Она не стала терять ни секунды: воспользовавшись замешательством Манижи и Дары, она проскользнула мимо раненого Афшина и бросилась сквозь горящие деревья, к Мишмишу. Одно его крыло было изодрано в клочья, глубокий порез на боку обнажал кость. Нари прижала ладони к окровавленному меху, исцеляя его раны. Рваный порез исчез, крыло снова затянулось.
Джамшид приземлился, и смрад от полумертвого симурга ударил в нос.
– Нари! – Он спрыгнул с зачарованной жар-птицы и бросился к ней. – Ты в порядке?
Нари помахала рукой перед лицом, закашлявшись дымом.
– Ты как раз время.
Джамшид усмехнулся в ответ, со смесью страха и гордости на лице.
– Видишь, что происходит, когда прислушиваешься к своему чувству вины?
Нари залилась румянцем, но именно это и произошло.
Она не смогла бросить Джамшида после того, как он ответил ей ее же собственными словами. Она едва не улетела, но в конечном итоге не выдержала. Поэтому она вернулась туда, где опоила его, дождалась, пока яд выйдет из организма, а затем расплакалась и стала умолять его о прощении.
Джамшид был в бешенстве, он закономерно чувствовал себя обманутым и оскорбленным.
Но все же помог Нари в ее замысле.
Так они здесь и оказались. Нари схватила его за плечо:
– Ты смог найти…
Она захлопнула рот. На нее снова надвигался Дара.
Джамшид завел Нари себе за спину и выхватил меч.
– Ни шагу дальше, Афшин!
– У него нет выбора! – поспешила объяснить Нари. – Манижа поработила его.
– Она преувеличивает.
К ним вышла их мать.
– Дара, назад! – бросила ему Манижа, и Дара, покачнувшись, отступил.
Стрелы Джамшида все еще торчали у него из спины, и он напоминал марионетку с перерезанными нитками.
Но женщина, дергающая за эти нитки, смотрела только на одного из присутствующих.
– Это правда ты? – прошептала Манижа, и в ее голосе звучала надежда. – Джамшид.
Джамшид смотрел на мать открытым, ранимым взглядом, словно надеясь на чудо.
– Да, – хрипло ответил он.
Манижа подошла ближе, разглядывая его так, как будто утоляла жажду. В ее глазах промелькнула тоска длиною в жизнь, волна сожаления, которую даже их мать, обычно такая холодная, не могла скрыть.
– Ты столько времени провел в их плену… с тобой все в порядке? Как они с тобой обращались?
– Я… я в порядке, – пробормотал Джамшид, заикаясь. – Но мой отец… – добавил он траурным голосом. – Правда ли то, что сказал твой посланец?
– Да, – прошелестела в ответ Манижа. – У меня нет слов, чтобы выразить, как мне жаль, дитя мое. Я хотела, чтобы ты был здесь, когда мы предавали его огню, но не решилась откладывать переход его души. – Она кивнула на его меч, который Джамшид так и не опустил: – Ты можешь убрать это. Я не собираюсь причинять тебе боль. Я никогда не причиню тебе боль.
Нари открыла было рот, чтобы ответить ей, не особенно стесняясь в выражениях, но Джамшид опередил ее.
– Но ты причинила мне боль, – задушенно выпалил он. Как будто что-то надломилось внутри ее брата, и из него полились слова и эмоции, которые он долгое время сдерживал под замком. – Ты бросила меня. Забрала мою магию – магию, которая могла исцелить меня, когда я потерял способность ходить. Ты, отец… вы все мне лгали. Вся моя жизнь – ложь.
– У меня не было выбора. – Манижа придвинулась ближе с таким видом, словно ей больше всего на свете хотелось прикоснуться к нему. – Я знала, что в Зариаспе ты будешь свободен и счастлив так, как никогда не был бы в Дэвабаде, запертый в клетку в роли моего сына.
Джамшида трясло.
– Я тебе не верю, – но меч он все-таки немного опустил.
– Понимаю. И мне жаль. – Манижа глубоко вздохнула. – Могу себе представить, сколько у тебя вопросов. Как вы оба, должно быть, рассержены и напуганы, – добавила она, бросая взгляд и на Нари. – Я даже пойму, если ты меня ненавидишь. Но я обещаю, что со временем все объясню. Мы снова вместе, и это единственное, что имеет значение.
Нари видела, как страдальчески исказилось лицо Джамшида. Гнев сменился раскаянием.
– Не единственное, – прошептал он. – Мне очень жаль. Но Нари не просто так явилась сюда первой.
Земля задрожала.
Вначале под ногами прошла еле заметная вибрация, легкий трепет. Но затем последовал второй толчок, от которого осыпались дождем тлеющие листья с горящих ветвей у них над головами. Должно быть, недавно лил дождь, потому что весь сад был испещрен лужами. По ближайшей из них стали расходиться круги. Вода вздымалась и опадала, как будто в луже орудовали огромным вантузом.
Джамшид судорожно втянул воздух, с каждой секундой принимая все более виноватый вид.
– Отвечая на твой вопрос, Нари… да. Я нашел их.
Ласковое выражение сошло с лица Манижи в мгновение ока.
– Кого нашел? Кого? – спросила она снова, когда сын не ответил.
– Бану Манижа!
По тропинке к ним мчался сильно запыхавшийся разведчик. Он замер как вкопанный, безумными глазами уставившись на Мишмиша и двух молодых Нахидов. Но даже появление шеду и потерянных детей Манижи не остановило его предостережения.
