Бедная мать, увидев, что натворили её необдуманные слова, заболела с горя и через несколько дней умерла.
Хижина, в которой уже никто не жил, обветшала и покосилась. Но раз в год, в тот самый день, когда у матери вырвалось нечаянное проклятие, Кола подплывал к берегу и с грустью смотрел на дом, куда ему уже больше не вернуться.
В эти дни мессинские рыбаки, их жёны и дети не подходили близко к этому месту. И вовсе не потому, что они боялись человека-рыбу. Кола был их большим другом. Он распутывал рыбачьи сети, если их запутывал морской чёрт-скат, показывал, какой стороной идут косяки рыб, предупреждал о вечно меняющихся коварных подводных течениях. Рыбаки не подходили к старой хижине, чтобы не помешать Кола одолеть своё горе в одиночку. Они ведь и сами так поступали — радость старались встретить вместе, горем не делились ни с кем.
Как-то услышал о Кола-Рыбе король. И захотелось ему посмотреть на такое чудо. Король велел всем морякам зорко глядеть, когда они выходят в море, не покажется ли где Кола. Если увидят его, пусть передадут, что сам король желает с ним говорить.
На рассвете одного дня матрос с парусной шхуны заметил в открытом море, как Кола играет в волнах, словно большой дельфин. Матрос приставил ко рту ладони и закричал:
— Эй, Кола-Рыба, плыви в Мессину! С тобой хочет говорить король!
Кола тотчас повернул к берегу. В полдень он подплыл к ступеням дворцовой лестницы, что уходила прямо в воду.
Начальник береговой стражи доложил об этом привратнику, привратник — младшему лакею, младший лакей — старшему камердинеру, а уж старший камердинер осмелился доложить королю.
Король в мантии и короне спустился до половины лестницы и заговорил:
— Слушай меня, Кола-Рыба! Моё королевство богато и обширно. Всё, что находится на суше, я знаю наперечёт. А что скрыто в моих подводных владениях, не ведомо никому, даже мне. Я хочу, чтобы ты узнал это и рассказал своему королю.
— Хорошо,— ответил Кола и ушёл в морскую глубь.
Когда Кола вернулся, он рассказал много удивительного.
Рассказал, что видел на морском дне долины, горы и пещеры.
Рассказал о рощах из разноцветных кораллов, о холодных течениях и горячих ключах, что бьют из расселин морских гор. Рассказал о диковинных рыбах, которых никто никогда не видел, потому что они живут далеко внизу, в вечных зелёных сумерках. Только в одном месте Кола не мог достичь дна — у большого Мессинского маяка.
— Ах, какое огорчение! — воскликнул король.— Мне как раз больше всего хотелось знать, на чём стоит Мессина. Прошу тебя, спустись поглубже.
Кола кивнул головой и снова нырнул — только легонько плеснула волна.
Целый день и целую ночь он пропадал в пучине. Вернулся измученный, усталый и сказал королю:
— Слушай, король, я опять не достиг дна. Но я увидел, что Мессина стоит на утёсе, утёс покоится на трёх колоннах. Что будет с тобой, Мессина! Одна из колонн ещё цела, другая дала трещину, а третья вот-вот рухнет.
— А на чём стоят колонны? — спросил король.— Мы непременно должны это узнать, Кола-Рыба.
— Я не могу нырнуть глубже, — ответил Кола. — Вода внизу тяжела, как камни. От неё болят глаза, грудь и уши.
— Прыгни с верхушки сторожевой башни маяка,— посоветовал король.— Ты и не заметишь, как опустишься на дно.
Башня стояла как раз в устье пролива. В те давние времена на ней, сменяя друг друга, несли свою службу дозорные. Когда надвигался ураган, дозорный трубил в рог и разворачивал по ветру флаг. Увидев это, корабли уходили в открытое море, подальше от земли, чтобы их не разбило о прибрежные скалы.
Кола-Рыба поднялся на сторожевую башню и с её верхушки ринулся в волны.
На этот раз Кола пропадал три дня и три ночи. Только на рассвете четвёртого дня голова его показалась над водой. Он с трудом подплыл к дворцовой лестнице и сел на первую ступеньку.
— Горе тебе, Мессина, настаёт чёрный день, и ты обратишься в прах! — заговорил он, едва отдышавшись.
— Расскажи же скорей, что ты увидел! — нетерпеливо воскликнул король.— Что делается на дне?
Кола покачал головой.
— Не знаю. Я и теперь не добрался до дна. Откуда-то снизу поднимаются дым и пламя. Дым замутил воду, от огня она стала горячей. Никто живой, ни рыба, ни морские звёзды, не могут спуститься ниже, чем спустился я.
— Раньше я тебя просил, а теперь приказываю: что бы ни было там, внизу, ты должен узнать, на чём стоит Мессина.
Кола-Рыба усмехнулся.
— Слушай, король! Ветер и волны не поймаешь даже самой частой сетью. А я сродни ветру и волнам! Мне приказывать нельзя. Прощайте, ваше величество.
Он соскользнул со ступенек в воду и собирался уплыть прочь.
Тут король со злости затопал ногами, сорвал с головы корону и бросил её в воду.
— Что ты сделал, король! — воскликнул Кола. — Ведь корона стоит несметных сокровищ!
