– А печать ты чувствуешь? Я не вижу отметины на твоем лице.
– Может, это потому, что кольцо все еще у меня на пальце. – Нари постучала им по колену. – Я не понимаю. Я вообще ничего не понимаю.
– В этом ты не одинока, – вздохнул Джамшид. – Хотя, несомненно, ты именно та Нахида, которой предназначено его носить, – добавил он пристыженно. – Нари, мне жаль… того, что случилось раньше.
– Не за что просить прощения. Я попросила тебя сделать то, о чем ты не имел ни малейшего представления. И я надавила на тебя – если кто и должен просить прощения, так это я.
Джамшид не соглашался:
– Я чувствую себя ужасным неудачником. Я мог убить его. Я бы убил его, если бы тебя не было рядом.
Нари было знакомо это чувство. Она не забыла женщину, которая поддерживала ее после всех ошибок и неудач и которая научила Нари всему, что она знала об исцелении.
– Это не твоя вина. Но даже если бы это было так, ничего страшного – ошибки неизбежны. Скажу честно, если заниматься этой работой на протяжении десятилетий, не говоря уже о столетиях, кого-нибудь ты наверняка да убьешь, – у нее засосало под ложечкой. – Я знаю, о чем говорю. Но это страх, который придется преодолеть, если ты хочешь помочь многим, многим другим больным, которых ты непременно успешно вылечишь. – Она взяла его за руку: – Дай время, старший брат. В этом деле нужны терпение и опыт.
– Но у нас не будет времени…
– На это – будет, – твердо заявила Нари. – Если мы каким-то чудом выживем и вернем себе город, я разберусь с Дэвами и вернусь в свою больницу. И если ты захочешь – захочешь, а не просто решишь, что к этому обязывает твое положение, – я научу тебя быть целителем. Даю слово.
– Я был бы счастлив. – Джамшид бросил взгляд через ее плечо. – Нам еще многое нужно обсудить, а пока оставлю вас наедине.
Нари проследила за его взглядом и увидела Али, стоящего в дверях. Он привел себя в порядок, сменив окровавленный набедренник на дорожный халат. Вокруг головы и шеи был замотан бледно-голубой тюрбан на манер Аяанле, на плече висела сумка, на поясе – зульфикар и новый железный нож.
– Скоро прилив, – сказал он. – Мне пора в дорогу.
Отрезвляющее напоминание о том, что они проделали все это лишь для того, чтобы Али теперь отдался на милость какой-то демонической глыбе, обитающей на дне океана, снова окунуло Нари в пучину отчаяния. Она поднялась на ноги, стараясь придать голосу профессиональную отстраненность.
– Как ты себя чувствуешь?
Али с выражением облегчения потер место у себя под сердцем.
– Как будто мне удалили самую чудовищную в мире занозу.
Джамшид сжал руку Нари:
– Я найду тебя позже.
Но когда он попытался пройти мимо Али, тот остановил его, ухватив за запястье:
– Спасибо, Джамшид.
Брат Нари прикусил губу, словно обдумывая, не сказать ли в ответ какую-нибудь колкость, но затем просто кивнул:
– Пожалуйста. И удачи тебе, Ализейд. – И он вышел, закрыв за собой дверь.
Али окинул взглядом стол, который они успели убрать только наполовину.
– Крови, кажется, гораздо больше, чем ожидалось.
Нари помолчала, не горя желанием вспоминать о том ужасе, который она испытала, наблюдая, как он умирает у нее на глазах.
– Ситуация несколько осложнилась.
Али подошел немного ближе, но продолжал держаться на расстоянии вытянутой руки.
– Так и знал, что оно требовало тебя, – сказал он, кивая на кольцо на ее большом пальце. Его губы скривила усмешка, но в выражении его лица Нари увидела лишь грусть от предстоящей разлуки, потому как оба знали, что он вернулся проститься с ней. – Сколько раз ты спасала меня?
– Я же говорила, что тебе никогда не избавиться от этого долга.
– Могу я кое в чем признаться? – Али посмотрел на нее с неприкрытой печалью, и его улыбка совсем погасла. – Я бы хотел навсегда остаться у тебя в долгу.
Земля словно ушла у нее из-под ног.
– Али…
– Подожди. Пожалуйста. Пожалуйста, позволь мне договорить. – Когда Нари выдохнула и надолго замолчала, Али продолжил: – Я не жалею, что поцеловал тебя. Я знаю, что это неправильно. И это было один-единственный раз. И все же я не могу заставить себя сожалеть об этом. Но то, как мы начали и как я остановился, – я не хотел, чтобы ты решила… будто это был минутный порыв. Будто на самом деле я этого не хотел. – Али опустил взгляд. – Будто я уже давным-давно этого не хотел.
Нари была готова расплакаться.
– Я тоже ни о чем не жалею, Али.
Он поднял на нее глаза, тоже полные слез.
– Я рад, – прошептал он. – И мне жаль. Мне очень жаль, что у меня не получилось сделать все подобающим образом. Мне жаль, что мы не смогли… – Он замолчал, словно оборвав себя на полуслове.
Нари должна была договорить вместо него. Но она не могла, потому что чувствовала, что, если произнесет эти слова, он никогда к ней не вернется. Нари знала, что происходит, когда она осмеливалась иметь надежды и мечты.
Они разбивались на сотни осколков.
