Каковое намерение и озвучиваю.
– Да сколько угодно, – отмахивается Бернат, – только вы кое о чем забыли.
– О чем?
– Ствол. Адаму эта игрушка дорога как память.
А. Ну да. Торможу. Отстегиваю пряжку пояса и вместе с кобурой отдаю асендадо.
– Не понадобился револьвер? – усмехается тот, проверяя, а вдруг «питон» по дороге подменили на другой агрегат.
Пожимаю плечами:
– Так я ж не ради стрельбы его брал.
– На обратном пути могли бы и поразвлечься немного. Уж мне-то можете не заливать, что равнодушны к хорошему оружию.
– И мысли такой не возникало, Бернат. Не до того было. И сейчас не до того. Вот приду в себя, напрошусь в гостевой тир, если он тут у вас имеется… А пока, простите, с трудом на ногах стою.
– Ладно, отдыхайте. Насчет тира потом поговорим.
С таким напутствием и уползаю к себе в каморку.
Территория Латинского Союза, Сьерра-Гранде, асьенда Рош-Нуар. Вторник, 06/03/22 19:15
Люблю ли я поспать? Смотря как и когда (и с кем, ага, только здешняя обстановка последнего пункта не предполагает). Даже при тридцатичасовых сутках Новой Земли при надобности спокойно могу продержаться пару-тройку дней на четырех-пяти часах сна, нормой полагаю что-то около восьми, ну а десять-одиннадцать – это после чего-нибудь аврально-изматывающего, скажем, отпахав две смены не разгибаясь, потому как свалилось очень срочное дело.
После понедельничных треволнений я продрых кряду полных шестнадцать часов. Конечно, обычно мой организм себе такого не позволяет, однако и выматываться ТАК мне раньше тоже не приходилось. Не столько физически, хотя верховая прогулка по здешним серпантинам то еще… удовольствие – но нервы, массаракш, нервы. Одна ошибка, да что там ошибка – одна фальшивая нота, и все, финита ля комедия.
Ну а в моем случае это не комедия, а то самое шоу, которое по завету Фредди Меркьюри must go on[61]. Потому и нервы: шоумен из меня аховый, специализация не та. Да только некому больше.
В общем, остаток понедельника и всю ночь я отсыпаюсь, вторник также посвящаю занятиям мирным и душеполезным – после обеда развожу Берната, раз уж сам напросился, на попрактиковаться в стрельбе. Патроны за счет патронов, так сказать. Бернат заодно «проветривает» всю личную коллекцию короткоствола, а она у него еще солиднее той, что у меня в домашнем шкафу. Две «беретты» разных поколений – «тридцать четвертая» и «девяносто шестая», сиречь всемирно известная «девяносто вторая» под сороковой калибр. Английская переломка-«веблей». Целое семейство французских МАБ – жилетники «а» и «бе» и служебные «се» и «де». «Хай-пауэр» в гравировке и с накладками слоновой кости на рукоятке. Испанский «стар», почти такие же когда-то покупались деду Яру и Ольке с мужем, только у Берната он как новенький. Люгерообразная мелкашка «ругер-стандарт» второго поколения. Иракский «тарик», который на самом деле тоже «беретта», лицензионный клон пятьдесят первой модели. Бельгийский карманный «байярд», вокруг похожей машинки крутилась половина сюжета вайнеровской «Эры милосердия». Ну и продукция компании «Зиг» – парные «двести десятые», с которыми Бернат практически не расстается, «двести двадцатый» старого, еще европейского девятимиллиметрового образца, и «двести двадцать шестой» с двумя сменными стволами под сороковой и гельветский триста пятьдесят седьмой калибр.
Стрельбищем выступает кусок южного горного склона, где у местных все приметные камни-выступы работают ориентирами по расстоянию. В степи вроде как удобнее; впрочем, мы ж не пулеметом и винтовкой балуемся, а сотня шагов условно-ровного пространства найдется и здесь, для полноразмерного пистолета такой дистанции выше крыши, а «жилетникам» под шесть-тридцать пять и десяти шагов много. Мишенями нам вместо бумажек и бутылок служат кривобокие глиняные фигурки, асендадо мне доверил притащить целый узел с ними. Явно продукция местных пеонов или невольников «в свободное время», а уж каким методом их на подобное мотивируют, копать не собираюсь. Мишень странноватая; с другой стороны, от удара пули зримо брызгает крошевом – чего еще надо от кустарного тира?
Пострелять мне патрон доверяет только из «тарика», «ругера» и семейства французов; «мабы» оставляют меня равнодушными, «ругер» – приятная машинка для истребления бумажек и жестянок (в данном случае, фигурок), но не более, а вот иракская «беретта» неожиданно пришлась по руке, вполне пристойный пистолет – и чего макаронники не захотели на нее переходить в пятидесятые, тянули аж до появления «девяносто второй»?..
