– В свои руки… – задумчиво произнесла Вэй Жуи, оставшись одна. Она посмотрела на свои изящные пальцы, усыпанные драгоценностями. – Впрочем, хорошо, что она так послушна. Некоторые просто не рождены, чтобы править, а кому-то не дают возможности.
Глава 3День рождения прежнего императора
Мин Сянь опустилась на колени в своем тяжелом императорском наряде. Множество слоев одежды и головной убор с жемчужными нитями[18] давили на ее плечи и голову. Взяв в обе руки три палочки благовоний, которые ей поднес Чжоу Су, она совершила три поклона перед посмертной табличкой императора.
За ее спиной послышался шорох одежд – все придворные спешили встать на колени, чтобы поклониться вместе с ней покойному императору Мин Дуаню, получившему храмовое имя Тай-цзун – за мирное время его правления.
Закончив с церемониальными поклонами, Мин Сянь попыталась встать на ноги, но из-за тяжести одежд на плечах ей это не сразу удалось. Чжоу Су тут же подскочил, поддерживая ее под локоть. Императрица поднялась и медленно развернулась к чиновникам, все еще отбивающим небесные поклоны. Она отошла в сторону, давая вдовствующей императрице следующей совершить обряд. Та, одетая в темно-синие одежды и корону феникса, прошествовала мимо нее, высоко неся свою красивую голову. Украдкой бросив на нее взгляд, Мин Сянь подумала, что уж ей, должно быть, корона не в тягость.
Чиновники продолжали кланяться. Мин Сянь застыла, как статуя, слева от посмертной таблички, глядя с возвышения на свой двор. Императрица должна надевать корону феникса, но поскольку никогда еще принцесса, к тому же незамужняя, не вставала во главе государства, Министерство обрядов пришло к решению, что она будет носить императорский головной убор с жемчужными подвесками, мешающими разглядеть что-либо впереди. Зато вниз в нем смотреть было удобно.
В первом ряду на коленях стояли Шан Юй с холодным лицом, министры Вэй и Лю, а также все остальные главы шести Министерств. Правила диктовали, чтобы Шан Юй был на полшага впереди всех – его фигура даже на коленях возвышалась над остальными придворными, подобно скале. Мин Сянь на некоторое мгновение задержала на нем глаза, но в этот момент тот поднялся из очередного небесного поклона и уставился на девушку.
Императрица тут же отвела равнодушный взгляд, переключившись на Цао Юаня. Ей больше не нравилось смотреть в глаза Шан Юю. Они были знакомы без малого пятнадцать лет, но с некоторых пор ей казалось, будто его взгляд наполнен испепеляющим пламенем, осуждающим каждый ее шаг.
Министр обрядов Цао был бледен и как будто спал с лица. Он не поднимал взгляда, уткнувшись в землю, – Мин Сянь могла представить, о чем он думал. Его прошение вызвало такую бурю при дворе, и наверняка министр молился, как бы церемония поскорее завершилась, и он сможет вернуться в свою резиденцию, забиться туда, как мышь в угол, и сидеть тихо-тихо. Императрица могла его понять – все, чего ей, стоящей на противном осеннем ветру во всей этой тяжелой одежде, сейчас хотелось, – это вернуться во Дворец душевной чистоты и отдохнуть. Она еле заметно вздохнула, отворачиваясь к посмертной табличке Тай-цзуна и делая вид, что внимательно наблюдает, как вдовствующая императрица кланяется покойному супругу.
«Да ты больше всех рада, что он умер», – подумала она, глядя на ее скорбное выражение лица. Матушка промокнула глаза краешком рукава и отступила, становясь позади нее. Евнух Чжоу еле заметно кивнул императрице, и та принялась спускаться. Теперь им предстояло пережить путь назад – по ужасной, размытой дождями дороге, – и она наконец сможет насладиться тишиной и покоем.
– Придворным дозволяется вернуться в столицу, – громко крикнул Чжоу Су.
Пройдя мимо склонивших голову чиновников, Мин Сянь направилась к выходу из императорской усыпальницы, где была похоронена вся ее семья. По боковой галерее она прошла к пруду.
Она бывала здесь всего несколько раз, но ей нравилась тишина этого места. Императорская усыпальница находилась в пригороде Линьаня на высоком холме. Холм был такой большой, что вместил в себя и пруд, и здания, в которых жили прислуживающие в усыпальнице. Здесь всегда царил покой, и даже слуги ходили бесшумно, словно боясь потревожить мертвых. Некоторое время Мин Сянь стояла на ветру, глядя на покрытую рябью поверхность пруда. Услышав шорох одежд, императрица обернулась и без удивления обнаружила Чжоу Су.
– Вдовствующая императрица передает извинения, что решила уехать первой, – произнес он.
– Хорошо, – отозвалась Мин Сянь удовлетворенно. Ехать с матушкой ей совершенно не хотелось. – А что придворные?
– Почти все они последовали за Ее Благородием, – понимающе кивнул евнух. – Часть императорской гвардии направилась с ней, но капитан Ду ожидает вас.
