Кэлдон скорчил мину.
– Во-первых, по женщинам! Я по женщинам, а не по девочкам! Большая разница.
Кива подняла ладони, извиняясь.
– Ладно, прости.
– А во-вторых, – очень терпеливо пояснил Кэлдон, – мне кто нравится, тот и нравится. А здесь я не вижу ничего, что бы мне не нравилось, – он кивнул в сторону Торелла и добавил как-то грустно: – Поверить не могу, что ты прятала его.
– В свое оправдание замечу, что сама не видела его до вчерашнего дня, – ответила Кива, придерживаясь своей версии.
На это Кэлдону нечего было ответить, но он как-то по-особенному молчал, как-то многозначительно, и Кива не смогла понять, что это значит. Впрочем, это чувство пропало, когда они вошли в Речную гостиную и он, склонившись, шепнул ей:
– Слушай, не знаю, что с Джареном, но в принципе догадываюсь. Я помогу, чем смогу, но, если я прав, обед будет не из приятных. Что бы ни случилось, не забывай, что ты дорога ему, и злится он из-за этого. И сильно. – Кэлдон чуть помолчал. – Честно говоря, я разделяю его чувства. Но кому-то нужно поддерживать приличия, и учитывая его к тебе чувства, боюсь, он сегодня намерен строить из себя принца. Так что… Прояви понимание.
– О чем ты вообще? – прошептала Кива, вцепляясь в его локоть, чтобы он притормозил.
– Сама подумай, персик, – ответил Кэлдон, глядя ей в глаза. – Каково было бы тебе, если бы твоего любимого на добрых полжизни закрыли в тюрьме, где про него все забыли на десять лет, а потом его родственники вынырнули как ни в чем ни бывало и принялись строить из себя любящую семью? – Кэлдон покачал головой. – Так нельзя, солнышко, ты сама понимаешь.
Кива уставилась на Кэлдона.
– Джарен злится на мою семью, потому что меня отправили в Залиндов? Но… Но… – Она запнулась, а потом прошипела: – Но я не понимаю! Это же не они меня туда сослали!
Она вступила на тонкий лед, но Кэлдон не уловил намека.
– Но они тебя там бросили, – сказал принц. И добавил потрясенным шепотом, заметив ее изумленный вид: – Ты вообще не понимаешь, о чем я говорю, да?
Кива не успела ответить, как Миррин позвала их из комнаты:
– Вы двое собираетесь к нам присоединиться?
Кэлдон накрыл ладонью руку Кивы, которая все цеплялась за его локоть – пальцы у нее похолодели – и провел ее в Речную гостиную.
– Простите, семейная ссора, – он чарующе улыбнулся.
Кива бросила на него взгляд и попыталась вытянуть руку, но он лишь сжал ее крепче и повел к столу, который напоминал тот, который Кива видела на ужине с семьей Валлентис. Вместо жареного мяса тут высились горы салатов, сыров и хлеба, а еще мясных закусок и сырых овощей; между тарелками стояли хрустальные бокалы с шипучим соком и вазы со снегоцветами. На заднем плане блестела в окнах Серин, весеннее солнце играло на ее поверхности, как жидкое золото.
В другое время Кива восхитилась бы видом. Сегодня пришлось бороться с желанием выбежать из комнаты.
Все уже расселись, когда они с Кэлдоном подошли, и он усадил ее рядом с Джареном, а сам сел на пустое место напротив.
Кива увидела, как все расселись, и у нее задрожали руки. С Наари и Типпом все было в порядке, но Зулика села рядом с принцессой – что же будет? – а Торелл оказался прямо напротив Джарена, и принц недобро смотрел на обоих, но сильнее всего сердился на ее брата.
– Выглядит аппетитно, – выдавила Кива, едва узнавая собственный голос.
– Куда вкуснее наших обычных блюд, это уж точно, – дружелюбно поддержал Торелл, дожидаясь, пока королевская семья приступит к обеду, чтобы последовать их примеру.
– Кива говорит, вы из Окхоллоу, – сказал Джарен. За столом только он один ничего себе не положил. – Чем занимаетесь?
– Я кузнец, – ответил Торелл, укладывая на хлеб ломтики ветчины, и крепкие руки подтверждали его ложь, – а Зули швея.
Кива порадовалась, что ничего не ела и не пила, потому что она заплевала бы весь стол.
– Швея? – переспросила Миррин, поворачиваясь к Зулике; приподняв бровь, она оценивающе осмотрела ее простенький наряд.
– Скромная торговка, – Зулика с напускной скромностью склонила голову, – но мама всегда говорила мне следовать за мечтой.
Эти слова поразили Киву в самое сердце.
– И вы мечтали стать швеей? – в этот раз издевка в голосе Миррин была несомненной.
Джарен тоже наверняка это услышал, и, несмотря на весь свой холод, он выручил Зулику, задав еще один вопрос:
– Мы почти не слышали о вашей матушке – она живет с вами в Окхоллоу?
Лучше бы он оставил Зулику наедине с надменностью Миррин, решила Кива. Насколько она помнила, сама она по очевидным причинам ничего не рассказывала о матери; а какие бы документы из тюрьмы ни разыскал Кэлдон, там была информация лишь об отце. Она мучительно искала новую тему для разговора.
А вот Зулика и глазом не моргнула:
– Жила. Но, к несчастью, она покинула нас, пока Кива была в Залиндове. Нам сказали, что она умерла естественной смертью, но, по моему мнению, маму погубила тоска по дочери. Это была чудовищная потеря для всех нас.
