Но часто (слишком часто) ей приходится покупать диетическую колу и готовый сэндвич в киоске (всего лишь раз Виви взяла сэндвич с тунцом и с тех пор зареклась это делать). Иногда из-за утреннего рейса ей приходится пропускать пробежку, а еще этот бесконечный квест по поиску розетки, чтобы зарядить телефон. Она пребывает в тоскливом одиночестве, у нее слишком много времени на размышления. Виви разбивает сердце воспоминание о том, как Джей Пи сидел на краю ванны с кольцом и просил ее руки, как сильно она любила его в тот момент и каким везением, настоящим, удивительным даром небес ей казалась возможность выйти замуж за Эдварда Уильяма Куинборо. Тогда Виви думала, что он лучше нее. Но теперь поняла: то, кем человек родился, значит гораздо меньше того, каким он себя сделал.
В Сиэтле Виви заходит в лифт и не может вспомнить номер своей комнаты, только то, что она живет на пятом этаже. У нее уже было так много номеров: 1246, 818, 323. У нее есть ключ, но это не поможет: картонный кармашек, на котором написан номер комнаты, остался на бюро возле телевизора в той самой комнате. Виви идет обратно к стойке ресепшена и, пока ждет своей очереди, заходит с айфона в «Фейсбук», видит, что Джей Пи выложил фотографии с дня рождения Карсон.
Только запершись наконец в своем номере (547), она начинает плакать. Когда рыдания проходят и остаются только всхлипы, Виви звонит Саванне.
Подруга большую часть осени собирается провести в своем доме в Бостоне (она встречается с человеком, который владеет частью команды «Селтикс», и все уже идет к серьезным отношениям), но понимает, как разъедают душу путешествия по работе. Саванна неделями, а то и месяцами живет в таких местах, как Мали, Парагвай или Бангалор, но Виви кажется, подруге легче это дается, потому что у нее нет детей.
– Куда ты дальше? – спрашивает Саванна. – В Кливленд?
Виви передергивает. Никакого Кливленда. Даже если придется колесить по стране каждый год, в Кливленд она точно не заглянет. Там живут привидения.
– Миннеаполис, Мадисон, Петоски, Чикаго, Индианаполис и Питсбург.
– Господь всемогущий, – ахает Саванна, – бросай все это и поезжай домой.
– Я очень хотела бы, – признается Виви, и ей действительно этого хочется больше всего на свете, – но не могу.
– Тебя что, уволят? – спрашивает Саванна. – Нет. Ты сама захотела отправиться в этот тур, Виви.
– Я согласилась на такие условия, – говорит она. – Ты же меня знаешь.
Виви гордится этим своим качеством: она начатого не бросает. Раз сказала: что-то сделает – то сделает. Даже если в конце концов на ее встречи будут приходить десять человек, три человека, даже один человек, она все равно на них приедет. Потому что этот человек ее ждет, может, он, как некоторые из читательниц Виви, совершил долгий путь, чтобы попасть на встречу. Может, неделями ждал этого события. Может, это его заветная мечта – встретить настоящую писательницу и подписать у нее книжку. Виви не подведет этого человека.
В этот момент, думает она, ее читатели – это ее семья.
Неделю спустя Виви выходит из лифта в отеле «Дрэйк» в Чикаго и видит в лобби Саванну. Подруга берет ее под руку и говорит:
– Я пойду с тобой на автограф-сессию, а в девять тридцать у нас забронирован столик в «Тополобамбо», а этого совершенно никому не удается добиться. Мистер Селтикс дружит с Риком Бэйлисом[35].
Виви возвращается домой 14 октября и сразу же переезжает в крошечный коттедж на Лили-стрит. Там одна спальня размером с кладовку, где селится Лео, и чердак, куда Виви засовывает девочек. Сама она спит на кушетке в комнате с телевизором на первом этаже. Обедают все за журнальным столиком. В коттедже одна ванная с душевой кабиной. Все сидят друг у друга на голове, и Виви это страшно нравится.
Но дети… изменились. Джей Пи выдумал какую-то историю про то, что Виви их бросила. Он не хотел называть дату ее возвращения и намекал даже, будто не знает, вернется ли она вообще, и дети на это купились, несмотря на ежедневные заверения Виви, что она будет на Нантакете 14 октября, задолго до Хеллоуина. Они то виснут на ней, то огрызаются (Карсон), называя ее «воскресной мамой».
Она знакомится с Эми на футбольном матче Лео в Нантакетском детском клубе. Первая неделя ноября, яркий, хрусткий осенний день, и Виви зажата на трибуне между своими друзьями, родителями детей из команды Лео, как яблоко в бочке. Она восстановила душевное равновесие; чувство одиночества, которое преследовало ее в поездке, забыто, как муки деторождения.
Когда восьми- и девятилетки играют в футбол, следить за игрой непросто: это всегда два шага вперед, один – назад. В какой-то момент Кэндейс Лопрести весело спрашивает:
– Это, случайно, не новая девушка Джея Пи?
Виви поворачивается и видит мужа в его невыносимо пижонской зеленой замшевой куртке от «Ральфа Лорена». Он держит за руку блондинку в миленькой клетчатой мини-юбке, синих колготках и синих же балетках. Джей Пи, кажется, ввел ее в заблуждение, раз она решила, что ей надо нарядиться на детский футбольный матч. Виви вздыхает; как она и ожидала, у Эми пресная, приятная внешность; неподходящий наряд даже немного к ней располагает. Вивиан перелезает через Кэндейс, Джо Де Сантиса и других своих друзей, чтобы представиться. Нечего быть мелочной. И потом, она среди своих и знает, что хорошо сегодня выглядит. На ней ее лучшие джинсы, красивые теплые ботинки, кремовый свитер, жилетка, шапка с помпоном, кашемировые перчатки без пальцев и круглые очки от «Тома Форда», которые Саванна купила ей в Нью-Йорке.
