– Простите, но если вы про поступление…
Мэддис махнула рукой.
– Я уже говорила, что спешить с решением нет нужды. – Она извлекла из кармана баночку с беловатой мазью и протянула ее. – Я принесла вам вот это.
Кива открыла крышку – запах был знакомый, но она угадывала не все ингридиенты.
– Что это?
– Это для руки.
Киве потребовалось некоторое время, чтобы осознать ее слова, и она вскинула взгляд на Мэддис.
Не заметив ее испуг, а может, не обратив на него внимания, главная целительница пояснила:
– Полностью шрам не сойдет, но мазь поможет клеточной регенерации, так что со временем он станет менее заметен. – И она кивнула на Джарена: – Нашему принцу тоже может пригодиться.
И тут оказалось, что Мэддис прекрасно видела все, что бурлило в душе Кивы: взяв ту за левую руку, она сдвинула рукав, открывая шрам в форме З – тот самый шрам, о котором Кива думала, что он выдаст ее, если попадется на глаза главной целительнице.
– Шрамы определяют нас, – тихо произнесла Мэддис, обводя кончиком пальца полукружья. – Они рассказывают историю смелости и стойкости. Говорят о том, кто мы глубоко внутри, с чем столкнулись и что преодолели. – Она похлопала Киву по руке и закончила шепотом: – Не все шрамы можно увидеть, как этот. Уверена, внутри у вас таких еще много. Но никогда не забывайте, что все они прекрасны. И никогда, ни за что не стыдитесь их.
Улыбнувшись добрейшей из улыбок, Мэддис отпустила руку Кивы и ушла, ничего не добавив.
Киву переполняли эмоции, и она просто стояла и тяжело дышала.
Мэддис знала, что она была в Залиндове.
Знала – и ее это не волновало.
Она не отозвала приглашение, не сказала Киве, что ей нельзя теперь здесь учиться, не разрушила ее мечты.
Нет, этим занималась сама Кива. Кива, ее преданность семье, их цели и всему, что не пускало ее жить той жизнью, о которой она мечтала, – включая Серебряный Шип. Даже теперь, после предательства, о котором она вчера узнала, после всех чувств к Джарену, которые нельзя уже было отрицать, даже теперь она все равно оставалась верна брату, сестре и их планам отомстить.
Потому что прошло десять лет, и она уже не помнила, как жить иначе.
Даже пожелай она, изо всех сил пожелай, она не смогла бы просто забыть все это.
В полном раздрае Кива подняла взгляд и увидела, что Джарен с удовольствием наблюдает за ней. Теперь, когда она осталась одна, он протянул руку и подозвал ее к себе.
Так что она заставила себя улыбнуться, убрала баночку в карман и поспешила к нему, искренне радуясь детям, вновь запищавшим от восторга при виде новой посетительницы, с которой можно поиграть.
– Повеселимся? – предложил Джарен.
Кива взглянула на него и улыбнулась еще шире, пусть сердце и рвалось на части.
– Давай!
Кива и Джарен провели в Серебряном Шипе почти целый день: они переходили из палаты в палату и радовали как детей, так и взрослых. Кива не владела стихиями, но это не мешало: Джарен с величайшей охотой исполнял все ее просьбы. По мановению руки вся палата заполнялась нелопающимися пузырями, огненные зверушки принимались резвиться вокруг фонтанов, а на пустом месте вставали тропические леса.
За этот день Кива побеседовала со многими лекарями, и все рассказывали, как важны и детям, и их родным добрые дела Джарена; его приход всегда становился главным событием недели.
«Народ выбирает его», – сказала Тура.
Она не ошибалась.
С каждым новым взрывом детского смеха, с каждой новой вспышкой магии Джарена Кива все сильнее понимала, что ее проблемы куда серьезнее, чем она думала.
Потому что всякий раз, когда Джарен глядел на нее, улыбался ей, прикасался к ней, она понимала глубоко внутри, что будет, если снова случится ночь, подобная этой, и утро, подобное этому.
Она не оттолкнет его.
Она прижмется к нему и не отпустит, пока он сам не попросит.
Потому что она в него…
– Ты что-то притихла, – заметил Джарен, и ее размышления с визгом затормозили.
Такие опасные размышления.
– М-м? – отозвалась Кива, молясь, чтобы на лице ничего не отражалось, и жалея, что они сняли маски, когда ушли из академии.
– Не хотел утомлять тебя, – продолжил Джарен, пока они медленно брели по Речной улице обратно ко дворцу; солнце уже садилось. – Просто хотел продемонстрировать, что моя жизнь состоит не только из Советов и тоскливой политики. Подумал, что… – Он провел рукой по волосам и бросил взгляд на амулет, который вернулся Киве на шею. – Наверное, хотелось разделить с тобой то, что я ни с кем никогда не делил. Подумал, что ты оценишь. Что тебе даже может понравиться.
Кива видела, как на его лице меняются эмоции: сомнение, неловкость, неуверенность. И все потому, что она была так важна ему, как и ее мнение.
Она ответила хриплым от переполняющих ее чувств голосом:
– Я ценю это. И мне понравилось. Не могу выразить, как понравилось!
Он с облегчением улыбнулся, но улыбка померкла, когда он взглянул ей в лицо.
