Глава 1Исчезновение Сюзанны Гренье
Было светлое, солнечное утро… Нат Пинкертон сидел в садике снятого им на лето особняка, расположенного на одной из оживленнейших улиц Балтимора. Стояла жара, и сыщик откинулся на спинку плетеного кресла, в сладкой истоме закрыв глаза.
– Вы спите, шеф? – послышался в этот момент чей-то голос, и из-за высоких кустов акации появился его помощник Боб Руланд.
– Нет, – ответил знаменитый сыщик. – А в чем дело?
– Вас хочет видеть один молодой человек, некто Христофор Винклер.
– Барон Христофор Винклер? – переспросил Пинкертон.
– Нет, он, кажется, не барон, просто Винклер.
– Проси его в сад и не забудь сказать Тому, чтобы он подал сюда кофе.
– Хорошо, будет сделано, шеф, – произнес Боб Руланд и направился к особняку.
«Христофор Винклер… – думал тем временем знаменитый сыщик. – Если он барон, то, несомненно, тот самый, которого я встретил несколько месяцев назад в Питтсбурге, на балу у графини Клервиль. Будучи миллионером, он намеревался вступить в брак с девушкой из очень бедной семьи».
Вскоре вернулся Руланд, сопровождая белокурого молодого человека с бледным лицом и задумчиво-выразительными глазами.
Нат Пинкертон сделал несколько шагов ему навстречу и, обменявшись рукопожатием, предложил сесть в кресло.
– Если не ошибаюсь, имею честь беседовать с бароном Винклером? – первым заговорил сыщик.
– Да, я барон Винклер, – немного удивившись, ответил молодой человек и тихо добавил: – А вы разве меня знаете?
– Совсем недавно я видел вас на балу в Питтсбурге.
Услышав это, Винклер изменился в лице, хотел что-то сказать, но промолчал, поскольку появился какой-то человек. Это был негр Том, лакей Пинкертона, который принес кофе. Добродушное лоснящееся лицо слуги расплывалось в улыбке, сверкающей белизной крепких зубов.
– Не угодно ли, сэр, чашечку кофе? – спросил сыщик Винклера и, не дожидаясь ответа, продолжил: – Вы, может быть, не привыкли пить кофе в такую жару, но совсем недавно доктора выяснили, что холодная вода, а тем более виски менее полезны человеческому организму во время зноя, нежели горячий кофе.
Винклер молча, слегка кивнув головой, придвинул к себе чашку кофе. Когда Том ушел, барон сначала неуверенно, а потом довольно бойко заговорил:
– После бала у графини Клервиль в моей жизни произошел перелом. Дело в том, что раньше я был влюблен, безумно влюблен, признаюсь вам, в одну русскую девушку, которая поселилась со своей матерью в Соединенных Штатах всего два года назад. Эта девушка из бедной семьи, но хорошо образованна, говорит на трех языках и великолепно воспитана. Имя ее… Впрочем, оно вам ни о чем не скажет.
– Анна Любимова, – произнес сыщик.
– Однако вы хорошо осведомлены, мистер Пинкертон! Итак, мы любили друг друга, и мне казалось, что я никогда не смогу променять Анну на другую. Но питтсбургский бал доказал обратное. Там меня познакомили с некой Сюзанной Гренье, которая темпераментом и внешностью была полной противоположностью Анне. Правда, они обе хороши, но каждая по-своему. Анна тиха, скромна, если хотите, даже немного наивна. Сюзанна довольно пылкая женщина, и ее пикантность свела с ума не одного мужчину. Анна голубоглазая блондинка, Сюзанна – жгучая брюнетка, типичная дочь Южной Франции. И так далее. Стоит ли говорить, что я попал под очарование Сюзанны, забыв обо всем на свете и думая только о ней. Конечно, вы можете решить, что у меня непостоянный характер. Да, скорее всего, так оно и есть, но в этом нет ничего удивительного: мой отец по происхождению англичанин, но мать – француженка. Впрочем, ближе к делу. За очень короткое время я близко сошелся с Сюзанной Гренье, и дело шло к свадьбе, но вдруг неделю тому назад она бесследно исчезла…
На последних словах голос Винклера дрогнул, и, чтобы скрыть смущение, барон небрежно начал что-то чертить на песке, напевая веселенький мотивчик. Разумеется, Нат Пинкертон великолепно понимал, что происходило у него на душе.
