Али поспешил встать между ними и направил руку Физы в землю.
– Это Себек. Мой… прадед. В некотором роде. Он не причинит тебе вреда, обещаю. – Он взглянул на Себека: – Так ведь?
Загадочный взгляд Себека не дрогнул.
– Я уже поел.
Физа прикрыла глаза.
– Я больше никогда не хочу слышать, что все проблемы в мире от шафитов. Никогда.
Себек, прищурившись, посмотрел на Али:
– Готов?
Сердце Али екнуло. Но раз уж он заплатил Тиамат ее цену, самое время заполучить знания, которые так дорого ему обошлись.
– Подождешь здесь некоторое время? – спросил он Физу.
– С ним? Нет!
– Он уходит со мной.
– Куда это вы собрались?
– Решать семейные вопросы.
Лужайка, куда привел его Себек, была прекрасна – Али едва ли не впервые видел место такой удивительной красоты. Несмотря на водопад, каскадом льющийся с увитого цветами и вьюнками утеса, река текла на удивление безмятежная, а в тихом воздухе словно витало что-то священное. Буйный пейзаж навевал ассоциации с райскими кущами: стрекоза, лениво опускающаяся на кувшинку, цапля, вышагивающая по мелководью, и стройная антилопа, поодаль пьющая воду. Животные на мгновение замерли, когда появился Себек, инстинктивно реагируя на присутствие хищника, прежде чем расслабиться и продолжить заниматься своими делами, как будто и не было здесь марида и джинна, недавно пытавшихся убить друг друга.
– Это одно из тех мест, куда приходили твои предки, чтобы оказать мне почести, – тихо проговорил Себек, когда они шли по пояс в воде и стебли лотосов щекотали ноги Али.
– Они жили здесь? – спросил Али, вспомнив слова деда о том, что ранняя история их семьи была предана забвению.
– Некоторое время. Но они часто переезжали с места на место, особенно первые поколения. Тогда их магию воды было еще невозможно скрыть, да и сам ваш мир погрузился в хаос на долгие века после того, как Сулейман наказал вас. Мои потомки проявляли осторожность. – Его голос окрасился горечью. – Пока их не стало.
Али напрягся, но, когда Себек погрузился в воду и жестом позвал его за собой, последовал за ним. Мутная вода теперь не представляла помехи для его зрения, Али видел ясно, как днем, и его уши улавливали новые подводные звуки, которые раньше проскакивали мимо него. Он поплыл быстрее, без труда поспевая за Себеком, и они нырнули под занавесь водопадов, оказавшись в пещере, скрытой от посторонних глаз. В камне пещеры, расширенной изнутри, были высечены скамейки, а на стенах – вырезаны пиктограммы.
Али провел пальцем по изображению человека с головой крокодила:
– Это ты?
– Да. – Себек прижал ладонь к нарисованным от руки буквам, и, хотя выражение его лица ничего не выдавало, Али распознал в этом жесте сожаление. – Это вся наша история. Их имена, все, что я для них делал. Наш пакт.
Али внимательно разглядывал пиктограммы.
– Я их не понимаю, – признался он, чувствуя, как грудь начинает затапливать горем великой утраты. – Это не похоже ни на одно из известных мне письмен Аяанле – это не похоже вообще ни на одно из виденных мной письмен. Похоже, их язык был забыт, – добавил Али, слыша боль в собственном голосе. Мысль о том, насколько его семья оказалась оторвана от своих корней, потрясла его до глубины души.
– Возможно, выжившие сделали это намеренно. Незнание ослабляет связь. Гораздо труднее заставить кого-то придерживаться пакта, к которому он не причастен.
К горлу Али снова подступила тошнота.
– Зачем ты их убил? – Он должен был знать. – Тиамат сказала, что велела привести их к ней живыми. Так почему же ты их убил?
Себек подошел к стене пещеры и стал разбирать пирамиду из камней, сложенных у ее подножия.
– Мы с Тиамат давно соперничаем. Мы оба происходим из первого поколения нашего вида, и я никогда не спешил рассыпаться перед ней в любезностях, особенно после того, как она бросила озеро и отвернулась от наших сородичей, обреченных служить в кабале у Нахид. – Он высвободил из пирамиды сверток.
– Я не понимаю, – признался Али.
Марид вернулся, оставляя за собой змеиный след на влажном песке.
– Ты ее видел. Я не собирался отдавать ей свою семью. Она бы мучила их тысячу лет, прежде чем убить. Было милосерднее… быстрее… сделать это самому.
Милосерднее.
– Ты не мог хотя бы попытаться спасти их? Предупредить, чтобы они бежали в пустыню, или пощадить детей?
– Это не наш путь. – В голосе Себека не было жестокости, всего лишь простая истина существа из времени и места, которых Али не понимал и никогда не поймет. – У них был пакт. Они его нарушили.
Они спасли нас и были за это уничтожены. Али попытался себе представить, что могло бы произойти, если бы его предок Аяанле забрал печать Сулеймана из Дэвабада после свержения Совета Нахид и магия исчезла с победой Зейди. Народ мог бы решить, что это месть Всевышнего за восстание против Нахид, за то, что он осмелился призывать к равенству. Шафиты, вероятно, были бы уничтожены, и гражданская война длилась бы еще столетия.
