– Сторожевик! – радостно вскрикивает Тордис. – Спасены!
В горловине бухты появляется серо-стальной окраски кораблик, в сравнении с селедочником – очень небольшой, наверное, и двадцати метров в длину не будет; но по очертаниям – хищно-военный, да и основным оружием у него не таран с абордажем…
Рация Ульрика оживает. Ага, глушилку заткнули, значит, сейчас со сторожевика передают традиционный «хенде хох» в военно-морском варианте. В общем, отбились. Если у сухопутных хунхузов осталась хоть капля здравого смысла, они сейчас включат заднюю четвертую скорость и дадут деру.
Помогаю Ульрику встать и отряхнуться.
– Победа?
– Вроде как… – Тут он озадаченно прислушивается, склонив голову к правому плечу. – Тордис, доча, ты это слышишь?
Что – это? Стрельба, да, так вроде она и так была, и примерно с той стороны, на запад от нас… на восточном конце, очевидно, хунхузы раньше заметили сторожевик и благоразумно отступили, благо до рукопашной там не дошло, а мидгардцы вряд ли склонны мешать им разрывать «дистанцию огневого контакта». Удирают, и ладно. А вот на западном, дальнем от бухты краю, нападающие все еще не осознали всю глубину афедрона, в котором оказались.
Однако потом я понимаю, что направление-то верное, но в общий хор – ближний стрекот мидгардских стволов, дальнее покашливание хунхузских автоматов, – вклиниваются еще более отдаленные «замечания». Короткие уверенные очереди, издалека – и, похоже, в спину хунхузам, ну а по кому же еще в той стороне можно вести огонь?.. Все страньше и страньше, как говаривала Алиса Лидделл…
Территория Европейского Союза, г. Мидгард. Воскресенье, 39/03/22 23:50
Командир сторожевика «Нифлунг» корветтен-капитан[118] Экхард фон Вилленсдорф на боевое дежурство парадной формы, очевидно, не захватил, и поэтому облачен в повседневку скромных темно-синих тонов. Общий вид у моряка тоже не самый представительный – среднего роста, узколицый, вместо положенной вроде бы по флотскому статуту бороды или бакенбард – «модная недельная небритость». Ни сабли, ни кортика; даже и пистолет в поясной кобуре – стандартный бундесовский «у-эс-пэ» компактной версии. Впрочем, имея главный калибр в сто миллиметров, носимым стволом выпендриваться уже незачем, с тем же успехом можно в качестве личного оружия держать хоть джеймсбондовский ППК, хоть браунинговский «малыш»…
Парадным прикидом не спешат похвастать и «первые лица» Мидгарда – кстати, в число таковых входит Ульрик, вернее, Ульрик годи, так его, оказывается, называют «в официальной обстановке». Как же, помню, «годи» у скандинавских товарищей было титулом «законоговорителя», иначе говоря – толкователь обычаев, судья и, отчасти, жрец, в общем, личность в округе уважаемая не менее местных феодалов… но ничего судебно-жреческого в прикиде Ульрика сейчас нет, такая же штормовка, только не защитная, как днем, а серая.
Местного главного зовут хевдингом, что, собственно, и есть в прямом переводе «голова», он же «атаман», звание условно-выборное, подходит как должности руководителя клуба, так и статусу предводителя общины. Хакон хевдинг, Хакон Иварссон, после боя успел умыться и переодеться, но в самую обычную джинсу. Никакой древнескандинавской импозантности, в общем; чуть пониже меня, длинные темные волосы тронуты сединой.
Еще в «президиуме» Мидгарда восседает тот самый Атли, которого Ульрик поминал в начале боя – Атли Эвальдссон, «страж восточного предела», круглолицый очкарик с перебинтованной головой; рана легкая, пуля чиркнула по черепу и выдрала клок волос, так что уступать свое место Атли никому не стал. И «страж западного предела», Хродгар Эйрикссон, длинный тип глубоко «неформального» облика – ладно зеркально бритый череп, такое по местной жаре кое-кто делает, но череп этот у него весь в зеленых татуировках. Индивидуальный камуфляж.
Такой вот «президиум» устроился за столом на главной площади Мидгарда, она же транспортная стоянка недалеко от въезда в город. И примерно четверть дееспособного населения – вокруг этой площадки, передние ряды сидят на корточках или просто на земле, а задние, напротив, стоят на скамейках или камнях, чтобы видеть и слышать через головы соседей.
Хакон хевдинг обходится без мегафона. Что-то излагает по-норвежски звучным басом, затем – ради корветтен-капитана, не иначе – переходит на немецкий. Весьма грамотный, чище моего так точно.
– Все мы благодарны нашим друзьям из Нойехафена, и особенно – вам, герр Экхард, вам и команде вашего корабля. Мидгард не забывает оказанных услуг.
– Ну, в нынешнем-то деле моих заслуг немного, – отвечает командир «Нифлунга». – Всю операцию провернули китайцы.
– Хевдинг, а что за дела были? – звонкий женский голос из толпы.
– Правда, Хакон хевдинг, рассказал бы людям, – кивает Атли и тут же морщится, видно, не стоит ему слишком активно шевелить головой.