– И это все? – спросил сыщик.
– Нет, это не все, – ответил Винклер и дрожащими руками вынул из бумажника фиолетовый конвертик, в котором было письмо.
В этот момент Боб Руланд незаметно наклонился к Пинкертону и шепнул ему на ухо:
– Уокинг!
Пинкертон кивнул головой и взял у Винклера письмо. Оно было следующего содержания:
«Многоуважаемый барон!
Если Вы хотите увидеть свою невесту и вновь быть с ней, ровно через две недели после получения сего письма опустите конверт с пятью тысячами долларов в дупло старой сосны у часовни близ города Линкольн в штате Небраска.
Уважающий Вас Уокинг.
P. S. Вмешательство полиции будет бесполезным, уверяю Вас. Вы должны об этом помнить, если питаете хотя бы немного любви к своей невесте!»
– Когда вы получили это письмо? – спросил сыщик.
– Позавчера утром.
– Несмотря на постскриптум, вы все же обратились ко мне. Что заставило вас это сделать?
– Мне посоветовал так поступить один старичок, попутчик, с которым я оказался в тот день в одном купе и которому поведал о своем горе.
– Кто из вас первым заговорил: вы или он?
– Он. Старичок спросил, почему у меня печальный вид.
– Вы хорошо сделали, что пришли ко мне. У меня к вам еще один вопрос: где и с кем жила Сюзанна Гренье?
– Она жила одна в снятом ею особнячке на Музейной площади, рядом с недавно построенным театрам «Палас».
– Я очень благодарен вам, сэр, за сведения. Я немедленно дам вам знать, как только начну действовать.
Сыщик и барон распрощались.
Каково же было удивление Винклера, когда, вернувшись домой, он снова увидел на столе фиолетовый конверт.
Распечатав его, молодой человек прочел:
«Многоуважаемый барон!
Несмотря на постскриптум в моем первом письме, Вы все же обратились за помощью к известному сыщику Нату Пинкертону. Дело несколько осложнилось. Впрочем, поставленные Вам условия остаются в силе.
С нижайшим почтением, Уокинг».
Глава 2Освобождение узницы
Когда ушел барон Винклер, Нат Пинкертон обратился к Бобу Руланду со следующими словами:
– Итак, известный авантюрист Джеймс Уокинг, совершивший весьма ловко и довольно смело (надо отдать ему должное) кражу редчайшего калифорнийского слитка золота в горном музее города Регина, теперь перенес арену своих действий к нам, в Балтимор. В городе Регина полиции не удалось его поймать, но, тем не менее, при совершенно необычных обстоятельствах, о которых я как-нибудь потом расскажу тебе, был сделан слепок пальцев его левой руки. Сейчас он находится у меня и может стать хорошей уликой в раскрытии преступления, связанного с Сюзанной Гренье. Слепок хранится в сейфе моего рабочего кабинета и является одной из ценнейших реликвий в моей криминалистической коллекции.
– Конвертики Уокинга фиолетового цвета. Вы, конечно же, обратили на это внимание, шеф?
– Еще бы. Ну-с, итак, Уокинг в Балтиморе.
– Что вы решили предпринять, шеф?
– Займусь поиском невесты барона Винклера, пропавшей без вести Сюзанны Гренье… Меня интересует, что ты думаешь о господине, попутчике барона?
– Честно говоря, затрудняюсь сказать что-либо определенное, патрон.
Нат Пинкертон ничего не ответил на это, быстро встал и направился к дому, насвистывая мелодию своего любимого вальса из «Принцессы долларов»[73].
Навстречу сыщику вышел его второй помощник – Гайнц Мориссон. Было видно, что он чем-то сильно озабочен.
– Я должен сообщить вам нечто чрезвычайно важное, мистер Пинкертон.
– В чем дело, Гайнц?
– Уокинг в Балтиморе!
– Это нам уже известно, дорогой мой, – сказал, смеясь, Боб Руланд.
– Ну, рассказывай, в чем дело, – перебил Боба Пинкертон.
