– Интересно, что в этих бочках? – прошептала она, а сама растворяет двери всё шире и шире, пока не распахнула настежь. Вошла. Видит: в одной бочке – золото, в другой – серебро, а в третьей – медь!
Вскрикнула она от удивления и, словно по чьему-то веленью, окунула голову в первую бочку. Волосы её стали совсем золотыми! Сунула она в золото ноги и руки – вся золотая стала. А потом испугалась, что от Бабы-яги ей достанется, собралась и пустилась наутёк.
Всё бы хорошо, да Баба-яга, вернувшись домой, увидала, что двери двенадцатой комнаты распахнуты, а вокруг бочки золото расплескалось. Сразу поняла злобная старуха, что произошло. Схватила железные гребни, уселась на помело и помчалась вслед за девушкой.
Вот-вот догонит, но тут печка на пути! Девушку пропустила, а в Бабу-ягу как швырнёт пригоршню горячих углей – помело вспыхнуло и сгорело.
А за это время девушка далеко убежала.
Добралась она до луга, где бычок пасся. Тут бы её Бабе-яге и схватить! Но бык повернулся, голову наклонил и погнал Бабу-ягу прочь. А за это время девушка далеко убежала.
Вот уже и груша. Совсем Баба-яга нашу девушку настигает!
Да не тут-то было! Старое дерево пропустило беглянку, а когда Баба-яга возле него очутилась, рухнуло на неё, чуть ей все кости не переломало! Выбралась Баба-яга из-под груши и опять пустилась следом за девушкой. А та уже мимо шелудивой собаки бежит.
Сейчас Баба-яга беглянку схватит! Но собака ей путь преградила. Лает, на куски рвёт. Девушка уже далеко убежала.
Возле самого мосточка оглянулась она на Бабу-ягу, а та уже совсем рядом. Девушка на мосточек вскочила, бегом перебежала, Баба-яга за ней, но тут под ней мосточек переломился, и рухнула Баба-яга в воду, едва выбралась!
За ручьём её могуществу конец пришёл, стала она в лютой злобе кричать:
– Ах ты, негодница! Счастье твоё, что я тебя не поймала! Не то этими вот гребнями с тебя бы золото содрала!
А златовласая девушка без оглядки бежала вперёд. Вот уже и родной дом близко. Слышит, петух на крыше поёт:
– Кукареку! Мост через реку! Хозяйка идёт, позади блеск, впереди блеск!
Девушка остановилась, думает, куда деваться? Не пошла в дом. Села возле колодца, где прежде сиживала, слёзы лила. Долго сидела.
А тут, откуда ни возьмись, мачехина дочка, увидала названую сестрицу, кинулась домой, кричит:
– Матушка, матушка, наша-то со службы пришла! Вся золотая! У колодца сидит!
Мачеха прибежала, поглядела, а дочка-то не соврала. Стала она к падчерице подольщаться, домой зовёт, хочет выведать, где ей удалось золотой стать, чтоб свою дочь туда же отрядить.
Вошла падчерица в дом, всё вокруг от её красоты засверкало!
Начала её мачеха нахваливать, словно и вправду ей рада, а свою дочь бранит да срамит:
– Учись у сестрицы, да пример бери, видишь, как жить надо, а ты – неумеха, только знаешь дома сидеть. Ступай, послужи, может, человеком станешь.
– И пойду, – отвечает дочка. – Пускай только скажет, куда идти.
Падчерица им всё рассказала, мачеха приготовила для своей дочки красивое платье, напекла сдобных пышек, собрала на службу как положено.
И пошла мачехина дочка туда, куда ей сестрица указала.
Шла-шла, подошла к мосточку, не поклонилась, не поздоровалась, а стал мосточек просить, чтоб она его на другой бок перевернула, отвечала с гонором:
– Стану я из-за тебя задерживаться! Мне ещё далеко идти, – и вперёд зашагала.
Подошла к шелудивой собаке, не поклонилась, не поздоровалась. Просит её собака раны обмыть, а девчонка грубо отвечает:
– Стану я с поганой собакой возиться! Я себе почище работу найду!
Пришла она к старой груше. Стала её груша просить, чтоб плоды стряхнула, а она даже не оглянулась и дальше пошла. И бычку на лугу отказалась помочь, нос кверху и мимо, будто не слышит.
И печку обидела, не остановилась, жар не выгребла, дальше пошла.
Добралась наконец до лесной избушки, где Баба-яга жила. Вошла в комнату. Видит, за столом старуха сидит.
– Здравствуй, хозяюшка. Пошли тебе бог счастья, – поздоровалась она.
– И тебе того же, девушка. Как сюда попала?
– Да вот хочу к вам на службу проситься! Может, возьмёте?
– Отчего ж не взять, возьму. Я ведь живу одна-одинёшенька. Эти одиннадцать комнат будешь каждый день подметать, но в двенадцатую не смей заглядывать, не то худо будет!
– Хорошо, хозяюшка, хорошо. Как скажешь, так и сделаю, – ответила девушка и осталась у старухи.
Подметает одиннадцать комнат, а сама так и норовит в двенадцатую заглянуть. Дождалась, когда Баба-яга из дому ушла, бросила веник и поспешила к заветным дверям. Настежь распахнула, вскочила в комнату, видит, три бочки. В одной – медь, в другой – серебро, в третьей – золото! Прыгнула в третью бочку, вся в золоте искупалась, хоть выжми. А потом вылезла и пустилась наутёк!