Капитаном Ду был нынешний глава дворцовой стражи – могучей императорской гвардии. Человек честный и даже суровый, он получил свой пост после повышения Шан Юя и ранее служил под его началом как помощник. Мин Сянь он, пожалуй, нравился, хотя что-то в его взгляде делало его похожим на бывшего начальника и приносило ей дискомфорт. Ду Юнпин происходил из простой семьи, его родители были крестьянами. Собственным талантом он проложил себе путь к должности, и Мин Сянь за это его уважала. Именно она даровала ему звание капитана (не без подсказки великого советника) и поставила во главе гвардии, чем заслужила пару упреков со стороны матушки.
Мин Сянь кивнула в ответ на слова Чжоу Су и снова посмотрела на пруд. Старый евнух украдкой наблюдал за лицом императрицы, которое казалось одновременно и безмятежным, и усталым. Он вздохнул про себя: бремя Мандата Неба состарило эту молодую девушку – она вздыхает почаще самого Чжоу Су!
Императрица стояла на краю пруда, пока окончательно не окоченела. Она приказала приготовить ей чай, а затем направилась в боковой павильон усыпальницы, запретив кому-либо следовать за собой. Здесь лежали циньваны – императорские сыновья и братья. Пройдя мимо древних табличек, она остановилась перед одной, на которой значилось: «Циньван Цзе[19], принц Мин Синь, Мин Шаоцинь[20]». Проведя пальцем по табличке, она опустилась на колени и отвесила глубокий поклон.
– Твоя непочтительная младшая сестра пришла повидаться, – тихо сказала Мин Сянь, поднимая голову.
Чжоу Су, дожидающийся у входа в павильон, нервно переминался с ноги на ногу. Решив уже позвать императрицу (он знал вспыльчивый характер капитана Ду, а тот точно разворчится, что небо уже темнеет), он застыл, увидев ее выходящей.
– Возвращаемся в столицу, – приказала Мин Сянь, смахивая с лица последние остатки печали. Чжоу Су заметил, что уголки глаз императрицы покраснели, но списал это на неровный дневной свет.
– Ваш слуга просит прощения, чай, что вы приказывали заварить, уже остыл, – укоризненно произнес старый евнух. Служанка рядом с ним – из прислуги усыпальницы, – опустив голову, держала в руках поднос.
– Я не буду пить, – отмахнулась девушка. – Отправляемся.
– Императрица возвращается во дворец! – громогласно воскликнул евнух Чжоу, отчего Мин Сянь невольно поморщилась.
Подходя к императорской повозке, она увидела, что капитан Ду, нахмуривший свои всегда опущенные черные брови, о чем-то беседует с Шан Юем. Это удивило ее – она думала, что все придворные давно вернулись в столицу. Скользнув по ним взглядом с толикой досады, она забралась внутрь и почти вслух выдохнула от облегчения – отлично, Чжоу Су уже приказал поставить в повозку маленькую жаровню, и после ноябрьского холода она очутилась в долгожданном тепле. Процессия тронулась – по обе стороны от повозки следовали гвардейцы на лошадях, неустанно просматривающие округу. Императрица отодвинула занавеску, бросая прощальный взгляд на усыпальницу, и невольно столкнулась взглядом с Шан Юем – верхом на коне тот ехал слева от повозки. Его фигура в темных парадных одеждах словно накрывала тенью всю императорскую повозку, а взгляд обжег Мин Сянь, и она тут же опустила занавеску, откидываясь назад. Тяжелый головной убор уперся в спинку сиденья, давая шее отдохнуть. Она устало прикрыла глаза, нежась в тепле, идущем от жаровни, и сама не заметила, как задремала.
Ее разбудили крики и звон мечей. Резко распахнув глаза, она потянулась к занавеске на окне, желая посмотреть, что происходит, но услышала холодный низкий голос.
– Ваше Величество, не высовывайтесь, – это был Шан Юй. Его голос звучал совсем рядом с ней.
– Что происходит? – спросила Мин Сянь.
– На нас напали, примерно дюжина человек, все хорошо вооружены. Очевидно, целью являетесь вы, – великий советник оставался спокойным, словно они обсуждали прогулку, а не покушение. Звон и крики усилились, приближаясь к ним. В свите императора были самые отборные воины гвардии, но, кажется, они не могли сдержать убийц. – Оставайтесь в повозке, – приказным тоном сказал Шан Юй. Императрица все-таки украдкой выглянула, придерживая занавеску кончиками пальцев – рядом с повозкой, спешившись, стоял Шан Юй. В его руке блестел меч.
К нему подлетел человек в черной одежде и маске и занес клинок, атакуя великого советника. Однако тот, выросший в доме военного министра, был отличным воином и прекрасно владел мечом. Завязался бой: Мин Сянь как завороженная наблюдала за смертельным танцем. Она почти не заметила, как в повозку с другой стороны пробралась еще одна черная тень.
– Ай! – совсем не по-императорски воскликнула Мин Сянь в испуге, привлекая внимание Шан Юя. Тот увидел убийцу и бросился в повозку, но, отвернувшись от другого человека в черном, тут же получил скользящий удар мечом по плечу. Стиснув зубы, он отбросил убийцу в сторону и рванул внутрь. Заскрипели колеса – он увидел, как Мин Сянь пытается удержать кинжал, который неминуемо приближался к ее горлу. Но сил в слабом императорском теле для этого было маловато – кинжал опасно блеснул, скользнув по шее Мин Сянь. Тонкая струйка крови побежала по воротнику церемониального наряда.