Но на взгляд Дары, эти юноши и выражение «великая честь» даже не могли стоять рядом в одном предложении. Это были избалованные купеческие детки, и если некоторые из них хотя бы старались, остальные не делали даже этого.
Иртемида снова обратилась к нему, с фальшивым задором в голосе:
– Афшин, я могу поговорить с тобой о нашем новом оружии? Гильдия кузнецов прислала обновленные чертежи.
– Только недолго, – проворчал он.
Он проследовал за ней в тенистый шатер, где Иртемида рухнула на скамью с подушками.
– Может, выпьешь? – предложила она, придвигая кувшин с абрикосовым соком.
– Я не хочу пить. Где твои чертежи?
Она улыбнулась, как бы извиняясь.
– На самом деле их еще не доставили. Я просто хотела дать ребятам передышку.
– Это нарушение субординации.
– Я знаю и надеюсь, что ты меня простишь. – Иртемида помолчала. – Могу я говорить с тобой, как с другом?
Дара недовольно закряхтел.
– Выкладывай.
– Ты сам не свой с того самого пира. Почти не разговариваешь с нами, слишком давишь на ребят…
Дара поморщился. Иртемида была права. Кратковременную легкость, испытанную им на пиру, возлияния с сослуживцами, утехи с танцовщицей – все это начисто перечеркнуло то, что он узнал в склепе. Хуже того, это казалось ему наказанием. Дара дерзнул развлекаться, и флиртовать, и чувствовать себя обычным, только чтобы узнать, что он совершенно не таков. Порабощен по приказу Зейди аль-Кахтани, воскрешен в порядке эксперимента – чудовище, порожденное махинациями ифритов, кровным долгом маридов и двумя Нахидами, разорвавшими друг друга в клочья в пылу боя за жизнь младенца.
Все это привело его в еще более скверное расположение духа, чем обычно. Но Иртемиде он солгал.
– Если я и напряжен, то только из-за этого так называемого мирного съезда, – сказал он, вспомнив о запланированной Манижей встрече с представителями джиннских племен, которых удалось заинтересовать ее новым союзникам дэвам. – Придется включать в состав охраны хоть кого-то из этих мальчишек, чтобы угодить их богатым родственничкам, а они все совершенно бестолковые.
Иртемиду это не убедило.
– Ты был гораздо терпимее к нам, когда мы только начинали тренировки.
– Вы хотели научиться. Вот и вся разница.
Из темной арки, ведущей к дворцу, появился приказчик.
– Афшин, бану Нахида хочет поговорить с тобой.
– Сейчас приду. – Дара по-прежнему лез из кожи вон, чтобы заново завоевать благосклонность Манижи, полный решимости вернуть себе место при дворе. Он поднялся с места и кивнул на ногу Иртемиды: – Как выздоровление?
– По-моему, это называется «со скрипом».
– Если ехать очень медленно, как думаешь, ты в состоянии снова сесть в седло?
Глаза у нее загорелись:
– Это было бы прекрасно.
– Хорошо. Тогда иди, работай с этими сопляками, а потом, после съезда, попробуем сделать круг вдоль внешних стен. Слишком давно я их не объезжал.
– Но только в целях безопасности, я правильно понимаю? А не потому, что это может быть расценено как приятное времяпрепровождение?
Дара беззлобно нахмурился.
– Иди, чеши языком с мальчишкой, который вот-вот вспорет себя мечом, – сказал он, указывая на одного из рекрутов. – А я схожу узнаю, чего хочет бану Нахида.
Дара нашел Манижу в саду – исключительно потому, что направился на ее крики, настолько для нее не характерные, что он бросился бегом через кусты, чуть не сбив при этом садовника.
– …я убью ее, убью, если она причинит ему боль. Я найду ее детей и вскипячу кровь в их жилах, и заставлю ее смотреть, а потом убью и ее!
Он в спешке вывернул из-за поворота. Манижа и Каве были одни на небольшой лужайке, окруженной розовыми шпалерами, и этот мирный пейзаж никак не вязался с ее разъяренной поступью. В одной руке она держала вскрытый свиток и так сильно трясла его, что Дара удивлялся, как тот не порвался надвое.
– Бану Манижа? – отважился он. – Все… хорошо?
Она резко развернулась к нему.
– Нет. Жена Гасана, эта чертова крокодилиха, похитила моего сына и угрожает убить его, если я причиню вред ее детям. О нет, не так… «все, что будет сделано с Зейнаб или Ализейдом, учинить Джамшиду в двойном объеме», – уточнила она, зачитывая письмо вслух. – Я вырву ей сердце.
Дара отпрянул:
– Джамшид у королевы?
Каве кивнул, бросив на Манижу беспокойный взгляд.
– Похоже, Ваджед направился в Та-Нтри. – Он указал на дерево, на ветке которого уселся чешуйчатый голубь. – Сегодня утром мы получили послание.
Манижа разорвала письмо напополам.
– Мне нужна Зейнаб аль-Кахтани. На неделе. Завтра. Если она не реагирует на мои угрозы в адрес брата, тогда предложи ее вес в золоте и свободный выезд из города тому, кто ее выдаст. Или их семьям. Я снабжу их лошадьми, припасами – чем угодно, чтобы обеспечить им безбедную жизнь в любой точке света.
Дара колебался. Он так и не сказал Маниже, что видел Зейнаб в больнице.
– Я могу послать весть, госпожа, но мы уже чего только не предлагали. По слухам, именно она предупредила Гезири снимать свои реликты. Они не предадут ее. Скорее всего, она постоянно окружена верными, хорошо обученными воинами.
