь на похоронах ее отца. – Надеюсь.
Виви знает, что он лжет: Бретт надеется на обратное. Надеется, что их группа выстрелит и он начнет новую жизнь в Лос-Анджелесе.
– Может, мне не стоит ехать в Дьюк, а поступить в университет в Лос-Анджелесе?
– Виви, нет. Тебя ждет большое будущее.
Она начинает плакать.
– Я не хочу будущего. Я хочу быть с тобой.
Очень нежно Бретт начинает напевать песню, и Виви уже так отчаянно рыдает, что ей приходится съехать на обочину и позволить ему пересесть за руль. Она ругает себя за то, что так сильно влюбилась. Ей стоило ответить: «Нет, спасибо», когда Бретт предложил подвезти ее в тот день. Стоило сказать: «Я доеду на автобусе». Стоило сосредоточиться на школьных занятиях. Тогда, наверное, она бы мельком подумала: «Как круто», услышав, что группу «Побег из Огайо» заметил продюсер, и у нее не было бы этого жгучего ощущения пустоты внутри.
Стоя перед терминалом, Виви и Бретт долго и страстно целуются, и она говорит:
– Ты добьешься успеха. Я тебя люблю.
Бретт расплывается в улыбке. У него на лице написано восторженное предвкушение.
– Я тоже тебя люблю.
– Позвони мне. Когда получится.
Он забирает с заднего сиденья свою дорожную сумку и гитару. Перед входом его дожидаются парни.
– Идем уже, Каспиан! – кричит Рой.
Бретт целует Виви еще раз, но промахивается мимо губ. «Он уже не здесь», – думает она. Виви смотрит, как Бретт запрыгивает на тротуар и идет к Рою и Уэйну. Он заходит в терминал, даже не оглянувшись, чтобы ей помахать. За его спиной закрываются автоматические двери, и Виви думает: «Я должна найти способ его вернуть».
Она не может заставить себя есть. Она не может спать. Ее мать неожиданно проявляет сочувствие:
– Конечно, тебе сложно было вот так его отпустить. Но ты же знаешь, как говорят: если этому суждено случиться, он к тебе вернется.
Виви перепечатывает изречение, украденное у Халиля Джубрана, и вешает бумажку на зеркало в ванной, но это не помогает.
В «Парма Тэверн», где она работает официанткой тем летом, пол липкий от пива и пахнет куриными крылышками. Зал погружен в полумрак, который рассеивает лишь беспорядочный пульсирующий свет от автомата с пинболом. Играют Ван Хален, Говард Джонс, Run-DMC. С отъездом Бретта Виви все делает на автопилоте. Принимает заказы, даже не слушая. Напоминает себе, что нужно улыбаться – от этого зависит размер ее чаевых, – и пытается флиртовать с мужчинами, которые заходят поесть после корпоративной игры в софтбол, но все это кажется ей искусственным и грязным.
Проходит неделя, от Бретта ни слова. Виви знает, что он живет в отеле, и понимает: любимый не может звонить по межгороду из своей комнаты. Она проверяет почтовый ящик. Может, Бретт написал письмо? Сколько идут письма из Калифорнии в Парму?
Виви похудела на полтора килограмма. Ее мама говорит, что она «худая как палка», и даже приносит домой всякие вкусности: копченую колбасу, вареники, коробку пончиков. Виви ничего не хочется.
В «Блоссом» 20 июля играет Питер Вольф из J. Geils Band, и они с Бреттом собирались пойти. Он оставил билеты Виви, предложив взять в компанию кого-то еще, но кого? Она отдает билеты своей напарнице по имени Тэми. Та спрашивает: «Ты уверена?» – и, когда Виви кивает, обнимает ее рукой за шею. С тех пор как уехал Бретт, Вивиан впервые кто-то коснулся.
На следующий день приходит открытка с фотографией букв «Голливуд» на холме. На обороте написано: «Мы живем в “Мариотте” в Бербэнк, номер 331. Позвони, если сможешь. Мы записываем демо “ЗД”. Скучаю! С любовью, Бретт».
«Скучаю! С любовью, Бретт». Виви перечитывает строчку четырнадцать раз, ей хочется, чтобы там было написано «Я тебя люблю». Почему он не написал «Я тебя люблю»?
Теперь у нее есть его номер. Она может позвонить.
Этим вечером в «Парма Тэверн» сидит пара, которая приковывает к себе внимание: они молоды, полны энергии, выглядят так, будто сошли с картинки в журнале. На них одежда одного и того же цвета – светло-голубого. Они заводят разговор с Виви, спрашивают, давно ли она в Парме. Вивиан говорит: «Всю жизнь» – и добавляет, что в конце августа уезжает в колледж.
Женщина, блондинка в жатом сарафане и с повязкой на голове в тон, спрашивает, в какой колледж она собирается.
– Университет Дьюка, – отвечает Виви.
Мужчина в светло-голубой футболке-поло говорит, что Вивиан, наверное, очень умная. Дьюк – отличный университет!