— Да,— согласился король,— второй такой короны нет на свете. Если ты не достанешь её со дна, мне придётся сделать то, что делают все короли, когда им нужны деньги. Я обложу податью всех рыбаков Сицилии, и рано или поздно мои сборщики выколотят из них новую корону.
Кола-Рыба опять присел на ступеньку лестницы.
— Будь по-твоему, король! Ради детей рыбаков я постараюсь достать до дна. Но сердце говорит мне, что я никогда не увижу больше родного сицилийского неба над головой. Дайте мне горсть чечевицы, я возьму её с собой. Если я погибну в глубинах, вы узнаете об этом.
На серебряном блюдечке принесли чечевицу. Кола зажал её плоские зёрна в руке и бросился в море.
Король поставил часовых у того места, где погрузился в воду Кола-Рыба. Семь дней часовые не спускали глаз с морской глади, а на восьмой день вдруг увидели, что по воде плывёт чечевица. Тут все поняли, что Кола больше уже не вернётся.
А вслед за покачивающимися на волнах зёрнами вынырнула удивительная рыба, какой никто никогда не видывал. Верно, одна из тех придонных рыб, о которых рассказывал Кола.
В зубастой пасти она держала драгоценную королевскую корону. Рыба высунулась из воды, положила корону на нижнюю ступеньку лестницы и, плеснув хвостом, исчезла в море.
Никто не знает, как погиб человек-рыба, который пошёл на смерть, чтобы избавить бедняков от беды. Но рассказы о нём передавались от деда к отцу, от отца к сыну.
И вот вправду настал чёрный день Мессины. Всё кругом загудело и затряслось. Горы раскалывались на куски и с грохотом рушились вниз. Земля расступалась, и там, где было ровное место, зияли пропасти.
Вмиг цветущий город превратился в груду развалин. Сбылось пророчество Кола.
Однако люди не ушли из Мессины. Ведь каждому дороже всего край, где он появился на свет и прожил всю жизнь. Оставшиеся в живых выстроили новый город, ещё прекраснее прежнего. Он и сейчас стоит на самом берегу голубого Мессинского пролива.
ЧУБЧИК-РИККИ
Жила-была королева, которая родила такого ужасного урода сына, что все, кто видел его, не могли смотреть без содрогания. Ребёнок родился с пучком волос на голове, который торчал вверх, как пучок сухой травы, никак не хотел приглаживаться и был такой скользкий, как будто его облизала языком корова. Поэтому ребенку и дали имя — Чубчик-Рикки. Но для королевы этот уродец был желаннее всех детей на свете. Волшебница, которая явилась ему на крестины, одарила его необыкновенным умом и предрекла также, что Чубчик-Рикки сможет передавать свой ум всякому, кого он полюбит. Королева была счастлива, услышав предсказания волшебницы.
Через несколько лет королева соседней страны родила двух дочерей. Первая была прекрасна, как солнце, но волшебница, которая присутствовала при родах, сказала, что она, к сожалению, будет, несмотря на это, глупа как пробка. Когда вслед за первой на свет появилась вторая дочь, королева упала без чувств, увидев, какого страшного уродца она родила.
— Не расстраивайтесь, Ваше Высочество,— сказала ей волшебница.— Эта девочка будет так умна и добра, что её уродство никто не заметит.
— Дай Бог,— отвечала королева.— Но нельзя ли дать хоть капельку ума старшей и чуточку красоты младшей,— попросила она волшебницу.
— К сожалению, нет. Единственно, что я могу сделать, это дать ей дар, что она будет передавать свою красоту всякому, кого полюбит.
По мере того как девочки подрастали, одна становилась всё глупее и глупее, а другая уродливее и уродливее. На балах гости всегда поначалу толпились вокруг красавицы, чтобы полюбоваться ею, но, послушав несколько минут её глупую болтовню, переходили к младшей. Кроме того, старшая была такая разиня и неумеха, что постоянно всё роняла, разбивала и ломала вокруг.
Однажды, в одиночестве гуляя по лесу, она повстречала маленького уродливого человечка со смешным чубчиком на голове. Это был принц Чубчик-Рикки, который, однажды увидев портрет принцессы, влюбился в неё без памяти и, оставив своё королевство, отправился в путь, чтобы разыскать её. Почтительным поклоном приветствуя принцессу, он спросил:
— О чём может грустить такая прекрасная особа?
— Я сама не знаю о чём,— ответила глупая принцесса.
— Красота — это такое великое достоинство,— заметил Рикки,— что тому, кто обладает им, не о чем горевать!
— Лучше бы я была уродлива, чем глупа как пробка,— сказала принцесса.
— Я вижу, сударыня, что вы, наоборот, чрезвычайно умны. Ведь только умный человек может признаться, что он не всезнайка.
— Этого я не знаю,— сказала принцесса,— я только знаю, что очень глупа, и это сильно огорчает меня, делая самой несчастной на свете!
— Так это недостаток ума является причиной вашей горести! — воскликнул Рикки.— Я могу помочь вам!
— Каким образом? — удивилась принцесса, раскрыв от удивления рот.
— Я принц Чубчик-Рикки и обладаю даром передавать ум тому, кого полюблю всем сердцем. Вы, сударыня, и есть та особа, которую я люблю больше всего на свете. Я дам вам ум, если вы согласитесь выйти за меня замуж.
Принцесса была не в состоянии вымолвить ни слова.