Он увлек Киву с дороги к ограде и спросил:
– Может, расскажешь, что не так? Ты весь день какая-то… печальная. – Он внимательно оглядел ее. – Из-за детей? Я думал, ты не расстроишься, ты ведь лекарь. – И добавил торопливо: – Не то чтобы тебя не волновало, что они больны, просто…
– Я поняла, – прервала Кива. Она полагала, что успешно скрывает свою печаль, но Джарен, по обыкновению, видел ее насквозь, как никто другой.
«Воспользуйся этим! – раздался голос, подозрительно напоминающий голос Зулики. – Воспользуйся этой возможностью! Он дал тебе такой шанс!»
– Я… – начала Кива, но оборвала себя. Амулет качнулся, будто умоляя не продолжать. А может, то было ее собственное сердце.
«Он не то что с Королевским Советом не всем делится, но даже со своей семьей… Однако тебе он доверяет».
Это точно был голос Зулики – и он все говорил и говорил.
«Найди нам законный способ захватить престол – что-нибудь, что заставит Эвалон признать нас новыми правителями без бунта».
Кива в приступе дурноты облокотилась на ограду, не в силах взглянуть на Джарена, и сказала:
– Наблюдать за тобой было непросто. Ты так любишь их. А они – тебя.
Джарен устроился рядом, опустив свою руку поверх ее.
– Почему непросто?
– Потому что…
«Давай, сестренка!»
– Потому что…
«Он или мы. Они или мы. Не получится сесть на оба стула».
Кива прикрыла глаза. Тогда она сделала выбор. Нужно его придерживаться.
– Потому что я не могу не переживать за тебя! И за твою семью, – торопливо выпалила она, будто чем быстрее, тем проще сказать.
Джарен не сдержал смешок:
– Что?
Кива объяснила, раз уж начала:
– Я понимаю, что мятежники тебя сейчас не беспокоят. Но… – она заставила себя посмотреть на него со страхом, – но они же меня похитили, Джарен. А это значит, они до сих пор что-то замышляют. А если они найдут, чем тебе навредить?
Джарен поднял брови и неверяще уточнил:
– Тебя беспокоят мятежники?
Он был искренне изумлен, хотя на него самого повстанцы напали всего два дня назад.
– Если они попытаются захватить престол… – сказала Кива, но очередной смешок прервал ее.
– Давай-ка остановимся на этом. – Он взял ее лицо в ладони и мягко сказал: – Тебе совершенно не о чем беспокоиться, Кива. Гарантирую. Они, конечно, досаждают, но им никогда не собрать столько людей, чтобы захватить королевство силой. А если они его и захватят, наши подданные никогда не примут правителя, пролившего столько невинной крови.
– Но что, если они найдут другой способ? – спросила Кива, продолжая тревожно хмуриться. – Если найдут какой-нибудь законный путь заставить тебя отречься от престола, чтобы народ их принял? – Она сглотнула комок в горле и заставила себя договорить: – А если среди них есть наследник Корентинов, то они ведь имеют право на престол?
– Во-первых, это не доказано, – сказал Джарен.
– Но ты считаешь, что это правда, – настаивала Кива.
Согласившись, что в ее словах есть смысл, он продолжил:
– А во-вторых, ты права. Теоретически есть способ добиться народного признания.
У Кивы остановилось сердце.
– Но «теоретически» значит, что шанс так ничтожен, что о нем нет смысла беспокоиться: это невозможно.
Кива, едва выдавливая звуки, спросила:
– Почему ты так уверен?
Джарен молча смотрел на Киву целую долгую минуту. Она не пыталась скрыть эмоции: ее переполнял искренний ужас.
– А тебя все это всерьез беспокоит, – тихо сказал он. Его рука скользнула ей на шею, и он поглаживал ее большим пальцем, утешая.
– Даже не представляешь, насколько, – искренне ответила Кива.
Он еще раз погладил ее по шее и провел ладонью вниз по ее руке, пока их пальцы вновь не переплелись.
– Пойдем, – тихо позвал он. – Покажу тебе кое-что.
Глава двадцать шестая
Джарен отвел Киву в западный дворец, в котором она почти не бывала, и провел по коридорам, пока они не оказались у больших позолоченных дверей, за которыми открылась столь величественная библиотека, что Кива целую минуту просто топталась на месте с открытым ртом.
Как и весь остальной дворец, библиотека была выполнена в бело-золотых тонах, но здесь вместо стен были книжные стеллажи, взмывающие не менее чем на три этажа; между ними вились лесенки, каждый этаж окольцовывали балконы, а свободное пространство посередине было заполнено множеством удобных кресел для чтения. В самом центре, словно древний стражник, присматривающий за томами, к фрескам на потолке тянулся огромный корявый ствол светлого дуба.
– Я так понимаю, ты ни разу здесь не была? – Джарена позабавила ее реакция.
Она лишь покачала головой, не в силах вымолвить ни слова.
Джарен тихо усмехнулся и вывел Киву на открытое пространство, к основанию ствола лишенного листьев дуба.
– Ты рискуешь остаться здесь навсегда, но на втором этаже есть целая секция, посвященная травам и лекарскому делу. Из Серебряного Шипа часто шлют запросы, если в их собственной библио