Женщина заказывает лапшу и капусту и признается:
– С тех пор как я забеременела, мне все время хочется какой-то странной еды.
– Вы беременны? – моргает от удивления Виви. Гостья такая стройная, ни за что не догадаться.
– Всего двенадцать недель, – отвечает женщина. – Меня сильно тошнило поначалу, а как только смогла удерживать в себе еду, захотелось всяких странных комбинаций.
– Например, лапши с капустой! – поддакивает мужчина.
Приехав домой с работы, Виви звонит в отель в Бербэнк. Никто не отвечает. В Парме девять тридцать вечера, на Западном побережье – шесть тридцать. Бретт, наверное, ужинает. Виви думает о том, где они с Уэйном и Роем едят: каждый день в «Макдоналдсе» или Джон Зубов водит их в «Спаго» либо «Айви» и другие рестораны, о которых обычно читаешь в журналах. Виви снова звонит два часа спустя, когда мама уходит спать. На цыпочках прокрадывается на кухню и шепотом просит администратора соединить с комнатой 331.
Там никто не отвечает.
В Лос-Анджелесе всего лишь половина девятого, уговаривает себя Виви. Сколько раз этим летом Бретт только заезжал за ней в половине девятого.
Она идет спать, и ей снится женщина в голубом сарафане, с голубой повязкой на голове. У пары будет мальчик; Виви это чувствует.
Она просыпается в три сорок пять утра. В Лос-Анджелесе без пятнадцати час. Бретт точно должен ответить. Виви снова прокрадывается на первый этаж, чтобы позвонить.
Администратор соединяет ее с комнатой 331. Никто не отвечает.
Без четверти час его еще нет дома. Он что… на вечеринке? Виви перебирает все, что ей известно о Лос-Анджелесе: Голливуд, Беверли-Хиллз, Малхолланд-драйв, Малибу. Бретт на вечеринке с людьми из звукозаписывающей студии, а это подразумевает присутствие моделей с начесами на голове и блестящими фиолетовыми тенями на веках, в узких кожаных юбках и на высоких каблуках. Виви часами смотрит канал MTV и знает все о такой жизни.
Она сидит в кухне без света и начинает понимать, почему Бретт не написал на открытке, что любит. Он ее перерос, он ушел вперед.
Она снова звонит в отель. Никто не отвечает. Мать хватит удар, когда она увидит счет за телефон. Им нужно будет заплатить за каждый раз, когда кто-то в Калифорнии поднял трубку.
До того как у Виви появился номер Бретта, все было гораздо лучше. Тогда она не знала наверняка, что в час ночи его еще нет дома.
Виви засыпает за кухонным столом и просыпается от лая соседской собаки, когда в окна уже просачивается жемчужно-розовый утренний свет. Двадцать минут шестого, два двадцать в Калифорнии. Виви смотрит на телефон.
«Не звони», – думает она. Лучше не знать. Лучше подождать до того момента, когда ей нужно будет выходить на работу, до половины двенадцатого. Может, она и разбудит Бретта, но, по крайней мере, он будет дома. Если Виви позвонит сейчас, а его там нет, весь ее мир рухнет. Она уже немного сходит с ума от недосыпа.
«Не звони», – говорит она себе. Может, нужно подождать до завтра или до послезавтра. Пусть он гадает, чем она занимается, а не наоборот.
Да, именно это ей и следует сделать. Подождать.
Но… она охвачена любовью, яростью, паникой. Ей кажется, что Бретта засосало в черную дыру. А вдруг с ним что-то случилось? Может, он в больнице или в тюрьме?
Сегодня ровно полгода с того дня, как умер отец, но нельзя напомнить об этом матери. Виви не спрашивает, будет ли поминальная служба. Она знает, что ответ отрицательный: убивать себя – грешно. Виви потеряла любовь отца; та растаяла, когда он умер. Бретт пытался восполнить ей эту потерю. Он пытался любить ее за двоих. Виви нельзя его потерять.
Она поднимает трубку и набирает номер, который уже выучила наизусть.
Два гудка, Бретт подходит к телефону.
– Алло?
При звуке его голоса на нее накатывают такие сильные чувства, что она начинает плакать.
– Виви? – зовет Бретт. – Виви, это ты? Почему ты плачешь?
– Я беременна, – говорит она.
Бретт летит домой в конце недели, и в субботу вечером они занимаются любовью на заднем сиденье его «бьюика». Виви охвачена одновременно и восторгом, и ужасом. Она придумала… чудовищную ложь, и теперь ей придется расхлебывать последствия.
Бретт хочет оставить ребенка. Он появился у своих родителей, когда те только-только окончили школу, и они по-прежнему вместе, по-прежнему счастливы.
«По-прежнему в Парме, – думает Виви. – Играют в боулинг с мистером Эмери, учителем математики».
Почему-то перспектива остаться в Парме, с чем она с радостью смирилась бы, когда везла Бретта в аэропорт, теперь потеряла свою привлекательность.