– Привет, ребята, – говорит Виви, стараясь, чтобы голос прозвучал тепло и дружелюбно. Она улыбается и протягивает руку: – Ты, наверное, Эми. Приятно познакомиться.
Рука у Эми холодная и еле разгибается. На ней короткое полупальто, ни шапки, ни перчаток.
– Привет, – говорит она. Эми изучает Виви из-за стекол своих очков-авиаторов, это очевидно, и Вивиан начинает казаться, что девушка ожидала увидеть какую-нибудь монструозную стерву. Ну что поделать.
– Сядешь с нами, Эми? Я могу тебе тут все показать.
– Нет, спасибо, – говорит она и смотрит на Джея Пи.
– Мы уже уходим. Идем обедать в «Бразерхуд».
«Неплохо!» – думает Виви.
– Ну, спасибо, что зашли.
– Я обожаю футбол, – признается Эми. – Я училась в Оберне, и в дни матчей у нас всегда устраивали большой праздник. Мальчики из братства приходили в куртках и галстуках, на пикниках иногда даже хрусталь, фарфор и подсвечники можно было увидеть. – Она умолкает, явно предавшись воспоминаниям. – Никто так не играет в футбол, как южно-восточные университеты.
– Да, у нас тут с пикниками беда, – признается Виви. – Никаких подсвечников, – она понижает голос, – хотя некоторые мамы добавляют себе в кофе ликер «Калуа».
Джей Пи откашливается, сигнализируя, что уже достаточно.
– Как Лео?
– Четыре раза ловил мяч, три из них его потерял, – отвечает Виви.
– Серьезно? – стонет Джей Пи.
– У него по-прежнему все из рук валится, – говорит Виви. – Но он, по крайней мере, улыбается.
– Лео всегда улыбается, – вторит Джей Пи. – Он улыбался, даже когда мы его из роддома привезли домой, помнишь?
– Это были газики, дорогой, – поправляет Виви, и они оба смеются. Эми все это время смотрит на поле, а потом делает вид, что ежится от ветра. А может, и не делает вид: день сегодня прохладный.
– Подожду в машине, – говорит она, – пока вы тут предаетесь воспоминаниям, или чем вы там заняты.
Эми поворачивается и идет к парковке.
– Я очень старалась, – замечает Виви.
– Она неуверенно себя чувствует, – поясняет Джей Пи. – Очень боялась с тобой встречаться.
– И правильно. Она разбомбила нашу семью.
– Она как раз ничего такого не делала.
– Ну ладно, ты разбомбил нашу семью, а она была соучастницей. – Виви спиной чувствует взгляды трех дюжин родителей. – Но я не собираюсь ругаться. Она милая девочка.
– Спасибо за вежливость. Я это ценю.
– Я попаду в рай, – говорит Виви.
– Насчет этого не уверен, – возражает Джей Пи и оглядывается через плечо на парковку, – но ты была очень мила, не знаю, что на нее нашло.
– На нее нашло, что у нас с тобой за спиной восемнадцать лет истории, к которой она не имеет никакого отношения. Эми ревнует.
– Пойду исправлять содеянное, – вздыхает Джей Пи.
– Хорошего обеда, – желает Виви. – А я останусь здесь наблюдать, как наш сын теряет мяч, – вот тебе и воскресная мама.
Джей Пи смеется, и Виви хочется дать ему по яйцам. Но, глядя, как он идет к парковке, она понимает, что жалеет мужа. Он совершил огромную ошибку, бросив ее, но поймет это только со временем.
Праздники проходят тоскливо. Они поделили их с Джеем Пи, и Виви «достался» День благодарения, но в коттедже слишком мало места, чтобы приготовить нормальный ужин, поэтому они идут к Саванне и старшим Хэмильтонам. Подруга купила все готовое в супермаркете «Хоул Фудс» в Бостоне, за исключением кукурузного пудинга, который сделала Виви, и пирогов, купленных в «Нантакет Бэйк Шопе». У Мэри-Кэтрин только что диагностировали Альцгеймер. Она забывается и посреди ужина начинает плакать по своему брату Патрику (это тот, у которого с первой и второй женой шестеро детей на троих), он погиб в автокатастрофе в новогоднюю ночь в 1999 году. Боб Хэмильтон не знает, что делать со своей женой, поэтому просто игнорирует ее и притворяется, будто все нормально. Он расспрашивает детей Виви о школе, но слишком часто отвлекается на Мэри-Кэтрин и не слушает, что они отвечают.
Ребята ерзают и хотят поскорее пойти домой, и Виви подозревает, что Саванна тоже хотела бы спровадить гостей пораньше: ей нужно заняться своей матерью и перестать выполнять обязанности хозяйки. Виви досадно, что день закончился так рано, – дети сообщили ей, что у Джея Пи с Эми романтический ужин на двоих в «Шипс Инн», так как Люсинда поехала в Боку провести День благодарения с Пенни Роузен, – но ничего не поделать, поэтому она упаковывает с собой четыре куска пирога, и они едут домой.