этом замке: резчик изваял девушку, портной сшил для неё платье, а тот, кто учит говорить, дал ей речь. Кому же девушка должна принадлежать?
— Кому же ещё, как не тому, кто дал ей речь? — произнесла принцесса тихо и продолжала шить.
Радош поклонился и вышел из комнаты, но завистник придворный сообщил королю, что принцесса ни словом не обмолвилась, и Радош должен был остаться в замке, где, впрочем, ему было неплохо. Мастер не знал, что и думать, когда королевский слуга принёс ему деньги за драгоценности и сообщил, что подмастерье вернётся лишь на третий день.
На другой день Радоша опять привели в комнатку принцессы, и он, как накануне, стал перед портретом и спросил его:
— Реши ты, прекрасный портрет, исход жестокой схватки, которая идёт в этом замке: резчик изваял девушку, портной сшил для неё платье, а тот, кто учит говорить, дал ей речь. Кому же девушка должна принадлежать?
— Я тебе вчера сказала, что она должна принадлежать тому, кто дал ей речь,— снова ответила принцесса.
Придворный, что подслушивал, опасался, как бы Радош не стал королём, и опять сказал, что принцесса слова не промолвила. Радоша опять задержали в замке. Но на следующий день король отправился слушать сам. Радош вошёл в комнатку и вновь обратился к портрету:
— Реши ты, прекрасный портрет, исход жестокой схватки, которая идёт в этом замке: резчик изваял девушку, портной сшил для неё платье, а тот, кто учит говорить, дал ей речь. Кому же девушка должна при-надлежать?
— Я уже дважды тебе сказала, что тому, кто дал ей речь, тебе разве этого мало? — сказала Либена и поднялась от столика. Тут король вбежал в комнатку и со слезами на глазах стал дочь целовать. Потом взял Радоша за руку и сказал:
— Юноша, ты сделал меня счастливым отцом и вернул мне самую большую радость! Стань же моим сыном и королём, поскольку я признаю, что ты мудрее, чем кто бы то ни было.
— Мой всемилостивейший повелитель,— отвечал Радош,— как я могу быть королём, ведь я неименитого рода, я не знаю, как себя вести при дворе, да и прекрасная принцесса едва ли захочет, чтобы я стал её мужем.
— Своей мудростью ты меня от злых чар освободил, и никого, кроме тебя, я в мужья не хочу! — сказала Либена и подала Радошу руку, которую он горячо поцеловал.
Тотчас же в городе стало известно, что принцесса исцелена и что исцелитель её — простой подмастерье ювелира. Тут старый мастер поспешил в замок, чтобы убедиться, так ли это, а когда Радош с удовольствием представил его королю как своего дорого учителя, старик в душе благодарил судьбу, что она ему такого ученика послала.
Вскоре сыграли свадьбу, и королевская невеста надела все драгоценности, которые её жених собственными руками сделал. Радош правил мудро, как ни один король до него. Было у них несколько сыновей, каждый в молодости должен был чему-нибудь учиться, и никто из них не получал титула незаслуженно. Осенили их также Мудрость и Разум или нет — про это никому не известно.
ПРО ТРЁХ ЗАКОЛДОВАННЫХ КНЯЗЕЙ
Когда-то в давние времена жил один дворянин, богатый, но страшный транжира. Играть в кости, пировать, охотиться — были его самые любимые занятия и в будни и в праздники. Когда таким образом он всё своё состояние промотал, то переселился из города в старый замок и стал там очень скромно жить со своей семьёй.
У него была жена и три дочери, девушки красивые, послушные, уже невесты. Стоило ему стать бедным горемыкой, как друзья его оставили, и жил он, покинутый всеми, в старом замке.
Единственной утехой для него осталась охота.
Однажды, как обычно, пошёл он охотиться и забрёл в глубь леса. Долго ему ничего не попадалось, наконец дорогу перебежал заяц. Охотник быстро вскинул ружьё, выстрелил — и заяц упал. Только он кинулся к зайцу, как вдруг из чащобы выскочил огромный медведь. Встал на задние лапы и грозно заревел.
— Как посмел ты моего подданного убить? Сейчас я тебя за это съем — или отдавай мне свою старшую дочь в жёны! — прорычал медведь. Испугался дворянин, что медведь его разорвёт. Что оставалось делать? Волей-неволей пришлось сказать, что отдаст.
— Через семь недель я за нею приду! — проворчал медведь и, ломая валежник, трещавший под его лапами, удалился.
От страха кровь застыла в жилах дворянина. Он опомнился и пришёл в себя только после того, как медведь скрылся. Но вспомнил про обещание, которое он дал медведю о дочери — и слёзы затуманили его глаза!
Опечаленный, шёл он домой, но еще более опечаленным вошёл в комнату. А когда старшая дочь спросила его, как ему охотилось, и стала брать у него из рук зайца, не мог он от слёз удержаться. Жена, дочери окружили его, принялись расспрашивать, что случилось, почему он такой печальный, просили рассказать, в чём дело. Как ни старался он подольше их не огорчать, но вынужден был поведать о том, что с ним приключилось.
— Несчастливым был час твоего рождения, а мой тем более,— сказал он,— потому что я тебя медведю в жёны отдать пообещал, и через семь недель он за тобою придёт.