– У каждого есть своя цена, – возразила Манижа. – Может, тебе стоит начать понемногу разрушать их городок, улицу за улицей. Посмотрим, сколько времени займет, пока кто-то не захочет уйти оттуда.
Каве откашлялся.
– Госпожа… за этими стенами находится треть Дэвабада. Мы согласились, что должны попробовать пойти им навстречу…
– Мы и пошли. И чего ради? Прошло уже почти два месяца, а все, чем мы можем похвастаться, это полдюжины торговцев, больше заинтересованных в золоте, чем в мире. Между тем шафитские стрелки стреляют в любого дэва, который попытается выйти на мидан. Они насмехаются над нами. И, смеясь, без сомнения, продолжают пополнять свои запасы «огня Руми» и патронов. Аэшма говорит, что их кузницы горят ночи напролет.
– Я бы не верил всему, что говорит Аэшма, – предупредил Дара.
Не то чтобы Манижа его слушала. В последнее время ифрит постоянно находился рядом с ней, и Дара даже удивился, что не видит его сейчас.
– Никто над тобой не насмехается, – успокоил ее Каве. – Тебе просто нужно проявить немного терпения.
– Я устала терпеть. – Досада исказила ее лицо. – Гасан что, тоже терпел? Джиннские племена должны быть благодарны за милость, которую я им оказываю. Если бы они так ослушались его, он бы убил каждого. – Она покачала головой: – А в отношении Гезири и шафитов мы попросту наивны. Мы никогда не будем жить с ними в согласии. Пора бы уже смириться с этим и принять необходимые меры самозащиты, пока они не напали первыми.
Ее холодные слова тяжело повисли в напряженном воздухе. В них не было ничего удивительного – Дара подозревал, что всем троим в то или иное время приходили в голову подобные мысли.
Но та ночь в больнице изменила его. Дара больше не мог смотреть на ту сторону города и видеть одни лишь тени и оружие. Там были живые джинны, тысячи джиннов. Семьи, дети и солдаты, так же уставшие от войны, как и он сам. Элашия и Разу.
– Если ты считаешь еще одну резню необходимой мерой, тебе понадобится другой Афшин, – заявил он. – Тогда, во дворце Гезири, это было в последний раз. Я больше не буду участвовать в подобных бойнях. А если ты направишь туда ифрита, то потеряешь всякое доверие к себе как правитель.
Манижа сверкнула глазами:
– Тогда вместо тебя я отправлю солдат, которых ты обучал.
– И тогда именно они будут убиты. Они окажутся в меньшинстве и окружены.
– Поэтому ты предлагаешь сидеть и ждать нападения? И ты еще будешь удивляться, почему я больше не спрашиваю твоего мнения?
Но Дара был стоек.
– Я не стану этого делать.
– Что ж, быть может, я в самом деле пошлю ифрита. Твоей новой совести будет приятнее видеть, как они убивают…
– Ману! – Каве, взяв Манижу за руки, назвал ее именем, которого Дара раньше даже не слышал. Его голос звучал мягко. – Не позволяй этой новости сбить себя с толку. Я знаю, как ты беспокоишься о Джамшиде. И я тоже. Но поверь мне: то, что он попал в руки к Хацет, это к лучшему, невзирая на все ее угрозы. Ваджед мог убить его. Хацет будет вести переговоры. Я не сомневаюсь, что она выменяла бы Джамшида на свою дочь, будь у нее такая возможность.
– Вот только у нас до сих пор нет ее дочери. – Манижа продолжила рвать письмо на мелкие клочки, роняя их на землю, а затем перевела взгляд на Дару: – Хоть с этим ты мне можешь помочь?
Дара старался не вспылить. Он должен был искать способы, как убедить Манижу избежать кровопролития, а не становиться для нее изгоем. Возможно, поимка Зейнаб и принесет какую-то пользу. Их враг потеряет своего предводителя, и если принцессу можно будет обменять на Джамшида… возможно, когда ее сын окажется в безопасности рядом с ней, бану Манижа станет более милосердна и терпелива к своим подданным.
Дара склонил голову:
– Будут ли присутствовать на встрече представители из Аяанле?
Каве кивнул:
– Торговка слоновой костью по имени Амани та-Бузо. Одна из деловых партнеров Тамира.
– Того самого, который украшает стены оружием своего предка?
– Он самый.
– Тогда я поговорю с ней, – пообещал Дара. – Возможно, она подскажет, как нам выкурить Зейнаб.
– Вот видишь? – сказал Каве тоном, словно пытался подбодрить Манижу. – Уже кое-что. – Дара увидел, как тот стиснул ее руку. – Мы вернем нашего сына, – сказал он горячо. – Обещаю.
Взгляд Манижи казался безумно далеким.
– Мне бы твою уверенность.
Дара безмолвно отступил, когда Каве поднес ее руку к своим губам.
– Мы все снова будем вместе, любовь моя. Я точно знаю.
День съезда мира выдался не из приятных. Погода в Дэвабаде и раньше была переменчивой, но в отсутствии магии стала вовсе сходить с ума: проливные дожди, хлещущие с безоблачного неба, сменялись изнуряющей послеобеденной жарой. Это наносило непоправимый удар их посевам, и крестьянам уже не удавалось спасать свои сады и поля. Сегодняшнее утро встретило Дару холодным туманом с запахом гнили и небом, которое все более и более наливалось свинцом, пока наконец не разверзлось, обрушив стену града на тех, кому не посчастливилось оказаться вне дома. Несмотря на скапливающийся на земле лед, их