– Что знаю, расскажу. Не секрет. – Хевдинг поднимается. – Утром к нам прибыли перебежчики-хунхузы, из триады Желтого Бамбука. По их сведениям, на город должны были напасть их соперники, из триады Красного Дракона, при поддержке пары наемных банд помельче. Троицу, конечно, заперли в подвале, вдруг провокация, но на всякий случай объявили «желтую» тревогу. Как вы все знаете, хунхузы действительно напали, уж не знаю, из Красного Дракона или из другой компании – в бой, увы, эти бандиты ходят без знамен. Потом с моря подошел арендованный китайский транспорт «Гунь Мэй» и включил радиоглушилку. Как раз пока подходил, мы предположили самый худший вариант – что транспорт с бандитами заодно, и прибыл поддержать их артиллерией и, возможно, десантом, – потому и вызвали помощь из Нойехафена…
– Мой «Нифлунг» как раз был в дозоре, сигнал мы приняли и сразу пошли к вам, – добавляет корветтен-капитан. – Нойехафен дал «добро» через полчаса, но глушилка уже работала и пробиться к вам мы не могли…
– Ну вот. А корабельная радиоглушилка – это ведь не на километр, она блокировала не только наши рации, сами хунхузы тоже остались без связи. Тут-то к ним сзади и подошли те самые конкуренты из Желтого Бамбука и зажали в тисках. В общем, дальше осталось только трофеи собрать. Подошел сторожевик нашего друга фон Вилленсдорфа, «Гунь Мэй» выключил глушилку и объяснил, что их на эту операцию подрядил шанхайский особый отдел, поэтому полтрюма и отведено под радиоаппаратуру с генераторами, а за мигрантами на Базу они пойдут уже прямо от нас… Ну, дальше уже мы связались с нашими шанхайскими знакомыми, попросили уточнить ситуацию, и вот час назад прислали телеграмму. Мол, спасибо за помощь, теперь и с вашей, и с нашей стороны гор станет немного потише, и в течение следующих трех месяцев в Шанхае на весь товар со складов номер десять и одиннадцать для наших людей будут особые скидки.
– А что там, на этих складах?
– Это кто спрашивает, ты, Рамвальд? – вступает Хродгар. – Ты в море не ходишь, значит, тамошняя торговля не про тебя. Занимайся мастерской.
…Споры продолжаются еще некоторое время, однако я уже не слушаю.
Везет же мне на «тайные операции с зачисткой бандитов», массаракш. На сей раз «живца» делали не из меня, а из всего поселка Мидгард, но я-то был в это время внутри. И что под пули не попал – ну, так просто сидел не на той позиции, а то мало ли…
Все. Хватит. Надо поскорее возвращаться домой, к семье, и отдыхать, а то никаких нервов не хватит. Да, я умею держать себя в руках и выжидать удобного момента, с наименьшими потерями выживая там, где другие остаются без головы. Только на этом «выживании» у меня, массаракш, почитай, весь последний месяц построен, а новоземельный месяц – он, зараза, длинный…
Как быстрее всего добраться до протектората? Самолетом, само собой. Что недешево, но с «наследства» сеньора Антонио Янеса я могу позволить себе и не такое. Трудность в другом: в Мидгарде своей авиации нет вообще, ближайшие аэродромы – в Нойехафене и Штутгарте, однако есть ли в этих немецких городах «пассажирские рейсы» на русскую территорию? Гложут меня смутные сомнения…
А откуда такие рейсы есть? Из Порто-Франко, само собой.
Теперь вопрос ребром: если мне в Порто-Франко – по-хорошему, надо бы и на Базы завернуть. Передать привет знакомым на «Латинской Америке», наверняка ж не все на ротацию ушли, ну и завернуть на «Европу» за той самой посылочкой для Тьоррингов. То есть сами-то Тьорринги покойники, если видеозапись из «Смертельного лабиринта» не фотомонтаж специально для меня, что вряд ли; но кому-то же перейдет по наследству и имущество их, и дела. Соответственно судьбу «лабораторного журнала» можно и разыграть так, как договаривались с Рольфом Тьоррингом. Опять же с журнала следует снять копию и положить на стол директору Крофту дополнительным бонусом от командировки, авось и нашим экспертам тема покажется полезной. Да, крюк почти на четыреста верст в оба конца. Но если учесть, сколько тысяч я уже намотал по континенту… лишние день-другой погоды никому не сделают.
Территория Европейского Союза, г. Мидгард. Понедельник, 40/03/22 08:15
Шкипера транспортного судна «Гунь Мэй» зовут Сальваторе Спинетти, из чего неопровержимо следует итальянское происхождение данного субъекта, хотя глаза-щелки на хитрой морде вполне могли бы принадлежать и китайцу. Тем не менее, общаемся мы с ним на интернациональном в том числе и в морских делах английском наречии. Дюжина кают на его «селедочнике» имеется, сейчас они пусты и взять пассажира до орденской Базы шкипер Спинетти не отказывается, хотя подобный вариант и не является обычным – но, с другой стороны, в этом рейсе у него все необычно, так что почему бы и нет. Торг за «сколько» заканчивается быстро, и мне рекомендуют не опаздывать к отплытию, то есть прямо сейчас мухой метнуться за багажом и так же быстро – обратно. Потому как им еще в Нойехафене останавливаться, сдавать реквизированную радиоаппаратуру, за каковой процедурой, как и за безопасностью «Гунь Мэй» на каботажном маршруте до самого порта, любезно присмотрит корветтен-капитан фон Вилленсдорф на своем «Нифлунге».