– О чём ты?! Я не понимаю! – прошипела она с подозрением, но будто поутихла, а любопытство от слов Агаты и ревность, пылающая в глазах, разгорелись ещё ярче.
Пришлось взять всю игру на себя. Агата убрала ладони и заговорила торопливо и со всей горячностью, на которую была способна:
– Я не поверила тебе, что сердце Орхана принадлежит тебе. Это правда! Правда! Я ехала сюда, в вашу страну, потому что мне обещали, что муж будет любить меня и сделает своей женой… – Агата громко и натурально всхлипнула, стиснув кулаки на груди и комкая ткань абаи, скрывающей теперь всё тело надёжным коконом. – Но это ложь!
– Неужели? – недоверчиво протянула Айра, обходя её чуть сбоку и с недоумением глядя, как Агата с трудом сдерживает рыдания, что рвутся из горла.
– Да! Да! Всё ложь! – громко воскликнула Агата, ударяя кулаком по своей груди и сама восхищаясь тем, как натурально у неё выходит. – Я была на обеде, сидела рядом с Орханом так близко, что слышала всё. Он обещал… он сказал, что возьмёт меня в жены, но только потому, что так было обещано моему отцу. И он выпотрошит всё, что может взять из этой сделки, потому что я… я… очень выгодная…. покупка, – Агата позволила себе всхлипнуть и снова прикрыть рот ладонью, якобы сдерживая плач.
Айра нервно дёрнула красивыми губами, которые так и складывались в презрительную усмешку. Глаза ануарки засверкали торжеством.
– Я говорила тебе, что ты будешь – никто, – прошипела наложница.
– Да. Да, – со всей горечью прошептала Агата, вскидывая глаза к потолку, будто бы молилась божеству. Она беззвучно пошевелила губами и резко обернулась к Айре снова: – Он сказал, что его сердце уже отдано тебе, о свет его жизни. Что я никогда не смогу занять более важное место, но он готов… готов уступить место для послушной собаки, которой я должна буду стать, если хочу сохранить свою голову и голову своего отца. Что мы здесь никто, и моя жизнь теперь зависит от его прихоти. О, это ужасно! Ужасно!
– Ха, – выдохнула Айра, ничуть не сомневаясь больше в её словах. – Ануар – древнейшая в мире страна с истинным богом, и не вам, чужеземцам, надеяться здесь править! Что ж. Ты заслужила быть послушной подстилкой для моего господина, если способна принести ему пользу.
– Он требует от меня исполнения обряда, а потом сказал, что, если я выкину хоть одну глупость, посадит меня в темницу. О, какое предательство. Я никогда… никогда… не соглашусь лечь в постель с таким жестоким, бессердечным человеком, хоть моё сердце дрогнуло от его влекущей красоты и силы, и я готова была полюбить его всей душой, – в этот момент Агата вспомнила сцену, когда Орхан кормил её со своих рук, те взгляды, которые он на неё бросал, и от которых её саму бросало в жаркий пот. Что ж, ануарец был действительно хорош собой и весьма горяч, и это воспоминание помогло сделать речь ещё более убедительной. Агата произнесла с придыханием: – Орхан покорил меня одним своим взглядом, и я так надеялась, что смогу добиться его искренней любви и желания, но он… он готов лишь взять то, что ему нужно…
– Ему так нужно, чтобы ты легла в его постель? – Ноздри Айры зловеще раздулись.
– Это необходимо для завершения сделки, – закивала Агата, мельком глянув на «Фадию», которая выразительно округляла глаза, следя за её актерской игрой. – А потом… Я даже боюсь представить, что за жизнь ждёт меня потом! Помоги мне, я умоляю! – она схватила Айру за руку и с силой сжала.
– Чего ты от меня хочешь? – процедила Айра, с трудом удерживая злорадство.
– Помоги мне сбежать! Нет! – она снова дёрнулась к дверям. – Нет, просто… Просто не говори никому, что видела нас с Фадией здесь. Твоя добрая госпожа понимает меня и пошла навстречу, она выведет меня за ворота, и я исчезну отсюда навсегда!
Айра неуверенно замерла, будто уже готовая лично вышвырнуть Агату из дома, но сдерживалась, чтобы не подставить себя.
– Останься тут, прошу, – взмолилась Агата, обернувшись к ней. – Пусть Орхан не узнает, что ты виновна в моём побеге. Лучше скажи, что не видела нас и прилегла спать с головной болью. Прости, что не поверила тебе сразу, – Агата горько скривилась. – Ты была права, я не думала, что меня лишь используют… И всё, что мне теперь остаётся – спасти свою жизнь. Ты должна меня понять! Поклянись, что не помешаешь в этом! И я не стану помехой между вами!
Айра медленно кивнула, отступив вглубь комнаты.
– Идём же, скорее! – Агата резко схватила Элен за руку и потащила прочь из покоев, пока вся эта сцена не затянулась слишком надолго и не стоила им неудачи в побеге.
– Куда теперь? – прохрипела «Фадия» на бегу, когда они снова бросились в коридор, петляя между комнатами огромного дома.
Навстречу попались двое стражей, и Агата резко пихнула Элен в очередной закуток. Очередной актёрской игры ей не пережить, она ещё не выдохнула после встречи с Айрой, а Элен так неумело повторяет слова на ануарском, что хоть плачь.
Это была комната кого-то из гостей дома: окошко небольшое, несколько стоящих в ряд кроватей, изображения святых на стенах и аккуратно разложенные стопками вещи на сундуках вперемешку.
Огромная луна заглядывала в распахнутое окно, превращая легонько колышущиеся занавески в бесплотного призрака. Вот бы и ей стать бесплотной и пройти сквозь все эти стены к свободе! Но никакая магия мира не могла помочь это сделать.
