– Забудем зло, ведь мы так счастливы, – отвечала Богданка, целуя своё прелестное дитя.
А вскоре князь продал свои владения и вместе с женой и братьями отправился к их родителям.
Кто сможет описать радость стариков, когда к ним вернулись их дорогие дети!
Турецкий паша и прекрасная Катарина
Давным-давно жил крестьянин и была у него дочь-красавица по имени Катарина. Молва о её несравненной красе разнеслась далеко вокруг.
Услыхал про неё и турецкий паша, решил во что бы то ни стало в жёны взять. Как этого добиться? Думал, думал и надумал.
Отец Катарины занимался извозом и держал отменных коней.
Разведал паша, по какой дороге он ездит, и приказал выкопать там глубокую яму.
Отец поехал, а дело было к вечеру, вдруг кони вместе с повозкой рухнули вниз.
Стал бедняк добрых людей на помощь звать, но вокруг ни живой души.
А коварный паша за пригорком сидит, своего часа дожидается. Крестьянин совсем от горя голову потерял, тут паша и вылез, к мужику подошёл, спрашивает, что случилось. Крестьянин со слезами на яму показывает, а там кони мечутся, друг друга копытами бьют, выбраться наверх не могут.
– Я тебе помогу, если ты отдашь мне самое дорогое, что у тебя есть, – говорит ему паша.
Испугался крестьянин.
– Как я могу отдать тебе самое дорогое! Ведь нет для меня ничего дороже моей любимой дочери Катарины, – отвечает он турку.
– О ней и речь – тебе она дочка, а мне будет женой, – ухмыляется паша.
Растерялся мужик, не знает, что делать; страшно дочь турку отдать и коней с повозкой жалко. Он паше деньги сулит, землю свою предлагает, но тот ничего и слышать не хочет. Отдавай Катарину, да и только!
Видит крестьянин, не уломать ему пашу, а кони вот-вот в яме пропадут. Пообещал он турку Катарину. Крикнул тут паша своих людей, и те вытащили коней из ямы.
Паша вернулся к себе домой и объявил матери, что берёт красавицу Катарину в жёны, велит принять её ласково, готовить богатое застолье и свадьбу играть.
И крестьянин тоже домой возвратился.
Дочь ему навстречу выбежала, а он плачет. Катарина его спрашивает:
– Дорогой мой батюшка, что у вас болит, голова ли, рученьки? Или старые ноженьки?
– Не болит у меня голова, не болят и ноги старые, а болит душа! Отдал я тебя турецкому паше, – отвечает ей отец.
– Ох, батюшка дорогой! Что же вы наделали, за коней да за телегу родную дочь продали! – заломила руки прекрасная Катарина.
Но слезами горю не поможешь, а слова обратно не вернёшь!
Через два дня надо ненавистного жениха ждать.
Прошло два дня, третий наступил, видят отец с дочерью – далеко пыль клубится.
– Не туман ли стелется, не тучи ль чернеют? – спрашивает отец.
– Нет, батюшка, не туман это, не тучи, а движется к нам паша со своей ордой.
Увидал отец, что жених едет, и говорит дочери:
– Катюшка, дочь моя, надень-ка ты нарядное платье, чтоб красотой затмить месяц с солнцем!
Пошла Катюшка в свою комнатку и горько-прегорько заплакала; ох, как не хотела она за пашу идти. Расчёсывает она свои длинные светлые волосы, а сама жалобно причитает: «Волосы мои, волосы, жаль мне вашей красы!»
Явился паша в золотой карете, с ним преогромная свита и свадебные гости. Вывели красавицу-невесту, турок на радостях совсем голову потерял.
Стала Катарина из дому выходить, поцеловала мать и говорит:
– Прощайте, матушка, больше не свидимся!
Стала она через порог переступать и грустно воскликнула:
– Прощайте, прощайте, высокие порожки, отходили по дому мои белы ножки!
Посадили её в карету, закричала Катарина жалобно:
Спасибо тебе, матушка,
За любовь, за ласку.
Спасибо и батюшка,
За горе-тоску!
Не пожелала красавица сесть к жениху в первую карету, села в последнюю – к подружкам. Как от дома отъехали, достала Катарина из кармана румяное яблочко, материнский подарок, у подружки ножик просит, вроде бы яблоко разрезать, а сама задумала его себе в грудь вонзить.
Подружка отвечает, что нету у неё ножа.
Дальше движется свадьба. Вот уже и Дунай-река перед ними.
Просит Катарина верхового:
Не гони лошадей,
Дай испить водицы,
Не гони лошадей,
Я тебя молю!
А подружки к реке не пускают, говорят, что напоят её из золотой чаши.
Катарина в ответ:
Не привычна к серебру,
Золота не знаю,
Грудью я своей прильну
К тихому Дунаю!
Вырвалась от подружек, подбежала к берегу и бросилась в воду!
Волны расступились и приняли бедную девушку в свою холодную бездонную глубину.
Тут все турки из карет повыскакивали, да в воду! Искали, звали – всё напрасно! Паша весь с горя почернел, стал рыбаков просить:
– Рыбаки, рыбаки, сети растяните и невесту мою поскорей спасите!
