Агата нахмурилась, осторожно высвобождая руку из хватки Орхана и под пристальным взглядом Джонотана и насмешливым Вильхельма пробуя пахлаву, словно всё стало таким шатким и липким, что она просто не смогла отбиться от этой настойчивости. Сладость растеклась на языке, и она облизала губы, неожиданно даже для себя улыбнувшись.
Она понимала, что открывшаяся правда ужасна и что Джонотан больше всех пострадал от интриг её отца, но мысль о том, что теперь-то он точно никуда от неё не денется, заставляла сердце трепетать назло всему. Они помолвлены, и уже давно. Ну надо же!
– На твоём месте, Орхан, я бы согласился на сделку, – сказал Вильхельм, практически впихивая кальян Сезару и прикладываясь к вину. – Агата даже меня уговорила на одну. И была столь убедительна, что я, кажется, до сих пор чувствую, что не до конца оплатил по счетам. Соглашайся, пока доблестный капитан ещё не может говорить и от её имени. Иметь потом дело с магом – проблем не оберёшься!
Агата покосилась на хмурого Джонотана, пытаясь понять, сердится ли на него за всё то, что он утаил, но добилась только того, что сладко ёкнуло сердце и нестерпимо захотелось просто остаться вдвоём. Вот тогда-то она и выскажет ему всё, а потом…
– Не хмурься, Джонотан, – Агата потёрла липким от меда пальцем суровую морщинку между его бровей. – Ой, прости, сейчас…
Она огляделась в поисках вышитого золотом (как все в доме Орхана) полотенца для рук, но почему-то от этого простого движения всё вокруг немного смазалось. Голова стала лёгкой-лёгкой, а ещё внутри растекалось тепло и радость.
– А ты полна талантов, – Орхан благодушно рассмеялся. – Если уж смогла договориться с пиратом… Пожалуй, я был бы не против сотрудничать. К тому же все бумаги давно готовы, не так ли, ди Эмери? Только вот… магия, – Он помедлил, оглядывая всех присутствующих смеющимися глазами: – Мне нужна магия, а её я могу получить только вместе с артефактом и его владелицей.
– Ты не получишь Агату. – Джонотан качнулся вперёд, сбивая со стола маленькие плошки с орехами и сладостями.
– Маги, – снова рассмеялся Орхан. – Так полагаетесь на свою силу, что уже второй раз…
Он неожиданно замолк на середине предложения и повалился на стол. Агата попробовала было увернуться от опрокинувшегося кувшина с вином, но движения стали медленными, словно она двигалась в воде. Но это почему-то не испугало, а, наоборот, вызвало смех. Ещё и отец, затянувшись кальяном, начал клониться к столу, словно захотел вздремнуть.
Проклятый Восток! Зачарованный Ануар! Почему всё здесь такое зыбкое и обманчивое? Стоит хоть немного потерять бдительность – и тебя затягивает в эти зыбучие пески вместе со всеми упрямыми надеждами.
Так… уклончиво. Обманчиво, как мираж в вечных песках. И мир начинает клубиться, точно этот тяжёлый, густой дым от кальяна, и уже кажется таким ненадёжным и призрачным, что теряешь понимание, чему и кому можно вообще здесь верить.
Она ли это? Она ли готова взять в руки перо, которое кто-то уже заботливо поднёс, и подписать торговый договор? Подписать… Но с кем, если Орхан аль Гаффар – несостоявшийся муж и богатейший человек Шарракума, – кажется, сам уснул зачарованным сном.
– Джонни… – она подняла тяжёлую, словно чужую руку, чтобы потрепать его по плечу, но отвлеклась. – Какие у меня пальцы…
И рассмеялась, поднимая руку и глядя, как солнечный свет золотит кожу.
– Чудесные тонкие пальчики, – согласился Вильхельм, поднимаясь из-за стола и отпихивая с пути ди Эммери, поудобнее устраивающегося с закрытыми глазами на подушках. – Один из них уже скоро украсит маленькое колечко.
– Что ты? – Агата на мгновение не нашлась, что сказать, когда Вильхельм неожиданно подхватил на руки её ставшее безвольным тело. – Да почему я опять теряю созна…
– Не переживай, рыбка моя, – Лицо Вильхельма расплывалось перед глазами, но она мотнула головой, и зрение вновь прояснилось.
– Я уже боюсь закрыть глаза хоть на миг, потому что не знаю, где, в каком месте, с кем и в каких обстоятельствах их открою! Честное слово, эти сюрпризы мне ужасно надоели, – невнятно пробормотала Агата.
– Прости, вынужденная мера, – Вильхельм уверенным шагом пересёк зал. – Твой драгоценный (в прямом смысле, между прочим!) женишок – тот ещё изворотливый засранец. Он решил, что обманет всех нас и добавит в кальян одну занятную травку. Но старый Вилли давно привозит её сюда и способен легко определить запах этой самой… травки. Пришлось переиграть наши планы. А теперь помолчи, придётся потратить немного времени, и мы наконец отсюда уберёмся.
– Мы? – Агата попробовала было отпихнуть пирата, но руки её не слушались. – Я никуда с тобой не пойду! Где Джонотан?
– А я ещё переживал, что ты тоже курила эту дрянь, – насмешливо произнёс Вильхельм. – Никакой благодарности.
