Omega A7-L. В распоряжении каждого астронавта было три сшитых на заказ скафандра, которые были им необходимы: один для тренировок, один для полета и один запасной на случай непредвиденных обстоятельств. Каждый скафандр стоил между 100 000 и 250 000 долларов, в зависимости от веса и сложности. (Астронавты миссии «Аполлон» обычно шутили, что если бы скафандры оценивали как стейк, то они бы обошлись примерно по 1000 долларов за фунт. Скафандры Армстронга и Олдрина весили 56 фунтов и 189 фунтов с переносной системой жизнеобеспечения[437].)
Процесс одевания для космического полета очень трудоемкий. Сначала Олдрину, Армстронгу и Коллинзу пришлось нанести на тело крем: полету предстояло продлиться более восьми дней, и у них не будет возможности сменить одежду. Они переоденутся только для выхода на поверхность Луны. Без крема на их коже появилось бы раздражение. Затем они надели памперсы (НАСА, у которого всегда есть особое название для всего, называет их «одеждой с максимальным поглощением»), резиновый мешок, трубку и мочеприемник, крепившийся на поясе[438]. Поверх этого натянули хлопковые кальсоны – «костюм постоянного ношения» – и только потом скафандры. Так как они были громоздкими и плотно прилегающими к телу, чтобы их надеть, требовалась посторонняя помощь и много времени. В последнюю очередь надевали перчатки и головной убор. Перчаток было две пары, первая нейлоновая, «комфортная» пара, затем вторая пара, более тяжелая, крепившаяся к скафандру алюминиевыми кольцами, красным (для правой руки) и голубым (для левой). На голову сначала надевали плотно облегающие коричневые с белым шапочки Снупи (Snoopy Caps), которые содержали систему коммуникации, а затем большой округлый шлем. Чтобы пройти от помещения техников до стартовой площадки, кислородные системы астронавтов соединяли с серебристыми, похожими на кейс вентилирующими устройствами. Астронавты выглядели, по словам одного наблюдателя, «как бизнесмены, направляющиеся в будущее»[439].
Несмотря на тщательно подготовленное величие этого выхода, на пятый день полета, после тринадцати орбитальных оборотов вокруг Луны, Армстронг и Олдрин должны были снова раздеться догола и начать все сначала.
Для прогулки по Луне требовались другие, более тяжелые скафандры. Длинные кальсоны «для постоянного ношения» заменили на кальсоны «с системой охлаждения». Они облегали тело и были сделаны из нейлонового спандекса, эластичной ткани, похожей на ту, из которой шьют лосины. Эти «кальсоны» застегивались спереди и были покрыты похожей на вены филигранью из тонких коричневых трубочек из ПВХ, по которым прокачивали холодную воду, чтобы космонавты не перегревались под несколькими слоями синтетики. Поверх этого надевали плотный белый скафандр «Омега» из двадцати одного слоя. Оба астронавта сменили шлемы, перчатки и переносную систему жизнеобеспечения на крошечную восьмифутовую кабину лунного модуля перед прогулкой по поверхности спутника Земли. На их перчатках были прикрепленные на липучку списки дел: им столько предстояло сделать, что они боялись что-нибудь забыть. Стекла шлемов были покрыты 24-каратным золотом в качестве фильтра. Шлемы опускали в кольцо на шее скафандра, чтобы обеспечить отсутствие протечек. Проделать все перечисленное выше в кабине лунного модуля было непростым делом, и астронавты нервничали. Весь процесс одевания перед открытием люка занял на час больше, чем было запланировано – всего три часа, – и, как говорил Олдрин, это зрелище было невероятным. «Мы чувствовали себя как два защитника, пытавшихся поменяться позициями внутри крошечной палатки юных скаутов». В последний момент один из астронавтов повернулся, толкнул переносной системой жизнеобеспечения ручку, контролирующую отключение электричества в лунном модуле, и сломал ее. Чтобы потом поднять модуль с поверхности луны, Олдрину пришлось импровизировать: он воткнул кончик фломастера в отверстие, чтобы включить двигатель[440].
Без следа
«Ad astra per aspera».
«Через тернии к звездам».
Для астронавта Майкла Коллинза отношения со скафандром были соединением любви и ненависти. «Любви, потому что это самая интимная одежда, защищающая двадцать четыре часа в сутки, – написал он, – ненависти, потому что он может быть в высшей степени некомфортным и неуклюжим». Любовь, естественно, обычно побеждала[441].