– Сегодня в поезде я вздремнул немного, а проснувшись на какой-то остановке, увидел рядом с собой сгорбленного старичка в сером клетчатом пальто, который обратился ко мне со словами: «Вы меня не узнаете, мистер Мориссон?» – «Нет, – ответил я. – Кто же вы?» – «Я Уокинг», – и с этими словами он залился громким раскатистым смехом. Я быстро вынул револьвер и бросился к нему, но меня отвлек страшный треск разбитого стекла, как потом выяснилось, – результат брошенного кем-то камня. Когда я обернулся, Уокинга и след простыл. Я уже ничего не мог сделать, потому что поезд тронулся.
– Сыщик всегда должен быть начеку, – нравоучительно заметил Пинкертон.
На следующий день к великому сыщику опять пришел барон Винклер. Он принес два письма: одно было получено от Уокинга вчера, второе только что пришло от Сюзанны Гренье. В нем она писала:
«Дорогой Христофор!
Я нахожусь в подвале часовни возле города Линкольн, как я случайно узнала. За мной постоянно наблюдает мой похититель. Благодаря счастливому стечению обстоятельств мне удалось передать эту записку через крестьянского мальчика-пастуха. Дай Бог, потом смогу все рассказать подробно. Выручай.
– Что тут можно предпринять, мистер Пинкертон? – спросил барон сыщика.
– Вы должны остаться в Балтиморе, чтобы Уокинг или его сообщники, следя за вами, не смогли догадаться, что вы получили от Сюзанны Гренье, вашей невесты, письмо. Я же с Бобом Руландом немедленно отправляюсь в Линкольн. Мориссон переоденется и будет повсюду сопровождать вас, так что вы можете не волноваться за свою жизнь.
– Но объясните мне, пожалуйста, одно обстоятельство: откуда он узнал, что я обратился к вам за помощью? – спросил Винклер.
Нат Пинкертон улыбнулся.
– Старичок в сером клетчатом пальто, с которым вы встретились в поезде, и был Уокинг, известный авантюрист.
– И в руках этого негодяя моя невеста! – еле слышно прошептал Винклер.
Через час великий сыщик и Боб Руланд уже сидели в купе скорого поезда, несущегося в город Омаха; там они должны были пересесть в дилижанс, чтобы попасть в Линкольн, поскольку этот город еще не имел железнодорожного сообщения с другими населенными пунктами. Добравшись до окрестностей Линкольна, сыщики покинули дилижанс и, переодевшись в небольшом сосновом лесочке в одежду рабочих, продолжили путь пешком. У первого же прохожего они спросили, где находится часовня. Тот не замедлил указать на нее.
Часовня стояла у подножия обрывистой скалы. Подойдя ближе, сыщики увидели бурную, порожистую речушку, впадавшую в Платт, приток Миссури. Перейти ее вброд было нельзя, и потому они стали искать переправу. Шагах в ста от часовни находился подвесной мостик, по которому сыщики перебрались на другой берег.
Пинкертон и Руланд подошли к часовне. Она была наглухо закрыта. Штукатурка на покосившихся стенах во многих местах осыпалась, и вообще часовня имела убогий вид, наполовину развалилась и уже мало напоминала церковное строение.
Местность вокруг часовни была пустынная и скалистая. Лишь неподалеку возвышались сосны, одна из которых выделялась своей причудливой формой и зияющим дуплом.
– Вероятно, это и есть та самая сосна, – шепнул Пинкертону Боб Руланд.
Нат Пинкертон в знак согласия кивнул головой и стал осматривать часовню. Вдруг он тихо присвистнул, заметив на одной из заплесневелых досок, которыми было забито окно, свежий отпечаток мужской руки. Пинкертон сразу заключил, что он, несомненно, принадлежал Уокингу.
Затем знаменитый сыщик сделал еще одно не менее важное открытие. Дверь часовни открывалась довольно странным способом: сначала ее надо было приподнять, повернуть ручку, а потом отодвинуть в сторону.
Нат Пинкертон оставил Боба снаружи, а сам, лишь слегка приоткрыв дверь, вошел в часовню. Стены внутри были голыми, лишь на одной из них перед большой иконой висела старая, украшенная узорчатой чеканкой лампада.
Знаменитый сыщик внимательно осмотрел стены, подсвечивая себе электрическим фонариком, стал изучать каменный пол и заметил в углу люк. Пинкертон бросился к нему и открыл его.
Вниз вела каменная лестница. Когда Пинкертон стал спускаться по ней, наверху вдруг что-то щелкнуло и люк захлопнулся. Сыщик посмотрел вниз и увидел поразительной красоты женщину, забившуюся в угол грязного и темного помещения, в котором сильно пахло гнилью.