«Когда я смотрю на тебя, я не могу не думать про то, как она отправилась на твои поиски. Бросила нас и умерла. Ради тебя».
Кива до боли сжала вилку, вспомнив слова Зулики.
– Соболезную, – мягко ответил Джарен, и Кива поняла, что сочувствует он ей.
– Это так печально: оба родителя погибли, пока она была взаперти, – сказала Зулика, пробуя сыр. – Но у нее хотя бы остались мы.
Джарен взял хрустальный бокал; он был очень напряжен, и Кива испугалась, что хрупкая ножка разлетится в его руке.
– Р-р-расскажите что-нибудь из К-Кивиного детства! – нетерпеливо попросил Типп.
Кива едва не бросилась через весь стол расцеловать мальчика, который пытался всех развеселить, как мог.
– Чем постыднее, тем лучше, – вставил Кэлдон. – Нужно же нам чем-нибудь вооружиться на следующий семейный вечер!
– Семейный вечер? – переспросила Зулика и приподняла брови точно так же, как делала Миррин, глядя на нее саму. – Как… миленько.
– Мы раньше тоже такие устраивали, – быстро вмешался Торелл, бросив на сестру предостерегающий взгляд. – Наши, правда, были почти каждый вечер: наши-то родители не управляли королевством. – Он выдавил смешок и повернулся к Типпу: – Кива в детстве была настоящей бедой. Маленькой дикаркой.
– Правда? – Довольный Кэлдон подался вперед. Кива не поняла, искренне ли или он просто пытался вернуть обеду некоторую оживленность.
– Она вечно убегала и терялась в лесу, заплывала на глубину и ее уносило течением, носилась по лугам и возвращалась вся чумазая – продолжать можно бесконечно.
– Не делай вид, что не носился вместе со мной, – Кива ткнула в него вилкой.
Не ответив, Тор продолжил:
– Но она бывала и другой. Когда она помогала отцу лечить больных, она становилась серьезной. Кива была так терпелива, так внимательна к их страданиям, так переживала, что мы всегда знали: она пойдет по его стопам. Наша сестра лечит людей! – он встретился с ней взглядом через стол и мягко договорил: – Миру с ней повезло.
У Кивы в горле встал комок от его полного любви взгляда.
– Кива самый л-лучший лекарь в мире! – заявил с набитым ртом Типп. – Она с-спасла меня в Залиндове! Меня бы не было, если бы не она!
Услышав такое, Кива вся заледенела.
Он… Он что, помнит?
Она вспомнила его залитое кровью тело, золотое свечение ладоней, ее дар, исцеляющий его смертельную рану – осталась лишь царапина. Если он помнил, что она сделала…
– Я с-сильно заболел, – торжественно продолжил Типп. – Тогда м-много народу померло. Но Кива с-сидела у моей постели и ухаживала за мной, п-пока я не поправился. – Он с такой любовью посмотрел на нее, что Кива чуть не расплакалась – от самого взгляда, но в основном от облегчения, что он рассказал не ту историю.
Он не помнил.
Ее тайна осталась тайной.
– Она много кого спасла, парень, за много лет, – сказал Джарен и закончил тихо: – Слишком много лет.
Услышав печаль в его голосе, Кива, не удержавшись, положила под столом ладонь ему на ногу. Он тут же опустил под стол руку и сплел с Кивой пальцы, поглаживая ее большим, будто решил, что ей нужна поддержка, а не наоборот.
– Забавно… – протянула Зулика. – Кажется, Кива в Залиндове спасла больше жизней, чем смогла бы в нашей деревеньке. Наверное, это как раз тот случай, когда можно сказать, что все к лучшему.
Джарен так стиснул руку Кивы, что та испугалась того, что он собирается сказать или сделать, но не успела ничего решить, потому как вмешался Торелл:
– Зулика! – воскликнул он. Больше он ничего не добавил – хватило и выражения лица.
Его сестра окинула взглядом стол, заметила вытянувшиеся лица и распахнула рот.
– Боги, прозвучало как-то не очень, да? – она торопливо покачала головой. – Я только хотела сказать, что теперь всякие опасные типы обязаны Киве жизнью! Это ведь неплохо, правда?
Никто не ответил, разве что Джарену, кажется, хотелось швырнуть ей в лицо бокал, и тогда Зулика виновато поморщилась и стащила оливку с тарелки Миррин. Кива в ужасе вытаращилась на нее, но принцессу будто позабавило такое нахальство. А может, Миррин прикидывала, не проткнуть ли руку Зулики вилкой.
– Осторожнее, Зулика, – ехидно произнес Кэлдон, который тоже заметил это происшествие. – Моя сестренка не отличается щедростью. Попробуй сделать так снова, и останешься без пальца.
Зулика ухмыльнулась ему и стащила еще одну оливку.
– А я не из робких!
Теперь и Киве захотелось швырнуть что-нибудь в сестру.
– Зули… – зашипела она в качестве предупреждения.
– Я п-придумал! – завопил Типп, подскакивая на стуле. С набитым ртом это прозвучало как «Йа ффиумаф!», но потом он прожевал, взглянул на Миррин и договорил: – П-пусть они придут в среду!
Киве стало неловко:
– Типп…
– А что в среду? – спросила Зулика.
– Д-день рождения Мирри! – ответил Типп, и Киве уже не в первый раз захотелось, чтобы он замолчал. – Б-будет большой бал в ее честь. М-маскарад!