Потребность в защитной одежде на большой высоте стала очевидной с появлением воздушных шаров в XVIII в. Поздней осенью 1783 г. братья Монгольфье поднялись на 3000 м над Парижем на гигантском шаре в форме турнепса из голубого, сотканного вручную шелка, украшенного королевскими лилиями и монограммой короля Людовика XVI. Это стало сенсацией. Месяцем позже, 1 декабря, профессор Жак Шарль использовал шар, накачанный водородом, чтобы подняться в небо. Он поднялся на высоту 10 000 футов (3048 м), почти не поняв этого, прежде чем его поразили ужасный холод и боль в ушах и челюстях. Профессор быстро спустился и больше никогда не летал. Другие аэронавты тем не менее не отступали, несмотря на очевидную опасность. 15 апреля 1875 г., к примеру, весь экипаж воздушного шара, поднявшегося на высоту 26 000 футов, погиб, за исключением одного человека. У людей изо рта пошла окрашенная кровью пена. Полвека спустя похожая судьба ожидала и Хоторна Грэя. Американский аэронавт поднялся с поля в Иллинойсе, надев на себя 57 фунтов защитной одежды и взяв с собой запас кислорода, чтобы выжить в разреженном воздухе на больших высотах. Он поднялся на высоту 44 000 футов, но умер задолго до того, как его шар опустился на землю. Его посмертно наградили крестом «За летные заслуги», и в сопроводительном тексте было написано: «Его храбрость была больше, чем его запасы кислорода»[442].
Американский летчик Уайли Пост вместе с компанией по производству шин и резины B. F. Goodrich разработал костюм, который позволил ему выжить в стратосфере, слое атмосферы на высоте около шести-восьми тысяч миль над землей. Он был сделан из облегающего тело резинового надувного слоя под стеганым хлопковым слоем, который удерживал резиновый «пузырь» на месте и не позволял ему раздуваться при нажатии. На голове у него был похожий на ведро серебристый шлем с небольшим отверстием, через которое он мог видеть. (У него был только один глаз, так как другой он потерял во время несчастного случая, поэтому отверстие было смещено в сторону от центра[443].)
Во время Второй мировой войны, когда в воздух поднималось намного больше людей, чем раньше, технология сделала большой рывок вперед. Было проведено несколько безрассудных экспериментов, чтобы проверить, как тело человека переносит скорость и высоту. В июне 1943 г., чтобы проверить, что произойдет с летчиком, если ему придется выпрыгнуть из самолета на высоте 40 000 футов, Рэнди Лавлейс выпрыгнул из самолета ради проверки работы баллонов со сжатым воздухом. За бортом было почти минус пятьдесят градусов.
Он потерял сознание от того, с какой силой раскрылся его парашют, и с его левой руки потоком воздуха сорвало обе перчатки, внешнюю и внутреннюю. Рука замерзла почти до твердого состояния за время двенадцатиминутного спуска. Был сделан вывод, что на большой высоте и на высокой скорости человеческая выносливость приближается к фатальной границе и это нельзя недооценивать. При быстром ускорении кровь приливает к конечностям и, хотя тренировки помогают повысить переносимость этого состояния, даже опытные летчики могут потерять сознание при воздействии перегрузки в 4 или 5 g. Летчикам приходилось надевать несколько слоев овчины, шелка и шерсти, чтобы защититься от холода. Во время войны самолетные стрелки́ на открытых позициях часто использовали костюмы с подогревом, чтобы избежать обморожения[444].
Специальная одежда стала обязательной. Дэвид Кларк, американский производитель поясов для чулок, чьим первым товаром стало эластичное трикотажное утягивающее белье для мужчин The Straightaway, активно включился в работу. В его костюмах «анти-g» использовались пневматические камеры из нейлона с виниловым покрытием, которые плотно облегали тело и оказывали давление на нижнюю его часть, не позволяя крови скапливаться там и тем самым предупреждая обмороки у летчиков. Их использование в одной группе истребителей восьмого авиаполка привело к почти удвоению числа пораженных целей на тысячу летных часов, с тридцати трех до шестидесяти семи. После войны Кларк продолжал совершенствовать свои модели и заменил пневматические камеры полосами ткани, которые можно было прижать к телу с помощью нескольких надуваемых резиновых трубок. Один из таких костюмов под названием Т-1 использовал Чак Йегер в 1941 г., когда пытался преодолеть звуковой барьер. Позднее Кларк участвовал в создании специальных костюмов для пилотов В-52, которым предстояло летать на высоте 70 000 футов. Эти костюмы полностью находились под давлением и выпускались с восьмичасовым запасом кислорода, эластичным приспособлением для мочеиспускания и встроенными пастами с ароматом сыра и гамбургера, чтобы пилоты могли поесть во время полета. Но эти костюмы были в высшей степени некомфортными. За время одного полета летчики теряли около 5 % массы тела вследствие стресса[445].
К середине 1950-х гг., когда появление реактивных самолетов определило перспективу полета человека в ближайший космос, усилия по созданию надежных и удобных костюмов, находящихся под давлением, удвоились. В 1954 г. лаборатория