Может, и хорошо, что джинны живут дольше людей. Нари чувствовала, что ей очень пригодятся эти столетия.
Они продолжали идти, по-прежнему придерживаясь разных сторон тропинки, но теперь уже чуть ближе друг к другу. Лес редел, превращаясь в прекрасную цветочную долину. Стрекозы проносились над высокой, по пояс, травой, пчелы шныряли между цветами. Удод прыгал по узловатой ветке дерева на опушке, привлекая внимание Нари своим черно-оранжевым хохолком.
Но это было не единственное, что привлекло ее внимание. Нари прищурилась и нахмурилась, вглядываясь в восточный угол долины. День стоял ясный и солнечный, но эта часть пейзажа была словно отгорожена от них странной дымкой, напоминающей пожелтевший после песчаной бури воздух.
Дара заметил, куда она уставилась.
– Завеса, – объяснил он. – Я обнаружил ее здесь раньше. Новый порог твоего королевства.
Нари содрогнулась.
– Не думаю, что рискну пересечь ее в ближайшее время. Или вообще никогда, – добавила она, чувствуя легкую горечь от этого осознания. – Учитывая все, что произошло после того, как печать Сулеймана покинула город в прошлый раз.
– Да уж, – согласился Дара бесцветным голосом. – Не думаю, что это произойдет.
Несмотря ни на что, Нари не разучилась читать Дару как открытую книгу, и теперь ее охватило сильное беспокойство.
– Дара, зачем ты привел меня сюда?
Он сглотнул, отводя блестящие глаза.
– Завтра, вскоре после рассвета, к тебе придет моя воительница, дэва. Ее зовут Иртемида. Она… она мне как сестра, – сбивчиво объяснял он. – Она расскажет тебе кое-что. Историю, которую я попросил ее рассказать всем.
Нари застыла. Ей не нравилось, к чему он клонит.
– Что за история?
Дара оглянулся на нее, и от боли в его глазах у нее чуть земля не ушла из-под ног, даже прежде, чем он успел открыть рот.
– Она расскажет, что прошлой ночью я очень напился и пребывал в еще большем унынии, чем обычно. Что в порыве вины я поклялся достать Визареша из-под земли и вернуть порабощенных джиннов, а затем пересек эту завесу, прежде чем кто-либо успел остановить меня.
Нари захлопала глазами. Это было последнее, что она ожидала услышать от Дары.
– Ничего не понимаю.
– Я отправляюсь на поиски Визареша, – повторил он. – Я найду похищенных им порабощенных джиннов и верну их, чтобы ты могла их освободить. Но я не остановлюсь на этом. Я намерен разыскать всех порабощенных джиннов и дэвов в человеческом мире. Тех, кто был потерян и забыт, как я. Тех, о ком мы знаем, и тех, кто ни на что не надеется. Я разыщу их сосуды и верну их домой.
Она растерялась, не зная, что на это ответить.
– Но… как? Судя по рассказам, это невозможно. Большинство сосудов – это кольца, а они же крошечные. Они могут оказаться буквально в любой точке мира, и нет никакого способа отследить их.
– Как повезло, что у меня в запасе есть тысячелетия, чтобы найти такой способ.
Тысячелетия… Нари и забыла об этом нюансе нового будущего Дары, и при мысли о такой перспективе у нее на душе заскребли кошки.
– Дара… я знаю, что ты чувствуешь свою вину, но ты не обязан этого делать. Посвятить всю свою…
– Я знаю, что не обязан. Но это мое желание. – Дара встретился с ней взглядом: – Нари, я не могу вернуться назад во времени и исправить свои ошибки, но я могу попытаться отчасти искупить свои грехи. Использовать на благо подаренный мне второй шанс. – Он вымученно усмехнулся. – Хотя… теперь уже, наверное, третий или четвертый шанс.
– Но… но ты не можешь просто взять и уйти, – настаивала она. – Ты нужен дэвам.
– У дэвов есть ты. И на протяжении веков они больше ни в чем не будут нуждаться. Кроме того, не только они мой народ, – добавил он. – Никто лучше меня не подойдет на роль охотника за порабощенными джиннами. У меня есть время. У меня есть магия. У меня полно желания найти ифритов. Визареш и Кандиша… все еще на воле.
Нари горько вздохнула, не понимая категоричности в его голосе.
– Хорошо. Но ты в любой момент можешь вернуться в Дэвабад. Ты ведь не…
– Не могу. – Взгляд Дары потух. – Как только я переступлю порог, все станет как прежде. Я не смогу вернуться. Как ты и сказала… я не отмечен проклятием Сулеймана.
А я не смогу уйти. Осознание того, что пытался сказать ей Дара, чуть не сбило Нари с ног.
Слезы жгли ей глаза.
– Значит, я больше никогда тебя не увижу.
– Похоже на то. Нари… – Дара сократил расстояние между ними, когда Нари больше не могла сдержать слез, и заключил ее в объятия впервые с той ночи, когда они поцеловались. – Нари, пожалуйста. Не горюй обо мне, – шептал он. – Здесь тебя ждет замечательная жизнь, жизнь, о которой ты всегда мечтала. Дэвабад будет процветать – и только лучше, если меня здесь не будет. – Дара держал ее лицо, покрывая поцелуями слезы, что катились из ее глаз. – Ты заслужила жить долго и счастливо, маленькая воровка. Позволь и мне сделать то же самое. Позволь мне заслужить место в саду рядом с моей семьей.