Мать, дочери стали плакать и рыдать, и лишь старшая, помолчав, сказала отцу:
— Не печальтесь, милый батюшка, за вашу жизнь я с радостью своё счастье отдам, коль уж так суждено!
Понятно, что нелегко было у неё на сердце, когда она про медведя вспоминала, но ей не хотелось ещё больше огорчать отца.
Со страхом все ждали седьмую неделю, а отец только о том и думал, как бы дочку свою уберечь. Созвал он соседей и всех своих знакомых и просил, чтобы приехали они на свадьбу. Никто ему не отказал. В назначенный день в замок съехалось множество гостей и среди них немало смелых парней, все при оружии, как просил их о том старый дворянин. Когда все собрались, поведал он им о своём горе и просил помочь ему сладить с медведем. Гости согласились, каждый из них готов был прекрасную девицу избавить от чудища лесного.
Но жених не появлялся. Солнце уже за полдень перевалило, а о нём ни слуху ни духу. Вдруг послышалась нежная мелодия, звучала она тихо, словно доносилась откуда-то из-под земли, но с каждой минутой становилась нежнее и громче, звучала всё ближе. Вдруг от топота конских копыт задрожала земля. Из лесу выехала длинная вереница карет, сверкая золотом на солнце, и остановилась во дворе. Шестёрка резвых коней, запряжённых в самую богатую карету, стала как вкопанная, из кареты выскочил юный красавец князь, осыпанный золотом и драгоценностями, словно луг перед покосом — цветами. Вслед за ним из карет высыпала свита и последовала за князем в замок. Все взоры обратились на вновь прибывших, и прежде всего на князя, краше которого среди гостей не было. Его почтительно приветствовали, кланялись ему, а он, раскланиваясь на все стороны, поспешал к старому дворянину и прямо спросил, не отдаст ли он ему в жёны старшую дочь.
— Отдал бы я вам её, прекрасный князь, с превеликой радостью, да обещал уже медведю, который вот-вот должен за нею прийти,— извиняясь, отвечал дворянин.
— Что нам за дело до медведя! — улыбнулся князь.— Медведь пусть берёт себе в жёны медведицу, а девицу-красу отдайте молодому князю, который будет её любить!
Старый дворянин без труда поддался на уговоры и согласился отдать дочь, если только ей князь понравится. Дочь ничего против не имела, князь ей понравился сразу.
Вот так и получилась из свадьбы медвежьей свадьба княжеская.
Князь тут же велел выгрузить из кареты сундук с золотом, который он привёз старому дворянину в дар. Повенчали молодых да и пир устроили.
Ну и весёлая же это была свадьба! Играла музыка, гости пели и беззаботно веселились. Весёлая была свадьба, да только короткая. Очень скоро князь велел запрягать лошадей, со всеми любезно попрощался, молодую жену в свою самую богатую карету посадил, и из ворот замка к лесу с громом покатила вереница карет — только искры из-под копыт летели.
Старый дворянин в страхе стал ждать медведя, но медведь не пришёл. Поскольку у дворянина снова появилось много денег, стал он жить как раньше: устраивал пиры, играл в кости, ходил на охоту, разъезжал по гостям. Деньги таяли на глазах. Все опять его любили и готовы были на руках носить, только наученная горьким опытом жена укоряла его, но всё было напрасно, дворянин не успокоился, пока все деньги не промотал. Друзья опять покинули его, опять он остался один с семьёй.
Однажды взял он ружьё и по привычке отправился в лес. Никакого зверя ему и на глаза не попалось, лишь высоко в небе кружил ястреб. И тогда прицелился в него дворянин, выстрелил. Упал ястреб к его ногам. Но едва ястреб коснулся земли, загудел лес, словно буря в нём бушевала, и, как вихрь, закружил над головою дворянина огромный орёл.
— Как ты посмел моего подданного застрелить? — закричал на него орёл.— Я тебя растерзаю за это — или отдай мне в жёны свою среднюю дочь! Выбирай что хочешь!
Орлиный клюв щёлкал над ним, как большие кузнечные клещи, а когти готовы были вцепиться в него.
Выбора не было, и пришлось пообещать орлу свою среднюю дочь.
— Через семь недель я за нею прилечу! — радостно закричал орёл и, вихрем взмыв в небо, исчез где-то за горами.
Грустный, опечаленный возвращался дворянин домой, упрекал себя, что вторую дочь запродал. Но что случилось, то случилось, и ничего изменить уже было нельзя.
Дома сразу же заметили, что у отца какая-то неприятность случилась, но, как ни приставали к нему с расспросами, он не хотел говорить. Однако в конце концов не выдержал и всё рассказал. Мать стала причитать, а средняя дочь утешала родителей:-
— Ах, родные вы мои, не печальтесь, да я с радостью выйду за орла, царя птиц, коль уж судьба моя такая. Может, мне и хорошо будет.
Коль уж так случилось, родители утешились хотя бы тем, что дочь не впала в отчаяние. Только грустно им было. Через семь недель предстояла свадьба, и старый дворянин с женою ничего не пожалели из того, что было в доме, чтобы устроить торжество. Старый дворянин подумал, что, когда орёл явится, вооружённые гости легко его спровадят и невесту ему не отдадут.