Вместо этого она сделала два шага ему навстречу и обвила руками его шею. Она не поцеловала его, чтобы не переступать черту, которую провел между ними Али, но крепко прижалась к нему, обратив внимание на мокрый след, оставшийся на ее щеке. Она не понимала, кто из них плакал.
– Возвращайся, – отчаянно увещевала она. – Договорись с Тиамат. Льсти ее морским змеям или отдайся на милость Себека. Не глупи, не будь безрассуден и не иди на поводу у тщеславия. Дай ей, что она пожелает, Али, и возвращайся ко мне.
– Я постараюсь, – ответил он, дрожа всем телом.
Нари отстранилась и бросила на него горячий взгляд:
– Нет, не постараешься. Ты пообещаешь мне, что вернешься.
Али опустил голову, глядя на нее. Нари ожидала услышать, что он не сможет дать ей это невыполнимое обещание. Что он уже отдал Нари то, чего желала от него Тиамат.
– Обещаю, – прошептал он.
В дверь постучали.
– Зейди, – позвал Ваджед. В голосе старого воина звучала боль. – Пора.
Али отпустил ее и отступил назад, на мгновение переплетя их пальцы.
– А Дэвабад…
– Мы во всем разберемся, – сказала Нари с самой уверенной улыбкой, на какую только была способна, – она до сих пор оставалась непревзойденной лгуньей. Нари сжала его руку: – Мы с Джамшидом и твоей матерью. Не беспокойся о нас.
– Кто посмеет сомневаться в такой команде. – Али коснулся кольца на ее пальце, а затем отпустил ее руки. – Да будет гореть твой огонь вечно, друг мой.
Слезы защипали глаза.
– Ступай с Богом, Али, – ответила она по-арабски. – Мир твоему дому.
34Али
Хотя дождь прекратился, на пляже было так туманно и сыро, что Али промок еще до того, как заметил корабль, который снарядил для него Ваджед. Прилив бился о борт дико и ненасытно. Ни звезд, ни луны – только муссонные тучи, слабо подсвеченные небесным светом, который они же и прятали. Океан, обычно такой ласковый, посылал во все стороны фонтаны брызг, когда штормовые волны набегали на берег.
Возвращайся ко мне. Мольба Нари пронеслась у него в голове, вспомнились ее темные глаза, полные слез. Али все еще ощущал ее губы на своих, ее прикосновения, сводившие с ума. Он старался не думать о них. Он принес самые искренние извинения, какие только смог из себя выжать, во время своей последней молитвы, но он был честен с самим собой и со своим Создателем – не было никакого смысла лгать тому, кто знал его сердце досконально.
Но Али боялся, что солгал Нари. Ибо он не видел пути назад.
Без кольца ему едва удавалось сдерживать магию маридов, текущую в его крови. В голове ему слышался какой-то шепот, сырой ветер влек вперед на ниточках влаги. Мокрый песок засасывал сандалии, но Али старался не смотреть вниз. Как и предупреждали, прилив принес с собой гниющие водоросли, разлагающуюся рыбу и что-то, что пахло ужасным, непостижимым образом, как кровь джинна.
Иди сюда, – звал океан, словно бы насмехался. Али готов был поклясться, что услышал смех, и в ответ схватился за зульфикар, страстно желая ощутить в руке что-то знакомое.
Когда они с Ваджедом обогнули корабль, там его ждала мать. Али застыл, но ни Ваджед, ни Хацет не удивились, увидев друг друга. Хацет только скрестила руки на груди.
– Ты действительно думал, что он ничего мне не скажет?
– Да, – ответил Али, бросая взгляд на Ваджеда. – И где же хваленая гезирская солидарность?
– Она меня пугает намного больше, чем ты.
– Я здесь не для того, чтобы останавливать тебя, сынок, – заверила его мать. – Все в моей крови кричит мне попытать счастья, но я знаю, что не имею на это права. Но я не найду себе места, если не попытаюсь помочь.
– Мы заполнили трюм, – объяснил Ваджед. – Все сообща. Джамшид и этот чокнутый ученый тоже предлагали подношения, которые могли бы понравиться Тиамат. Золото, благовония, шелка и слоновая кость.
Чувство вины и благодарности захлестнуло его.
– Тебе не стоило опустошать ради меня половину сокровищницы, – запротестовал Али. – Вам это все может понадобиться на войне.
Хацет шагнула вперед и заключила его в объятия.
– Нет таких сокровищ, которых я бы не отдала за тебя. Я так сожалею о словах, которые наговорила тебе, но не хочу обременять тебя своими сожалениями и горем, родной мой. Просто знай, что для меня большая честь и гордость называть тебя своим сыном.
– Это я благодарен судьбе за то, что у меня есть такая мать. – Али отступил назад, наскоро вытирая глаза. – Каид, ты обещаешь защищать мою семью?
Ваджед коснулся сердца и лба в гезирском приветствии:
– До последнего вздоха, король. – Он одарил Али легкой грустной улыбкой. – Я должен был назвать тебя так хотя бы раз.
– Тогда позволь мне поступить по-королевски и уйти, пока эмоции не взяли надо мной верх. – Море лизнуло ноги Али, когда он шагнул в прибой, а затем взошел на борт. – Если Бог того захочет, я вернусь. Обещаю, – добавил он себе под нос.