осторожна. – Янтарные глаза встретились с Кивиными зелеными. – Я организовала дополнительные посты по Речной улице, им приказано присматривать за тобой, но отсюда до Серебряного Шипа ходит очень много народу, и даже самые внимательные стражники могут что-нибудь проглядеть. Джарен не хочет этого говорить, потому что боится как-либо стеснить тебя, но мне кажется, ты и сама понимаешь: он не переживет, если с тобой что-нибудь случится. Поэтому не делай глупостей.
У Кивы перехватило дыхание, и она не смогла ответить, лишь кивнула в знак понимания – и согласия.
– Кэлдон говорит, что с оружием от тебя нет проку, – продолжила Наари, доставая из-под плаща кинжал, – но мне все равно будет спокойнее, если оно будет при тебе. Просто на всякий случай.
Стараясь скрыть дрожь в руках, Кива взяла кинжал и выслушала инструкции Наари: та объяснила, как пристегнуть его к икре и спрятать за голенищем сапога, чтобы можно было легко достать.
– Сама не напорись, – предупредила Наари.
– Да почему мне все об этом говорят… – пробормотала Кива.
Улыбнувшись, Наари снова попросила быть осторожной и исчезла во дворце.
Протяжно вздохнув, Кива отправилась в Серебряный Шип, обдумывая беседу со стражницей. Ей не нравилось, что Джарен беспокоится за нее, но тут она напомнила себе, что ее вообще не должны волновать чувства Джарена.
«Меньше всего я хочу сейчас, чтобы она чувствовала себя запертой в другой клетке».
Помоги ей боги, ну почему он такой… Джарен? Конечно, ему было бы куда проще приказать страже везде ее сопровождать, или даже попросить Киву не покидать пределов дворца, где ей ничего не грозит. Но он так не поступил, а вместо этого поставил ее желания на первое место – как и всегда.
На этой мысли Кива встряхнула головой, захлопнула воображаемую дверь в сознании и пошла по Речной улице быстрее. Она остро ощущала, что стражники Наари следят за ней откуда-то из толпы, но их незримое присутствие не успокаивало. Она ежилась, словно они могли каким-то образом прочитать ее мысли и увидеть ее вину. Это ощущение прошло, лишь когда она поднялась на холм к Серебряному Шипу и оказалась на территории академии. Рессинда ждала ее у арки входа.
– Как раз вовремя, – широко улыбнулась лекарь. На плечо она забросила большую сумку – наверное, с медицинскими средствами, которые сегодня понадобятся. – Готова к приключениям?
Кива была более чем готова, пусть живот и крутило от волнения, пока они шли к маленькой конюшне прямо за главными воротами академии.
– Я так думаю, ты за последние десять лет не очень часто ездила верхом? – спросила Ресс, направляясь к мальчишке-конюху, который держал поводья двух ухоженных лошадей – рыжей и серой.
– Правильно думаешь, – ответила Кива, с опаской поглядывая на лошадей. В последний раз одна она каталась верхом на смирном стареньком пони, принадлежавшем ее семье, и он был намного, намного мельче, чем лошади перед ней.
– Поедем потихоньку, – пообещала Ресс, помогая Киве взобраться на серую кобылу с очаровательным именем Пролеска.
Старательно не обращая внимание на то, как далеко земля, Кива дождалась, пока Ресс оседлает рыжую, и спросила как бы между делом:
– А у нас получится выехать не по Речной дороге?
На миг повисла тишина, а потом лекарь заметила:
– Звучит подозрительно: ты как будто пытаешься сбежать, чтобы никто не заметил.
Кива вспомнила дополнительные посты стражи, наблюдающие за главной улицей, и призналась:
– Я никому не говорила, куда мы отправимся, и лучше пусть все так и остается. По крайней мере, пока… Пока… – она не придумала, как договорить, но Ресс смягчилась.
– Ладно уж, храни свои секреты, – понимающе сказала она. – Пока никому из нас нет от них вреда, я не возражаю. Я уже говорила вчера, ты можешь мне доверять.
Кива выдохнула:
– Спасибо.
Рессинда немного подумала.
– Я хорошо знаю окольные улочки. Можем добраться по ним до Южных ворот, но придется вернуться на главную дорогу, когда выберемся за стены.
– Хорошо, – ответила Кива.
Возможно, и Речная улица не несла угрозы: Наари упомянула, что народу там столько, что стража может и проглядеть что-то, к тому же они не знают, что Кива будет верхом. Но окольные улочки казались намного безопаснее.
Определившись с маршрутом, Ресс вкратце напомнила Киве, как ездить верхом, и они вместе отправились из академии.
От Валлении до Окхоллоу было полчаса верхом, но им еще надо было выбраться из города. К тому же они двигались медленнее, чем если бы поехали прямо вдоль реки. Но в конце концов они все-таки добрались до края города и проехали прямо через широкие распахнутые ворота мимо снующих туда-сюда людей и телег, нагруженных товарами. У некоторых виднелись знаки курьеров, остальные же были простыми горожанами, спешащими по своим делам.
Кива не поднимала капюшон плаща и не встречалась глазами со стражей у ворот, но они с Рессиндой без проблем выехали за пределы укрепленных городских стен и бодро потрусили по накатанной грунтовой дороге. Сначала народу было много, но дальше на побережье, за тянувшимися по обе стороны фермами, они остались одни.