Закинули рыбаки сети в первый раз – вытащили рыбу, закинули во второй раз – и вытащили красавицу Катарину, да только поздно!
Завернули останки в драгоценный ковёр и, стеная, поехали к дому.
А на пороге мать паши стоит. Сына с молодой женой ждёт, все глаза проглядела.
Видит – едут, да такие все невесёлые, такие печальные. Стала турецкая мать спрашивать:
Почему не веселы,
Головы повесили –
Иль невесту потеряли
Или вам её не дали?
Отвечают ей свадебные гости:
Душу загубили,
В Дунае деву схоронили!
Заплакала турецкая мать, закричала:
Ах, невеста бедная,
Бедная лебёдушка,
Как цветок подкошенный,
Свесила головушку.
Чего ты убоялась,
От чего спасалась,
От семи ли от дворцов,
От железных ли замков?
Мы б тебя не маяли
Тяжкою работой.
В золото рядили
С лаской и заботой.
Твои белы ноженьки
Грязь бы не топтали,
По коврам шёлковым
Гордо выступали.
Знать, не захотела ты
Жить в земле чужой.
В реченьке студёной
Свой нашла покой.
Привёз паша в свой дом вместо радости печаль, а родители красавицы Катарины с горя да тоски зачахли.
Золотая вершина
Был у бедной вдовы-старушки сын по имени Либор. Выучился он на садовника, пошёл в королевский дворец, на работу нанялся.
Парень он был работящий, приветливый, все его любили. Проработал он три года помощником у садовника, копейку умел беречь и накопил несколько золотых.
Однажды в полдень пошёл Либор к озеру отдохнуть. Улёгся на мягкую травку под ракитовым кустом и стал думать, что купить на скопленные деньги. Лежит, глядит на ветви плакучей ивы, склонившиеся над голубой гладью, словно дева, что глядит в очи своему возлюбленному, вдруг что-то зашумело и послышался плеск воды. Либор раздвинул густые ветви – смотрит: а в озере три девы купаются. Две собой хороши, а третья и вовсе раскрасавица. У бедного Либора головушка закружилась, сердце заколотилось, чуть из груди не выскочило.
А девы купаются и того не ведают, что кто-то на них смотрит. Искупались, вышли на берег, надели на себя белые платья и, набросив вуали, превратились вдруг в лебедей и улетели.
Либор вскочил, дух перевёл и бросился вслед за ними, словно желая остановить улетающих птиц. Да где уж тут!
Когда лебедей и след простыл, Либор побрёл туда, где раскрасавица-дева стояла, бросился на колени и прижался лицом к тому месту, где остался её легкий след. Целый день Либор был рассеян, ничего не видел и не слышал, ни с кем слова не обронил.
Ночью он всё обдумал и решил на следующий день быть поумнее. В полдень Либор снова отправился к озеру и спрятался возле того места, где вчера лежали платья прекрасных дев. А вскоре прилетели три лебедя и, превратившись в красавиц, разделись и сложили свои белые одежды. А самая красивая повесила свою вуаль на ветку. Услыхал Либор, что они в воде плещутся, протянул руку и схватил вуаль. Листья-то и зашумели! Испугались девы, выскочили на берег, набросили на себя платья и вуали, и вот уже шумят лебяжьи крылья в небесах.
Но раскрасавица не превратилась в лебедь белую. Мечется по берегу, вуаль ищет.
– Куда ты подевалась, моя вуаль – птицы ль тебя унесли, ветер ли? Или, может, злой человек взял? – плакала и причитала бедная дева.
Тут из-за кустов Либор выходит.
– Скажи мне, юноша, – спрашивает его красавица, – не видал ли ты моей белой вуали?
– Птицы её не унесли и ветер не тронул! Это я её на своей груди укрыл.
– О, прошу тебя! Верни мне её поскорей. Мне нужно лететь вслед за сёстрами!
– Нет! Лучше умру, прекрасная дева! Ты не можешь меня покинуть. Я люблю тебя больше жизни, больше матери, больше себя самого! Если ты уйдёшь, я умру с тоски, – сказал ей Либор и взял за руку.
– Не проси, о юноша, я принесу тебе несчастье. Если моя мать придёт за мной, жизни твоей конец!
– Пускай приходит! Ради тебя я готов на всё, готов драться с драконом, гореть в огне, смерти в глаза глядеть – лишь бы ты была со мной.
– Хорошо, я останусь, – улыбнулась дева. – Тебя как зовут?
– Либор, а тебя?
– Незабудка.
– Пойдём, моя дорогая Незабудка! Я отведу тебя к моей матушке, она станет любить тебя, как родную дочь. Я небогат, но буду работать день и ночь!
Они взялись за руки и пошли. Удивилась старушка, увидав своего сына рядом с такой красавицей. Она ласково её приняла и, утирая слёзы, благословила молодую пару.
– А теперь, моя розочка, – сказал Либор, – мне нужно на работу. Что тебе принести, чем тебя порадовать?
– Ничего мне не надо. Только сам поскорей возвращайся, мой милый Либор.
Уходя, он шепнул матери:
– Спрячь в сундук эту вуаль и не давай её Незабудке, как бы ни умоляла.