Мы не связываемся с Аяанле. Пять слов остались единственным напоминанием о жертве, которая уничтожила половину его семьи – ту самую половину, от которой Али отворачивался с детства.
– Как его звали? – спросил Али срывающимся от волнения голосом. – Как звали моего предка, который предал тебя?
На мгновение воцарилась тишина, прежде чем Себек ответил:
– Арма. – Он произнес это имя мрачно и уважительно. – Он был щедро одарен моей магией. Первый за многие поколения, кто мог путешествовать в потоках и делиться воспоминаниями. – Недовольство просочилось в его голос. – Очевидно, достаточно одарен, раз ничем не выдал мне, что оставил после себя пару отпрысков в Дэвабаде.
Арма. Али запечатлел его имя в своей памяти. Потом он помолится за своих погибших мученической смертью предков и, если выйдет из этой истории живым, позаботится о том, чтобы все члены его семьи и их будущие поколения делали то же самое.
Но сначала – бой.
– Что это? – спросил он, кивая на сверток в руках Себека.
– Его одеяния. Я сделал их сам. Ты все еще смертен – они защитят тебя в путешествии через потоки.
Али взял у него одеяния. Они словно были сплетены из крокодиловой шкуры, вороненой до бледного зелено-золотого цвета – нечто среднее между одеждой и доспехами. Али рассмотрел плоский шлем с капюшоном, спускающимся вдоль спины, и тунику без рукавов длиной до колен и разрезанную посередине.
Али провел пальцами по шлему, а затем заметил, что Себек держит в руках что-то еще – что-то, что особенно приглянулось Али.
– Это его клинок?
– Да, – буркнул Себек, протягивая ему оружие.
Али взял его и залюбовался: длинный серповидный меч, не похожий ни на что, с чем ему доводилось иметь дело раньше, был железным и зловеще острым, рукоять покрыта полированной бронзой.
– Ты хранил его все это время, – догадался Али. Этот меч не был оставлен в каменной пирамиде, нетронутой в течение столетий. – Ты говоришь, что он предал тебя и заслужил смерть, но сохранил его одежду и оружие. – Али помешкал, а затем задал еще один вопрос, который крутился у него в голове с момента их встречи: – Там, в обители Тиамат, ты перестал сопротивляться мне. Почему?
Себек наградил его невозмутимым взглядом:
– Ты ошибаешься.
Али не отвел глаз от своего предка. Падающая вода отбрасывала волнистые тени на его суровое лицо, и в бледном свете пещеры Себек выглядел особенно загадочным. Неуязвимым.
Но это было заблуждением. Али видел воспоминания Себека и чувствовал все эти долгие столетия одиночества, тягостный ход времени и абсолютную неприкаянность, которые едва укладывались у Али в голове. Возможно, именно благодаря тому, что нильский марид держался отчужденно, он и выжил.
Они были разными. Али никогда не простит и не забудет того, что Себек сделал с его семьей. Но он позволит Себеку оставить свое сердце на замке.
– Может, и так. – Али облачился в доспехи. Холодные на ощупь, они облегали тело, как вторая кожа. – Теперь ты научишь меня магии маридов? И путешествовать через потоки?
– Таков был уговор. Куда ты хочешь отправиться в первую очередь?
Али провел руками по шлему. Совершенно безумный план оформился в его голове, получив второе дыхание благодаря воспоминаниям маридов, которые Тиамат впустила в его разум.
– Где я могу найти обломки затонувших кораблей?
Спустя полдюжины попыток пройти через поток, перед ними простерлось море – довольно мелкое по сравнению с бездонной обителью Тиамат. Али был ослеплен светлым песком в ярких всполохах бритвенно-острых кораллов и танцующих водорослей, и разноцветными, как драгоценные камни, рыбами, которые сновали здесь повсюду. Поверхность, оставшись высоко у них над головами, сверкала в солнечном свете, как жидкое стекло.
Али посмотрел на коралл. «Они опасны для кораблей».
«Испокон веков, – согласился Себек и развел руками, чтобы объять окружавшие их обломки. – Марид этого моря насыщена кровью и воспоминаниями смертных моряков. Она плавает в руинах к северу отсюда в сопровождении стаи верных акул».
Его кожа покрылась мурашками. «Она не станет возражать против нашего вторжения?»
«Она передо мной в долгу – невостребованный пакт. К тому же она не станет перечить Тиамат».
Али снова обвел корабли взглядом. От большинства остались лишь сломанные брусья и гниющие, покрытые водорослями корпуса. Здесь были останки и небольших контрабандистских каноэ, и изящных дау, и древних трирем, и новых галеонов, почти не тронутых временем. Потерянные грузы из разных эпох и стран валялись на песке: большие каменные амфоры и разбитые фарфоровые вазы, позеленевшие от времени монеты и цельные глыбы горного кварца-сырца.
«Ты уверен, что это возможно?» – снова спросил он Себека. Али изложил мариду свой план, пока Себек учил его управлять потоками.
«Такая магия возможна, да. – Пятнистые глаза Себека повернулись к нему.