Это была Сюзанна Гренье.
– Не бойтесь, – сказал сыщик, – я друг Христофора Винклера. Я пришел освободить вас.
Пинкертон кратко рассказал Сюзанне обо всем и принялся осматривать помещение. Стены и пол, как и в часовне, были выстланы каменными плитами, а в стене напротив люка виднелось небольшое квадратное окошко.
За этим окошком, скорее всего, был подземный ход в пещеру, расположенную в одной из скал, находившихся возле часовни.
– Через это окошко я получаю скудную пищу, – сообщила Сюзанна Гренье.
– Вас привели сюда через часовню? – спросил сыщик.
– Не знаю. Человек в маске, который привез меня на автомобиле к часовне, завязал мне глаза платком и втащил сюда. По какому пути он шел, мне неизвестно, – ответила бедная Сюзанна.
В это время в подвале зажегся электрический свет и в окошке показалась молодая, чисто выбритая физиономия.
Сюзанна бросилась к Пинкертону, обняла его дрожащими руками и прошептала:
– Спасите, спасите меня, ради Бога, мистер Пинкертон! Это он!
– Добрый день, дорогой Нат! – крикнул сыщику незнакомец. – И вы, если я не ошибаюсь, не прочь провести время в заточении?
Нат Пинкертон, бросившись к люку, попытался открыть его, но безуспешно.
В этот момент электричество погасло; темноту теперь рассеивал лишь тускловатый свет фонаря сыщика.
– Не трудитесь, мой дорогой, – продолжал между тем незнакомец, – люк открывается лишь сверху, не будь я Уокингом! А пока прощайте! Я направляюсь в Балтимор.
– Что же нам теперь делать? – спросила в испуге несчастная девушка.
– Ждать, – хладнокровно ответил сыщик, надеясь на Руланда, находившегося возле часовни.
«Надо ему дать знать о нас», – подумал Пинкертон. Но наверху уже послышался лязг, люк приоткрылся, и на фоне слабых солнечных лучей показалась голова Боба Руланда.
– Не спускайся сюда! – крикнул великий сыщик, а затем помог Сюзанне Гренье взобраться по лестнице.
– Какая миленькая, – сказал Боб Пинкертону, когда увидел девушку.
– Ты отлично поступил, поторопившись освободить нас, – ответил ему сыщик. – Там, внизу, не очень-то хорошо.
Что же касается Уокинга, то оба сыщика решили пока не пускаться на его поиски, поскольку несчастную девушку надо было срочно доставить к ее жениху – барону Христофору Винклеру.
Глава 3Неожиданный финал
Когда все трое подошли к речушке, подвесного мостика на месте не оказалось. Очевидно, кто-то разобрал его! Сыщикам ничего не оставалось, кроме как искать другую переправу.
Они пошли вверх по течению и часа через четыре, утомленные ходьбой по холмистой местности, добрались до деревушки. Оба сыщика привели себя в пристойный вид, надев приличные костюмы, которые были у Боба Руланда в дорожном саквояже.
В лучшей гостинице, расположенной на большой живописной горе, они сняли два номера, чтобы переночевать, поскольку Сюзанна Гренье после пережитых волнений и трудной дороги очень нуждалась в отдыхе.
На следующее утро, когда горничная вошла в номер Сюзанны, девушки, увы, там не оказалось. Горничная немедленно сообщила об этом сыщикам.
Все их попытки найти несчастную девушку оказались напрасными – обыск гостиницы и сада ни к чему не привел, и они вынуждены были вернуться в Балтимор с пустыми руками. Более того, когда они вышли из поезда на вокзале в Балтиморе, Пинкертон воскликнул:
– Черт возьми! Боб, ты не знаешь, где мои ключи?
– Право, не знаю, шеф.
– Куда же я мог их подевать, в самом деле?
После тщательных поясков Нат Пинкертон пришел к выводу, что его ключи бесследно пропали.
– Какая непростительная оплошность с моей стороны! В утерянной связке находились ключи от моего кабинета и сейфа.
Вскоре они подкатили на автомобиле к особняку Ната Пинкертона. Неожиданно Боб громко вскрикнул и показал на дом. Дверь была открыта. Когда сыщики вошли в переднюю, они увидели на столике связку ключей и фиолетовый конверт.