Глава 28Бежать
Вот только… Агата практически подбежала к окну и чуть не хохотнула: решёток на нём не было. Она глянула вниз, оценивая высоту. Примерно второй этаж, совершенно ровные голые стены, но зато к ним была прикреплена шпалера, по которой вилось какое-то растение.
Если снять все эти тряпки… Агата решительно обернулась к Элен:
– Я вылезу на улицу здесь!
– Кирия ди Эмери!
– А ты выйдешь через дверь для прислуги, – Агата уже снимала с себя неудобное мешающее покрывало, оставаясь в тонких шёлковых шароварах и такой же тонкой шёлковой блузке, льнущей сейчас к телу. – Так как ты вылитая Фадия, одной тебе никто не задаст вопросов. Мы встретимся в саду.
– Но если кто-то вас заметит, а я буду ходить по саду в такое время?
– Я выберусь быстрее, чем ты, – уверила Агата, впихивая покрывало и просторную абаю в руки Элен. – А с этим ты будешь выглядеть так, как будто куда-то ужасно спешишь по делу. На вопросы не отвечай, говори: «Тухаты дхалика, ва ана еасхалат».
Элен неуверенно повторила фразу несколько раз.
– В саду я сама тебя найду, просто выйди на улицу и иди в сторону ворот.
– Но там тоже стража!
– Та стража выпустит нас без проблем, потому что они будут уверены, что нас выпустили стражники, охраняющие дом. Ну же, иди!
Агата подтолкнула Элен к дверям:
– Грозный взгляд и «я тороплюсь».
Выпроводив Элен, Агата вздохнула, успокаивая бешеное сердцебиение, и влезла на подоконник. Она проделывала подобное много раз дома. Потому что улизнуть тихонько ночью из дома означало вырваться из-под неусыпного бдительного надзора отца. Джонотан действительно научил её плохому, в этом отец был прав.
Агата села на широкий мраморный подоконник, спуская ноги вниз. Одна из предательских восточных туфлей сразу же соскользнула вниз. Проклятье! Вторую Агата отправила следом: главное потом найти их, хотя, если надо будет, она и босиком выйдет отсюда!
Шпалера заканчивалась ниже подоконника, но если тонкая шёлковая занавеска выдержит её вес… Агата быстро намотала ткань вокруг запястья и, не давая себе времени испугаться, соскользнула с подоконника вниз.
Запястье больно дёрнуло, но вскрик удалось сдержать, ногами нащупать опору, а свободной рукой ухватиться за вьющееся по шпалере растение. Розы! Ну, конечно, это не мог быть какой-нибудь безобидный виноград или жимолость! Это должны были быть непременно самые колючие во всех мирах розы! Что ж, они зато крепче.
Агата дёрнула занавеску посильнее, надеясь, что она оторвётся и будет чем обмотать руки, но здесь ей не повезло. Пришлось, сжимая зубы и сдерживая слёзы, хвататься за колючие стебли, плотно обвивающие деревянную опору. Хвала всем богам, в Ануаре даже опоры для роз строили на совесть, ничего не качалось, и спустя несколько мучительных минут она ощутила траву под ногами. Туфли нашлись рядом, и Агата взяла их в руки, чтобы не потерять.
Ладони и ступни неприятно саднило после знакомства с колючками местной флоры, но такие пустяки Агату не волновали. Оглядевшись, чтобы рядом не было стражников, Агата выскочила на открытую площадку с маленьким фонтаном и сполоснула руки. Вода приятно охладила кожу.
«Все получится!» – пообещала себе Агата, короткими перебежками перемещаясь в тени пышных растений. Лунного света было достаточно, чтобы не спотыкаться, но он, словно помогая, рождал причудливые тени, которые неплохо её скрывали от возможных наблюдателей.
Относительная видимость, правда, сыграла с ней злую шутку: пробираясь в зарослях практически у самых ворот, Агата запнулась о корень, наступила на какой-то острый камушек и свалилась прямо в душистый куст неизвестного растения, чихая от пряного запаха пыльцы и шёпотом ругаясь так, что, наверное, даже Вильхельм оценил бы степень её страданий.
Подниматься Агата не спешила: шума она наделала столько, что стоило затаиться. Выждав пару минут и убедившись, что вся стража не ринулась в кусты с копьями наперевес, она осторожно выглянула, пытаясь определить, где ей искать Элен.
Искать, впрочем, не пришлось: закутанная в ткань грузная фигура экономки обнаружилась у самых ворот в тусклом круге света от масляной лампы. Похоже, она привлекла внимание стражника, который стоял, оперевшись на жутковато блеснувшую сталью алебарду. И почему не подождала её на тропинке?!
Агата помянула морского дьявола и пару местных богов пустыни: Элен явно нужно было спасать, как и всю их затею. Вот только покрывало было у Элен, а выйти с открытым лицом к стражнику – означало сразу послать весь их план к уже помянутым богам.
Она нервно огляделась, убеждаясь, что патрулирующих стражников рядом нет, решительно скинула кафтан, оставаясь в одной прозрачной блузе. Оторвать руками, даже от тонкого шёлка нижний край не представлялось возможным, поэтому Агата решительно дёрнула рукав, раздался треск, и нити поддались, и в руках у неё остался вполне подходящий на роль вуали кусок ткани. Оборвав завязки, которые затягивались на запястьях, и спрятав обрывки в кустах, Агата накинула кафтан обратно и убедилась, что блуза хоть как-то прикрывает её грудь, а рукав приладила к лицу, надеясь, что в неверном свете луны и масляной лампы стражник не обратит внимания на небрежность её наряда.