Важность торговли для экономики Золотой Орды повышалась также и за счет того, что благодаря налогам с купцов и совершавшимся ими сделкам ханская казна пополнялась в гораздо большей степени, чем от уплаты «выхода». Основной торговый налог «тамга», уплачивавшийся на границе золотоордынских владений (или в порту, куда прибывал торговый корабль), составлял в разные периоды от 3 до 5 %, т. е. был достаточно низким: в монгольском Иране или Чагатайском улусе он колебался от 5 до 10 %. Тем не менее, доходы казны от него были весьма значительными за счет большого числа торговцев, приезжавших торговать в Улус Джучи или следовавших через его территорию. Тамгу взимали ханские чиновники, соответственно именовавшиеся таможенниками.[219]
В тесной связке с тамгой шел другой торговый налог — так называемый «весовой сбор» («тартанак» или «кантар»), составлявший около 1 % от суммы совершаемой сделки. Взимали его специальные базарные чиновники («тартанакчи»), они участвовали в качестве представителей государства даже в сделках, при которых фактически никакого взвешивания не происходило. К тамге и тартанаку примыкали дорожные сборы — за переправу на пароме, переход через мосты и т. д., взимание которых тоже производилось соответствующими чиновниками.[220]
Особое место в налоговой системе занимали экстраординарные сборы: при проезде через населенный пункт члена ханского рода, посла или крупного сановника (как в самой Орде, так и в вассальных государствах) местное население должно было подносить ему дары — в тюркской традиции «тиш», в русских переводах ханских ярлыков — «поминки», «почестье», «запросы». Тут речь идет не столько о функциях чиновников, сколько о привилегиях ханского рода или сановников, которые ими широко пользовались.[221]
Наряду с налогами и сборами в Золотой Орде имелся ряд повинностей, исполнение которых также находилось в ведении представителей администрации. Главной, безусловно, являлась воинская повинность — участие в военных мероприятиях ордынских ханов; как уже отмечалось, сбором войск ведали представители региональной и местной администрации в рамках десятичной системы. Выше мы уже упоминали повинность «караулук» по обеспечению безопасности в сельской округе силами местного населения. Предоставление провианта проходящим войскам, фуража лошадям, принятие войск на постой, организация ямских станций также находились в ведении глав местной администрации.[222]
Таким образом, можно отметить, что налоговые функции в Золотой Орде осуществлялись как представителями регионального и местного управления, так и специальными чиновниками — в зависимости от объекта налогообложения.
Поскольку в Золотой Орде имелись многочисленные налоги и повинности, то существовали возможности освобождения от них. В связи с этим следует упомянуть институт тарханов — представителей податного населения, которые за какие-то заслуги перед властями могли быть освобождены от уплаты налогов полностью или частично.[223] К числу тарханов полностью относились представители духовенства всех конфессий, существовавших в Золотой Орде и вассальных государствах. Также тарханство могло дароваться жителям целых городов (по некоторым сведениям, таким городом в золотоордынский период была Астрахань — по-тюркски «Хаджи-Тархан»[224]), представителям отдельных профессий, семействам или конкретным лицам.
Исследователи нередко относят тарханов к аристократическому сословию, что является неверным: представители знатных слоев ордынского (и в целом тюрко-монгольского) общества по своему статусу изначально не платили налогов, так что присваивать им тарханство не было необходимости. Смысл такого пожалования состоял как раз в том, чтобы отличить некоторых простолюдинов, которые в силу своего происхождения принадлежали к тяглому сословию, но были избавлены от уплаты налогов и сборов, а также несения повинностей — т. е. лишь в этом отношении приближены к статусу аристократии, но не более того.
Наряду с тарханством в конце XIV — начале XV в. в Золотой Орде появился институт суюргала, позаимствованный из правовой практики Чагатайского улуса. Суюргал представлял собой земельное пожалование, даруемое ханом за службу тому или иному лицу, которое изначально имело иммунитет — налоговый, судебный, административный. Таким образом, освобождение от налогов и повинностей закреплялось не за лицом, а за землевладением и могло перейти вместе с ним к новому обладателю.[225]
Таким образом, как мы можем убедиться, Золотая Орда (по крайней мере, в период своего расцвета) имела развитую экономическую систему и многочисленные источники государственных доходов, что полностью опровергает давний стереотип о ней как о «паразитическом государстве», существовавшем исключительно за счет дани с вассальных правителей и ограбления соседних оседлых государств.