Он огляделся, и Агата тоже покрутила головой в слабой попытке понять, что происходит. Коридор был пуст, только пылинки неспешно плыли в солнечном свете, расчерчивающем полосами стены и пол. Вильхельм продолжил путь, ступая практически бесшумно, тихим голосом шепча ей едва ли не на ухо:
– Я, знаешь ли, и так изрядно утомился, таская по пустыне твоего несостоявшегося муженька и его мага. Пожалей старого пирата, рыбка моя. Пока Джонни разбирается с остальными, я, так и быть, донесу тебя. Или ты хочешь остаться с Орханом? Он планировал одурманить всех, кто сегодня разделил с ним кальян. Его-то такой дозой не возьмёшь. Варварские методы. Лично я предпочитаю, чтобы женщина была в сознании и отвечала со всей страстью.
– Отпусти меня немедленно! – приказала Агата, почему-то хихикая и не до конца одурманенным сознанием понимая, что, кажется, Вильхельм и Джонотан опять сговорились.
«Мальчики… вы что-то задумали», – хотела проговорить она возмущённо и осуждающе, потому что они не посвятили её в это, но не смогла произнести ни слова.
– Непременно, рыбка моя, – Вильхельм толкнул ногой дверь на улицу, и Агата сощурилась от яркого солнечного света. – Сейчас тебя отпустит, тогда и я отпущу.
С этими словами Вильхельм всё-таки поставил её, словно хотел убедиться, что она останется на месте. Но Агата с ужасом поняла, что ноги её подводят, и едва не упала. И только Джонотан, взявшийся невесть откуда, вдруг подхватил её на руки и тесно прижал к себе.
– Джонотан… – прошептала она, обращая к нему лицо.
– Сейчас, – растерянно пробормотал он, подхватил ещё крепче и понёс куда-то, пока Агата с трудом сдерживала смех.
Они снова бегут! Снова что-то задумали, и это явно не укладывается в рамки законов Ануара. Иначе почему они избегают стражей и так торопятся? А ведь сделка… Сделка с Орханом состоялась, ведь так? И теперь она имеет законное право…
Додумать Агата не успела. Джонотан донес её до паланкина с отдёрнутыми занавесями. Видимо, он хотел уложить её на мягкие подушки, но что-то пошло не так, и они завалились внутрь оба.
– Прости, – прошептал он возле мочки её уха, обдав жарким шёпотом и пытаясь приподняться.
Но Агата почувствовала, что стало слишком, слишком… смешно, и в конце концов рассмеялась в голос неведомо чему, а Джонотан уткнулся лицом в подушки и поддержал ненормальный хохот. А потом их вдруг подняли от земли и куда-то понесли.
– Джонотан! – она пихнула его изо всех сил. – Ты должен… Немедленно расскажи мне всё!
Глава 39В неведомых морях
– Джонотан! Капитан! – на разные лады повторяли где-то рядом. – Капитан! Кириос ди Арс!
– Что… – прохрипел Джонотан не своим голосом. – Проклятье.
В горле смертельно пересохло, будто там была та самая Великая пустыня Шарракума и только сухой ветер гонит песок по языку.
Джонотан с трудом сглотнул, пытаясь разлепить глаза. Кажется, на этот раз сознание потерял он, а не Агата. Что ж, должна быть в мире справедливость – бедной девочке и так досталось из-за его самонадеянной жажды узнать всю правду о родителях и загадочном артефакте.
Что ж, узнал… Лучше бы не пытался.
Джонотан попробовал пошевелиться и осознал, что лежит на хорошо знакомой палубе «Госпожи Дикарки» лицом на сложенных ладонях, а свёрнутые в кольцо снасти упираются в правый бок. Однако корабль будто и не качало, ветра не было, а крики, которые он принял за голоса чаек, оказались скрипами рангоута о железные части снастей и скрежетом блоков над головой.
Голова, надо признаться, раскалывалась так, словно всю дозу ведьмовского зелья, что подсыпал в кальян Вильхельм, Джонотан умудрился выкурить в одиночку с пары затяжек, не давая Агате дышать этой дрянью и надеясь на выпитое до встречи противоядие. А ведь всего-то надо было усыпить бдительность Орхана и…
– Капитан! – бухтел рядом старпом, а потом обратился к кому-то другому: – Надо привести уже его в чувство, чтобы понять, что делать дальше!
– Меня слушай, – хрипло и насмешливо бросил где-то наверху подошедший, судя по скрипу палубы, Вильхельм. – Забыл, что я ваш капитан?!
Боги, как же жарко! Это солнце просто испепелит его на месте, если он не сможет подняться прямо сейчас. Лучи жгли спину и будто прожигали камзол насквозь, но голова оставалась чугунной.
– Воды дайте, – произнёс он наконец, думая, что услышит свой привычный голос. Но вместо низкого и уверенного баса раздался только хриплый шёпот.
– Сейчас я вам покажу, что надо делать, – уверенно сказал кто-то из женщин.
Над Джонотаном нависла тень, а в следующее мгновение его окатили, похоже, целым ведром ледяной морской воды: попало и в лицо, вмиг промокла рубашка и штаны, даже в сапоги затекло. Он на миг захлебнулся, не ожидая такого предательства, зато в голове тут же просветлело.
Деревянное ведро упало на палубу рядом с простыми туфельками по энарийской моде из добротной кожи.
– Спасибо, кирия Элен, – просипел Джонотан снова, убирая со лба мокрые пряди и кое-как садясь, чтобы принять наконец вертикальное положение. – Вы, как всегда, заботливы и добры сверх меры, – он скривился, щурясь и поднимая к ней голову. – И я вам чрезвычайно признателен…