Пинкертон распечатал его и прочитал:
«Великий сыщик!
Не хочу оставлять Вас в неведении, поэтому сообщаю, что негр Том, мой сообщник (кто бы мог подумать!), помог мне проникнуть в Вашу квартиру. Дверь Вашего кабинета, которая всегда на замке, равно как и сейф, была открыта ключами, изъятыми у Вас в подвале и тогда же переданными мне Сюзанной, также моей сообщницей. Признайтесь, мой дорогой Нат, ведь недурную мы сыграли с Вами шутку? Не правда ли? Впрочем, стоит ли Вам отчаиваться, ведь и великим людям свойственно ошибаться.
Кроме всего прочего должен сообщить Вам, что в сейфе я ничего не взял, за исключением слепка моей руки, который я разбил на мельчайшие кусочки там же, у Вас в кабинете. Следовательно, Вы не можете сказать, что я Вас ограбил, в мои планы в данном случае входило лишь уничтожение слепка, мешавшего мне действовать дальше, что я и сделал.
В заключение прошу Вас передать Вашему помощнику Бобу Руланду привет от Сюзанны Гренье. Он ей очень понравился.
Тома, лакея великого сыщика, дома не оказалось. Он действительно исчез. Кроме слепка руки Уокинга, все оказалось на месте.
Пинкертон, весьма озадаченный и раздосадованный случившимся, многозначительно заметил, что его борьба с Уокингом только начинается.
Тем не менее он чувствовал себя побежденным, да и авторитет гениального сыщика несколько упал в глазах его помощника.
Как бы там ни было, вечером того же дня Нат Пинкертон отправился к барону Винклеру и скрепя сердце рассказал ему обо всем… умолчав лишь о том, что его невеста, хорошенькая Сюзанна, оказалась сообщницей известного авантюриста Джеймса Уокинга.
Прошло полгода…
Однажды в солнечный день в одном из лучших кафе города Балтимора, расположенном на пляже под открытым небом, встретились два господина. Один из них был Гайнц Мориссон, другой – барон Винклер.
– Здравствуйте, Мориссон!
– Здравствуйте, барон! Какими судьбами? Ведь вы, если не ошибаюсь, хотели покинуть Балтимор?
– Да, но вышло иначе. Присядем за столик, я все вам расскажу подробно.
– А знаете что? Я предлагаю поехать в казино и провести вечер там.
– При всем желании не могу: меня ждет жена.
– Как, вы женаты?! – воскликнул Мориссон.
– Представьте себе – да! И угадайте на ком?
– Никто не приходит на ум.
– На Анне Любимовой. Все же давайте присядем.
Они сели за отдельный столик и заказали виски, после чего Винклер продолжил разговор:
– После сообщения Ната Пинкертона о его неудаче я получил от Уокинга записку, в которой он уведомил меня, что если я хочу увидеть свою невесту, то в назначенный день должен прийти в Большой музей, где она будет ждать меня на диванчике малинового цвета, который стоит под известной картиной «Избрание Вашингтона». Но предварительно я должен выполнить условия, изложенные в первом его письме, содержание которого вам хорошо известно.
Так я и сделал.
Я отправился в Линкольн, отыскал там часовню и сосну, положил в дупло пять тысяч долларов, а когда в назначенное время, кажется, дня два спустя, пришел в музей, еще издали увидел у картины «Избрание Вашингтона» женщину. Но это была не Сюзанна Гренье… Это была Анна Любимова!
Сначала у меня мелькнула мысль обратиться в бегство, но потом какая-то неосознанная сила повлекла меня к ней.
Я подошел и поклонился.
Не стану описывать вам нашего разговора, тем более что он был довольно бессодержательным, но не могу обойти молчанием следующее обстоятельство: Анна Любимова, как оказалось, получила накануне нашей встречи письмо, написанное якобы моей рукой, в котором я просил ее прийти в музей именно сейчас, то есть в указанное мне Уокингом время.
Тут же вспомнились слова Пинкертона о том, что Сюзанна, по его мнению, для меня навеки потеряна, и какое-то внутреннее чувство заставило меня поверить этому.
Вновь встретившись с Пинкертоном, я узнал подробности о Сюзанне Гренье и пережил глубокое потрясение. Но меня спасла старая любовь. Я женился на Анне Любимовой.
Все, слава Богу, кончилось хорошо. На судьбу мне жаловаться грешно.