Расцвет золотоордынской науки и искусства
До сравнительно недавнего времени вопрос о науке в Золотой Орде практически не поднимался — по-видимому, в силу принадлежности ученых к мусульманской культурной традиции, тогда как каких-то специфических черт «ордынской» научной мысли выявить не представляется возможным. Однако следует иметь в виду, что, во-первых, многие ученые вели свою научную деятельность в Улусе Джучи и нередко под покровительством его ханов. В этом отношении золотоордынские монархи также следовали примеру монгольских ханов и других улусных правителей Монгольской империи, стремясь обеспечить себе верность и поддержку со стороны всех слоев местного населения — не только аристократических слоев, духовенства и торгового сословия, но также и интеллектуальной элиты. И если в империи Юань это были преимущественно конфуцианцы, то в Золотой Орде (равно как в монгольском Иране и Чагатайском улусе) — соответственно, представители мусульманской культуры, достигшей высокого уровня развития еще до установления власти Чингизидов в этих странах.
Естественно, к числу наиболее развитых (еще с доордынского времени) направлений научной мысли следует отнести богословие и правоведение. Расцвет этих наук приходится, несомненно, на период правления ханов Узбека и Джанибека, наиболее активно проводивших политику исламизации Золотой Орды. Именно в их время появляются научные произведения, которые сегодня вводятся в оборот исследователями. В 1340-е гг. было создано многотомное сочинение «Каландар-наме» выдающегося богослова Абу Бакра Каландара Руми, который был имамом Солхата при Узбеке и Джанибеке, в 1340-е гг.[226]
В 1320–1330-е гг. в Сарае действовали ученые-правоведы (представители ханафитской правовой школы — мазхаба) Амир Мухаммад б. Умар б. Аттик б. Аби Бакр б. Мухаммад ал-Утрари и Бадр а-Дин б. Зирак ас-Сулхани, занимавшиеся переписыванием и комментированием авторитетных трудов по мусульманскому праву — фикху. Заслугой таких ученых (улемов и факихов) было то, что они, по сути, заново вводили в оборот труды ученых прошедших эпох. Так, Мухаммад б. Аюб б. Юсуф б. Хасан б. Наср ал-Джанди переписал в 1304 г. труды «Умдат ал-фатава» ас-Садра аш-Шахида ал-Бухари и «Мухтар ал-фатава» Абу Хафса ан-Насафи, созданные в первой половине XII в.[227] Также известно о работе в столице Золотой Орды в 1350-е гг. «энциклопедистов», т. е. ученых, преуспевших в различных науках, Кутб ад-Дина Мухаммада б. Мухаммада ар-Рази аш-Шафи ат-Тахтани и Сад ад-Дина Масуда б. Умара ат-Тафтазани ан-Насаи ал-Хурасани.[228]
Характерным явлением для мусульманской науки рассматриваемого периода была «академическая мобильность»: иностранные ученые приезжали для проведения научных изысканий в Золотую Орду, и, напротив, ученые ордынского происхождения с аналогичными целями выезжали в другие страны. Так, выходец из Сыгнака, Хусам ад-Дин ас-Сигнаки, комментатор знаменитого труда по мусульманскому праву «Хидоя» Бурхан ад-Дина Маргинаин (XII в.) и автор целого ряда собственных сочинений, около 1311 г. преподавал в Багдаде и Мешхеде. При этом даже иностранные хронисты (благодаря которым сохранилась информация о таких ученых) подчеркивают, что, например, выходцы из ордынского Поволжья получили блестящее образование у себя на родине и, приехав в мамлюкский Египет или Сирию, сразу же приобретали авторитет среди местных ученых.[229] Нередко, впрочем, причиной подобных выездов становилось не желание расширить научные горизонты, а политические обстоятельства. Так, в 1320–1350-е гг. в Золотой Орде появляется большое число выходцев из монгольского Ирана и Чагатайского улуса, которые к этому времени уже вошли в эпоху междоусобиц и смут. Во многом благодаря им в Золотой Орде начинается рост влияния мусульманского ордена (тариката) йасавийя.[230]
Наряду с такими традиционными для мусульманского общества науками, как богословие и правоведение, в Золотой Орде получили развитие и другие отрасли знания.
В частности, известно анонимное математическое сочинение «Аттухфе фи'илм ал-хисаб» («Шедевр в вычислительной науке»), составленное в XIV в., в эпоху правления хана Узбека, и преподнесенное ханскому наместнику в Крыму. В 735 г. х. (1334/1335 г.). Мубарек б. Юсуф ал-Алани составил толкование «Турер ал-муляххас» к математико-астрономическому труду «ал-Муляххас фи илм ал-хайат ал-басита». А в 755 г. х. (1357 г.) Камал ад-Дин Мухамад ат-Туркмани ал-Мардини дополнил его своим комментарием.[231]