– Но ты будешь совсем один, – всхлипнула Нари.
– О, Нари… – Дара трепетал в ее объятиях, но голос его не дрогнул. – Со мной все будет в порядке. Мне не придется прятаться, как раньше. Я смогу посетить места, в которых прошло мое детство, сказать дэвам из приграничных королевств, чтобы они приезжали в Дэвабад, знакомиться с новыми Нахидами. – Он отстранился, чтобы взглянуть на нее; его глаза блестели от непролитых слез. – Там меня ждет целый мир. Королевства за пределами нашего царства, ифриты и пери, в которых я буду вселять ужас. Меня ждут великие приключения. – Его губы дрогнули в грустной улыбке. – Это ты останешься запертой в городских стенах со всеми этими бюрократами.
Нари хохотнула сквозь слезы.
– Ты невыносим. Не смеши меня в тот момент, когда разбиваешь мне сердце.
– Но как мне тогда увидеть твою улыбку в последний раз? – Дара бережно взял ее руку и поднес к своим губам. – Со мной все будет хорошо, Нари. Я обещаю. А если я когда-нибудь действительно стану нужен Дэвабаду – если я стану нужен тебе, – я остаюсь верен и своей второй клятве. Я найду способ вернуться. Снова запугаю маридов, если понадобится, или, возможно, твой странный принц проведет меня через свои воды.
– Ему бы это не понравилось.
– Вдвойне заманчиво.
Нари закрыла глаза, убитая горем. Снова шутить, снова чувствовать его руки на своем лице, его губы на своих пальцах – все это только усугубляло прощание. Должен же быть какой-то другой способ.
Ты сама сказала ему выбирать. Там, на крыше, Нари дала Даре свободу. Она обещала принять его выбор. И теперь он его сделал.
Позволь мне заслужить место в саду рядом с моей семьей. Нари не имела права отнять это у него – и никто не имел.
Так что она лишь снова притянула Дару в свои объятия, уткнувшись ему в плечо. Она вдохнула дымно-цитрусовый запах его кожи, собираясь со всеми силами, которые могла в себе наскрести. Когда-нибудь в другой раз Нари позволит себе погоревать о нем. Она позволит себе пострадать обо всем, что могло бы вырасти между ними.
Но сейчас он заслуживал того, чтобы она поступила, как его бану Нахида.
– Я научусь освобождать их, – шепнула она ему на ухо, на прощание погладив его по волосам. – Даю слово, Афшин. Найди наших джиннов, верни их домой, и я освобожу их.
А потом Нари заставила себя отпустить его. Разжать пальцы, опустить руки и встать перед ним с гордо поднятой головой.
Дара провел пальцами по кромке ее чадры, а затем медленно, решительно разжал их.
– Пещера на берегу Гозана. Там, где мы… – Его голос дрогнул. – Она хорошо защищена от любой непогоды. Все сосуды, какие я найду, я буду оставлять там. Посылай туда нарочного каждые пару лет, на проверку. – Он помедлил, словно не хотел говорить дальше, и, когда он все-таки продолжил, Нари поняла почему. – Научи этому своих детей. Пусть они научат своих детей и все последующие поколения.
У Нари чуть не подкосились ноги, когда она явственно увидела простирающиеся перед ним века. Тысячелетия, в которых ее больше не будет.
– Так и сделаю. Клянусь тебе.
Дара отступил к завесе, и Нари машинально потянулась к нему, догадавшись, что он хочет уйти прямо сейчас.
– У тебя же нет никаких припасов, – запротестовала она. – Оружия… ты должен беречь себя.
Он улыбнулся ей той полуулыбкой, смешливой и разбитой, которая будет преследовать ее до конца дней.
– Я могу стать ветром. Думаю, я как-нибудь справлюсь.
Она вытерла глаза.
– Какой самонадеянный.
– Какая грубиянка. – Улыбка сползла с лица Дары. – Могу я кое о чем спросить?
Ты можешь спрашивать меня о чем угодно, если это задержит тебя хотя бы на мгновение. Но Нари только кивнула в ответ.
Страх окрасил его черты.
– Еще на Евфрате, когда я спросил, хочешь ли ты продолжать путь, а ты взяла меня за руку… ты бы сделала это снова? Или нужно было остановиться, вернуть тебя в Каир…
Нари, недолго думая, взяла его руку в свою.
– Я бы поступила точно так же, Дара. И еще тысячу раз я бы брала тебя за руку.
Дара в последний раз поднес ее руку к губам и поцеловал костяшки ее пальцев.
– Найди свое счастье, маленькая воровка. Укради его и никогда не отпускай.
Не отпущу. Нари протянула руку, сорвала ветку с ближайшего дерева и сожгла ее в своей ладони. Дара молча наклонился, и она помазала его лоб пеплом, изо всех сил стараясь, чтобы не дрожал ее голос.
– Да будет гореть твой огонь вечно, Афшин.
Дара выпрямился, еще на мгновение задержав на ней свой взгляд. Она не могла на него насмотреться, запоминая его яркие глаза и темные, как вино, волосы. Она запомнит его таким.
Затем ее Афшин сделал шаг назад и исчез.
Нари постояла, прислушиваясь к звукам леса: щебету удода и шелесту листьев.
Что-то щекотнуло запястье. Нежный вьюнок, ярко-зеленый от молодых побегов, коснулся ее пальцев. У нее на глазах ярко-фиолетовый цветок распустил свои лепестки.