– С озером что-то не так, – выпалил он. – Откуда ни возьмись… появился этот туман. Волны поднялись выше стен…
Сердце Нари переполнилось надеждой, так, что у нее перехватило дыхание.
От Манижи это явно не укрылось, и она оскорбленно прищурилась, поглядывая на своих детей.
– На крышу дворца, Афшин, – приказала она. – Живо.
Внезапный взрыв магии оставил после себя запах гниющих кишок, а сад под ними стал быстро подниматься в воздух, будто кто-то вырезал и вынул из него кусок дерна. Джамшид схватил Нари за руку, чтобы не дать ей упасть. Его симург не смог удержаться и кубарем свалился под град камней в узловатые корневища, но Мишмиш взлетел вместе с ними, хлопая крыльями и не отставая, пока они не опустились на вершину зиккурата.
Небо тускнело, туман высоченной стеной поднимался от озера, закрывая солнце. Нари бросилась к парапету, чувствуя, как сердце бьется где-то в горле.
«Пожалуйста, – взмолилась она. – Пусть все получится».
На поверхности озера раздулись огромные клубы тумана, трепыхаясь над темной водой. За ними едва виднелись бледные силуэты: острые шипы и большие вздымающиеся плавники. Изгибы, напоминающие паруса, и щетки огромных копий.
А потом из тумана стали выступать корабли.
Сначала всего несколько, следом – десятки. И еще десятки. Называть их «кораблями», возможно, было преувеличением, ибо они представляли собой подлатанные остовы сотен разных затонувших кораблей, с облепленными ракушками бонами и тяжелыми ржавыми якорями, установленными вместо тарана. Нари наблюдала за тем, как из тумана появляются все новые и новые дау и галеоны, древние триремы и прогулочные лодки забытых королей-солнц. На их мачтах развевались красочные флаги, наспех разрисованные гербами.
Племенными гербами. Нари выдохнула, когда к ней присоединился Джамшид.
– Физа не лгала, – прошептала она.
– Физа определенно не солгала.
«Он собирает армию», – вспомнились Нари эти невероятные слова, которые выкрикнула Физа, когда она выплыла из моря на скифе из тикового дерева и матового стекла, рассекая на неестественно высокой волне с такой скоростью, что казалось, будто она летит, и причалила к берегу Шефалы – тем самым утром, когда Нари и Джамшид собирались отправляться в путь. Пиратка, одетая, словно с плеча какого-нибудь вельможи из племени Агниванши (а так оно и было, как впоследствии узнала Нари, только не просто из племени, а из самой Агниванши), казалась галлюцинацией, а ее слова еще более безумными. «Он ведет переговоры с какими-то всадниками песчаных драконов в Тохаристане, но принц приедет, клянусь вам!» – уверяла Физа.
По-видимому, Али пережил встречу с Тиамат.
Но захватывающий рассказ Физы о перебежках между реками и ручьями, путешествиях за огромные океаны и ледяные озера, с целью собрать джиннов со всего света, не менял ультиматума, выдвинутого посланником Манижи: если Джамшид не вернется к ней через три дня, брата и сестру Кахтани казнят.
А значит, у него оставалось три дня, чтобы найти Али и его таинственную армию и вернуть их в Дэвабад, не то Нари встретится с врагом в одиночку. Это был не просто риск, это был шальной выстрел в темноте, молитва.
Нари пришла к выводу, что иногда немного веры не повредит.
Однако к облегчению Нари теперь подмешивался и страх. Потому что, несмотря на сбивчивые слова Физы, этот… флот затонувших кораблей оказался совсем не тем, что ожидала Нари. Себек недвусмысленно дал понять, как он относится к смертным. Мариды ничего не делали задаром, у всего была своя цена.
Какую же цену заплатил Али за это войско?
Так убедись, чтобы все было не зря. Потому что Нари смотрела на впечатляющую панораму, раскинувшуюся внизу, и видела, какие возможности она открывала перед ними. Возможно, все еще обойдется без кровопролития.
Она повернулась к матери. Лицо Манижи вновь превратилось в застывшую маску, и ее мать обводила несметное количество воскрешенных военных кораблей таким взглядом, будто смотрела на ватагу детей на весельных лодочках, вооруженных палками.
– Ты уже одержала победу, мама, – сказала Нари. – Гасан мертв. Наш народ свободен от власти Кахтани. Отступись. Мы здесь не для того, чтобы делить трон и спорить из-за прошлого. Мы – мы все, – подчеркнула она, указывая на племенные знамена, – объединились, чтобы спасти наш общий дом. Дальше мы с Джамшидом обо всем позаботимся. Ты же знаешь, что мы не дадим в обиду дэвов. Уступи нам. Отступись.
– Пожалуйста, мама, – мягко попросил Джамшид и потянулся к Маниже, чтобы коснуться ее руки, когда родное слово сорвалось с его губ. – Мы не желаем тебе зла. Мы хотим мира и прекращения войны. Сдайся, умоляю тебя.
Их доводы не произвели на Манижу ни малейшего впечатления. Она холодно взглянула на Нари:
– Ты сама без остановки твердишь о том, что Дара сотворил с твоими джиннами и шафитами… неужели ты не понимаешь, что все, чего вы добились, это направили всех джиннов на этих кораблях на верную смерть? Всего несколькими словами я могу приказать ему уничтожить твоего принца и всю его армию.