Вернулась Баба-яга домой, глядит – комнаты подметены, а по полу золото разлито.
– Ну, погоди, я тебя проучу! – закричала злая старуха, сапоги-семивёрсты на ноги натянула, в руку железный гребень схватила и помчалась вслед за девушкой. Та уже к печке подбежала, но печка швырнула в неё раскалёнными углями. Золото на ней растопилось. Она дальше бежит, а тут опять беда: бычок на неё накинулся. До тех пор рогами гонял, пока Баба-яга не прибежала. Ухватила её Баба-яга за косу железным гребнем, золото отдирает. Вырвалась матушкина дочка, дальше бежит. Добралась до груши, а груша на неё ветвями навалилась. Только она из-под ветвей вылезла, а Баба-яга уже тут как тут. Опять железным гребнем с неё золото сдирает.
Бросилась злая девушка бежать, прибегает к собаке. Собака на неё как бросится, трепала, трепала, пока Баба-яга не подоспела. Опять с неё золото сдирает. Вырвалась девушка, к мосточку подбежала.
Вот она уже на середине! Но тут мосточек подломился, и она полетела в воду. Баба-яга за ней, последнее золото с неё обобрала.
Едва живая, выбралась она из воды, поплелась к дому. Слышит, на крыше петух поёт:
Кукареку, мост через реку,
Хозяйка домой идёт,
Перед ней туман, за ней туман.
Побоялась девушка домой идти, села возле колодца и горько заплакала:
– Что я заслужила, то и получила. Что теперь мне матушка скажет? Несчастная я бедолага!
Мать услыхала её голос и сама не своя от радости стала домой звать.
– Иди домой, доченька. Что ты там сидишь? Иди, расскажи, как тебе служилось?
Вошла девушка в дом, увидала её мать, до смерти перепугалась. А потом в крик:
– Вот что ты заработала, негодница!
И с тех пор не стало между ними ладу.
Прошло немного времени, и падчерицу взял в жёны богатый господин. Зажили они душа в душу, и была она, как и прежде, доброй да скромной.
А мачехина дочка так и осталась ни с чем, кому нужна жена злая да заносчивая!
Пропавший мальчик
Когда-то в давние времена жил один богач. Да что толку от несметного богатства, если не послала ему судьба наследника! Был он уже скорее стар, нежели молод, и не проходило дня, чтоб бедняга не вознёс к небу молитву, прося послать сына!
И наконец небо смилостивилось! Стали они с женой ждать ребёнка.
Снится однажды нашему богачу сон, будто появится у него сын, и придётся вскармливать его материнским молоком до двенадцати лет, и что не смеет он до той поры к земле прикасаться, иначе исчезнет навсегда.
Ладно.
Родился мальчик, красивый, утешный. Счастливый отец нанял девять кормилиц и строго-настрого наказал, чтоб дитя никогда земли не касалось.
Кормилицы свято соблюдали приказ хозяина. Скоро мальчику двенадцать годков стукнет, а он ещё ни разу к земле не прикоснулся. Всё-то его на руках носят, либо в золотой колыбели качают.
Стал установленный срок приближаться.
Отец уже пир задумал, как вдруг однажды во дворе какой-то шум поднялся. Нянька-любопытница, что мальчика на руках держала, позабыла про свои обязанности, опустила его на пол, а сама кинулась поглядеть, что это там делается. А когда вернулась – о, ужас! – мальчика в комнате не оказалось. Исчез!
Тут-то и вспомнила она строгий приказ хозяина.
Нянька в слёзы, кричит, причитает. Вся дворня сбежалась, примчался отец, ищет сына. И тут кормилица, дрожа как осина, объяснила, что произошло.
Отец с горя чуть ума не лишился. Немедля разослал во все стороны людей искать пропавшего сына. Он приказывал, умолял, сыпал золото, но всё напрасно. Искали, искали, да так и не нашли. Исчез сын, словно в воду канул!
Через некоторое время стали замечать, что в доме, в самой богатой горнице, ровно в полночь раздаётся шум и слышится жалобный стон! Что это? Может быть, пропавший мальчик?
И объявил богач, что даст триста золотых тому, кто проведёт в таинственной горнице целую ночь.
Триста золотых – деньги немалые, особенно для бедного человека. Объявилось много желающих. Но как пробьёт двенадцать и послышится странный шум, храбрость их как рукой снимает, бегут и приговаривают:
– Не гоже за три сотни с нечистой силой шутки шутить! Жизнь дороже!
Так и не смог отец узнать, кто это шумит и стонет, то ли пропавший сын, то ли какая нелюдь.
Неподалёку от господского двора была мельница, и жила там бедная вдова с тремя дочерьми.
Совсем их нищета одолела, кое-как с хлеба на воду перебиваются.
Слухи о трёх сотнях золотых дошли и до убогой избёнки. И сказала старшая дочь:
– Пойду-ка я посижу одну ночку, покараулю, может, дознаюсь, что там творится. А триста золотых нам всем вот как пригодятся!
Покачала мать головой, призадумалась, но всё-таки отпустила дочь в замок.
Пришла старшая дочь к богатому господину и говорит, что хочет в страшной горнице ночь просидеть.
– Ну что ж, – отвечает ей несчастный отец, – ступай, попытай счастья.
– Попытать-то я попытаю, да только прикажите дать мне с собой какой-нибудь еды, я себе ужин приготовлю, ведь я так голодна! – попросила девушка.