По очкам асендадо, разумеется, меня разделывает аки Ахилл черепаху, ну так ожидать иного было бы странно. В Новой Земле я уже по местному счету год – вот как раз через четыре дня будет годовщина нашего с Руисом попадания в «ворота» Мехико-Сити… ну да не о том речь. За этот год свое владение короткоствольным оружием я подтянул с «никакого» до «условно приемлемого», однако по-прежнему полностью разделяю позицию одного весьма уважаемого в среде профессиональных стрелков товарища. Мол, пистолет нужен для того, чтобы в случае чего добраться до винтовки, которую ты неосмотрительно забыл в соседней комнате[62]. С автоматом и карабином я кое на что гожусь, честный «боец второй линии», способный поддержать маневром и огнем более опытных соратников; а пистолет-револьвер у меня – так, из серии «надо постоянно держать при себе, чтобы никогда не понадобился». Последнее, впрочем, не совсем справедливо, несколько раз короткоствол все же пришлось применить; но не имей я тогда с собой «второго ствола», дело обернулось бы совсем печально, а так… жив пока. И намерен это «пока» продлить еще лет на шестьдесят по местному календарю, а дальше посмотрим.
Когда я восстанавливаю нервы на импровизированном стрелковом рубеже, Бернат, разумеется, наблюдает за мной, не сильно выпуская из поля зрения; сперва чуть ли не на мушке держит, потом расслабляется, оценив класс – а вернее, полное свое превосходство в данном вопросе. Ну да, «если что», я ему не опасен хоть с пистолетом, хоть без. Чистая правда.
После стрельбы, сдав оружие умиротворенному асендадо, интересуюсь:
– А кто из вас со стволом лучше, вы или Адам?
Бернат хмыкает.
– Если по крупному калибру, то Адам. Накоротке любому автомату предпочитает окопный «винчестер», а из любимого «барретта» может за семь секунд подбить десять броневиков. Нам, правда, больше двух одномоментно ни разу не попадалось…
– А если в деле против Тьоррингов?
Асендадо пожимает плечами.
– Старика я видел два раза, о младшем только слышал. Договорились на четверых, кого они еще привлекут, не берусь и гадать. Мы и со своими-то напарниками пока не определились… Если пытаетесь прикинуть шансы на тотализатор по общему итогу, ничем помочь не могу.
– Да ну, какой еще тотализатор, кто его тут устраивать будет…
– Почему – тут? На нейтральной территории, где никто из участников, если даже и захочет, не сможет смухлевать. У хозяев с этим строго.
Изображаю удивление.
– Вы имеете в виду ту орденскую базу?
От хохота Бернат сгибается пополам, выронив обиженно звякнувший чемоданчик с оружейной коллекцией.
– Крыса-Эванс будет просто в восторге, если мы на ее лабораторном участке затеем большую перестрелку!.. Нет, Влад, наше с Тьоррингами дело решится в Нью-Рино.
Крыса Эванс?.. Молнией вспыхивает воспоминание годичной примерно давности – голос Леона Ричардса: «Стефани Кристин Эванс, известная также как Белая крыса». Год назад сия персона была директором орденской базы «Западная и Центральная Европа», а дальше случилась нехорошая история с моим участием в роли не то, как было зафиксировано в документах, выездного эксперта-аналитика Патрульной службы, не то просто «живца», на которого кое-кто должен был клюнуть. История эта со всеми сопутствующими моментами двоих орденских сотрудников отправила на тот свет, некоторых подвела под увольнение «с волчьим билетом», а четверть персонала той самой базы, включая директора Эванс, в приказном порядке переменили место работы, разлетевшись по другим орденским объектам.
Нет, я с ней не знаком. Ни разу не встречались ни тогда, ни потом.
Однако имя «Влад Щербань» Белая крыса очень даже может помнить. Я на ее месте точно запомнил бы. В стиле «нет-нет, я не злопамятный – я просто злой, и у меня хорошая память»…
Хорошо, массаракш, что мне к ней на здешнюю базу забираться не надо. Подробности узнать хочется, но лучше расспросить асендадос.
Я и любопытствую. Бернат качает головой.
– Ну, по задачам этой лаборатории в курсе только шишки повыше нас, и все они в Ордене. Знаю, что какая-то фармацевтика. Нанотехнологическое чего-то там.
– Странно. Я слышал, когда-то все свои научные разработки орденцы убрали с материка на остров Ордена.
– Ага, я тоже слышал, – хмыкает асендадо. – Спорить не буду, может, что и убрали. Но здешняя база функционирует давно, мы асьенду заняли в семнадцатом – она уже работала.
Нанофармацевтика. В горах Сьерра-Гранде, подальше от цивилизованных краев. Ну, при орденских возможностях не так сложно забросить самолетом любой потребный ресурс, которого не могут поставить окрестные латиносы, так что служба в подобной тьмутаракани не обязана превращаться в ссылку на необитаемый остров.
Вопрос в другом: зачем, массаракш? Секретности ради? так секрет проще было бы блюсти как раз на орденском острове, куда не допускают вообще никого помимо посвященных. Островов таких на общедоступной карте отмечено три: вышеупомянутый остров Ордена не слишком далеко от берега Колумбии – нет, волею местных географов это не одна из территорий Латинского Союза, а остров-штат в составе АСШ; еще – Нью-Хейвен, райский уголок[63] для орденских толстосумов, который рядом с островом Ордена, только чуть подальше в море; а третий – безымянный потухший вулкан в горловине Большого залива, условно между бриттским островом Новая Ирландиия и берегом бриттского же протектората Индии… Что там, на этих островах, творится – даже среди орденских сотрудников в курсе «только те, кому положено».