– Как себя чувствуешь? – Ресс указала на Пролеску. – Готова ускориться?
– Если упаду и сломаю себе себя, ты же соберешь меня обратно? – полушутя спросила Кива.
Лекарь усмехнулась и толкнула лошадь пятками, предлагая Киве последовать за ней. Дорога стелилась под длинные Пролескины ноги, пока они поднимались по пологому склону и дальше вдоль утесов, жмущихся к береговой линии. С моря дул свежий ветер; он стянул с Кивы капюшон, и волосы развевались за спиной, пока они скакали высоко над лазурным океаном. Кива впервые за долгое время чувствовала себя так бодро. Хотелось вопить, и орать, и смеяться, и чтобы поездка не кончалась никогда. Но совсем скоро пришлось покинуть берег моря и притормозить: они миновали несколько перекрестков и въехали в густой лес.
– Почти приехали, – сказала Ресс, бросая Киве фляжку с водой. Указав на деревья вокруг, она пояснила: – Это лес Эмельда. Окхоллоу лежит ближе к опушке, но сами леса тянутся до самой Авилы. Там легко потеряться, так что лучше не уходи далеко от деревни. Не вернешься обратно и будешь не первая.
Кива поежилась; тенистый лес теперь казался еще более зловещим. Но тут деревья стали реже, и впереди открылся вид на живописную деревеньку.
– Оставлю тебя в таверне, ничего? Найдешь оттуда дорогу до своих? – спросила Ресс, когда они выехали из леса на яркий солнечный свет.
Кива кивнула, пусть она и не представляла, где именно искать родных. Но если где и спрашивать, то в таверне.
Кива и Ресс вместе въехали в деревню, минуя маленькие деревянные домики с цветами в окнах. Здесь обнаружились кузница, маленькая аптека, портняжная мастерская, булочная и лавка с продуктами. В центре стояло здание побольше, над дверью которого висела табличка. На ней округлыми буквами было написано: «Пьяный боров», – а под надписью имелась картинка с пляшущей свиньей, которая каким-то образом казалась совершенно нетрезвой.
– С другой стороны есть стойла, – сказала Ресс, когда они остановились у входа. Не успела она договорить, как к ним подбежала девочка: к неопрятной одежде прилипло сено, и от нее крепко несло навозом, что прямо указывало на ее род занятий.
Рессинда бросила ей серебряную монетку и жестом велела Киве спешиться. Та со стоном спустилась на землю: ноги затекли, а зад болел, несмотря на лекарственный порошок, который она приняла утром.
– То ли будет вечером, – рассмеялась Ресс.
Девочка поспешила прочь с Пролеской, и Киве осталось лишь спросить:
– Встретимся тут через несколько часов?
– Давай где-то в середине дня, – согласилась Ресс, разбирая поводья. – Тебе лучше вернуться в город задолго до темноты.
Кива согласилась: не хватало только, чтобы из дворца послали искать ее в Серебряном Шипе.
– Если понадобится помощь с кем-то из пациентов… – Кива замолкла, не зная, чем закончить предложение: не может же она просто сказать «разыщи меня».
Но к счастью, Ресс не заметила заминки и просто ответила:
– Спасибо, но лучше проведи время с семьей в свое удовольствие.
Кива и сама на то надеялась, но, учитывая последнюю встречу, сердце у нее от предвкушения не замирало.
Рессинда помахала ей и направила лошадь прочь. Кива смотрела ей вслед, пока та не скрылась в деревне, а потом обернулась к нарисованной свинье. Заходя внутрь, она постаралась стереть с лица отвращение.
Внутри «Пьяный боров» был очень похож на все прочие таверны, которые Кива видела как в детстве, путешествуя с родителями, так и потом, когда они ехали из зимнего дворца в Валлению. Слабые люминиевые светильники разгоняли тьму, но низкая комната все равно выглядела темной и мрачной – не помогал даже солнечный свет, сочащийся сквозь грязные окна, каждое из которых окружали многочисленные кабаньи головы на стенах.
Всепроникающий пивной дух щекотал ноздри. Кива подошла к деревянным столам, за которыми уже пошатывались на стульях завсегдатаи, хоть и стояло утро. Не поднимая головы, она направилась мимо них прямо к дубовой стойке в глубине помещения. За ней стоял трактирщик, среднего возраста мужчина. Он протирал столешницу замызганной тряпкой.
– Здравствуйте, – сказала Кива.
Мужчина глянул на нее темными глазами и ничего не ответил.
– Я… эм… Не могли бы вы помочь мне кое-кого найти? – спросила она.
– Пить будешь? – грубовато спросил он сиплым голосом.
– Я… ну… – замялась Кива, но потом натянула дружелюбную улыбку. – Для меня немного равновато. Может, позже – после того как я найду тех, кого ищу.
Трактирщик снова ничего не сказал.
Восприняв это как приглашение продолжать, Кива спросила:
– Вы знакомы с Зуликой и Тореллом Мериданами? – Она не рискнула назвать фамилию Корентин, поскольку надеялась, что брат с сестрой не такие дураки, чтобы болтать про их род. – Они чуть старше, но похожи на меня.