[242] Таким образом, казалось, в Улусе Джучи могла воцариться династия прямых потомков Узбека, т. е. начал формироваться принцип передачи престола от отца к сыну. Подобное правило фактически (а в случае закрепления — и юридически) устраняло бы от власти представителей многочисленных ветвей рода Джучидов, что, конечно же, не устраивало многих амбициозных и властолюбивых царевичей, происходивших от младших сыновей Джучи.
Внешнеполитической же причиной смуты стало, как ни странно, то, что именно в 1350-е гг. начинается необратимый процесс распада монгольской имперской системы. В 1330-е гт. распадается Ильханат, пик гражданской войны в котором приходится как раз на 1350-е гг. В то же время начинается междоусобица в Чагатайском улусе, длившаяся с середины 1330-х по начало 1370-х гг. Наконец, в 1350–1360-е гг. в Китае, наряду с междоусобицами местных Чингизидов, начинается национально-освободительное движение против монгольской династии Юань, завершившееся ее падением и изгнанием монголов из Китая в 1368 г.
Дело в том, что ранее в случае внутренних конфликтов правители любого из чингизидских государств, не имея достаточно возможностей решить проблему самостоятельно, могли апеллировать к поддержке соседних улусов, что неоднократно имело место в XIII — начале XIV в. Так, Боракчин, вдова Бату, и Ногай в свое время пытались заручиться помощью ильханов Ирана, Куйлюк, претендент на трон Синей Орды, пользовался поддержкой правителей улусов Чагатая и Угедэя и т. д. Теперь же, когда все чингизидские государства одновременно оказались в кризисной ситуации, противоборствующим кланам Золотой Орды приходилось рассчитывать только на самих себя. А поскольку в течение длительного времени никто из Джучидов и поддерживавших каждого из них родоплеменных вождей не обладал большими ресурсами, чем другие, их борьба и затянулась на два с лишним десятилетия. И окончание этой борьбы, как мы убедимся ниже, было связано опять же с вмешательством внешней силы из другого чингизидского государства — Чагатайского улуса — в лице его фактического правителя Амира Тимура (Тамерлана), сумевшего положить конец многолетней смуте в этом ханстве.
Все вышеперечисленные причины, несомненно, были актуальны для потомков Чингис-хана, имевших право претендовать на ханский трон. Для менее же родовитой аристократии проблемой стало другое. С переходом под власть национальной династии Мин Китай фактически выпал из системы трансконтинентальной торговли. Это нанесло мощный удар по торговым путям Монгольской империи, включая Великий Шелковый путь. Смута в Чагатайском улусе, начавшаяся еще в 1330-е гг. и достигшая пика ко времени «замятии великой», также не способствовала сохранению уровня торговли, каким он был во второй половине XIII — первой половине XIV в. Соответственно, улусные владетели Золотой Орды лишились солидного источника доходов — сборов от купцов, осуществлявших транзитную торговлю, и доли от таможенных сборов, поступавших в ханскую казну и затем распределявшихся среди знати в соответствии с положением, которое занимал каждый ее представитель. Едва ли не единственным средством поправить пошатнувшееся финансовое положение для некоторых удельных Джучидов и многих родоплеменных предводителей стал грабеж соседних владений — а предлогом для таких набегов становилось то, что владетель соседнего улуса мог поддерживать другого претендента на престол.
Подобная политика правящего рода и знати вызывала осуждение со стороны многих слоев общества и даже нашла отражение в ордынской литературе, которая в эпоху «замятии великой», как ни странно, не только продолжала развиваться, но даже приобрела более специфический «золотоордынский» характер, поскольку авторы не ограничивались подражанием прежним классикам, а отражали в своих произведениях события, современниками которых являлись. Именно в этих условиях могло возникнуть известное произведение — «Джуджума-султан» («Царь-Череп»), созданное Хусамом Катибом около 1368–1369 гг. Формально, как и создатели более ранних ордынских поэм, автор положил в основу популярный в мусульманском мире сюжет об отрубленной голове (черепе), которую оживляет пророк Иса (Иисус), после чего начинается софистический спор «между душой и телом», в котором затрагиваются вопросы воздаяния за грехи после смерти и пр. Этот сюжет пользовался большой популярностью в мусульманской литературе, и к нему обращался ряд авторов доордынского периода — в частности, знаменитый персидский поэт-суфий Фарид ад-Дин Аттар, написавший в конце XII в. поэму «Джумджума-наме» («Книга о черепе»).[243] Однако Хусам Катиб, по мнению исследователей, придал своему произведению актуальность, не ограничившись абстрактным философским спором. Он выказывает сожаление о временах величия и спокойствия в тюрко-монгольском мире, которые он соотнес с эпохой правления Чингис-хана и Хулагу, и упрекает ордынских правителей в том, что они в погоне за удовольствиями забросили дела государства, заботы о подданных, что и послужило причиной смуты, за что им и будут грозить наказания в аду.[244] Учитывая актуальность подобного отношения к нерадивым монархам, не приходится удивляться, что и в более поздние периоды истории Золотой Орды появлялись поэмы на ту же тему — в частности, анонимная поэма «Кисекбаш» («Кубас»).[245]
Наконец, помимо политических и экономических факторов нельзя забывать также и о тех, которые не зависели от воли человека — природных и, в первую очередь, массовых заболеваниях. В 1363–1364, а затем и в 1374 гг. Золотая Орда подверглась очередным вспышкам чумы, из-за которых безлюдели города, уменьшалась торговля, развивалось мародерство и, соответственно, лишь усугублялась и без того непростая ситуация в государстве в целом.[246] Достаточно сказать, что в некоторые периоды из-за эпидемии ни один из претендентов даже не рисковал занять Сарай — столицу Улуса Джучи, в другое время обычно являвшийся главным объектом в борьбе конкурирующих ханов!
Сочетание всех этих факторов и послужило причиной смуты, продлившейся более двух десятилетий и поставившей Золотую Орду на грань уничтожения.
Начало гражданской войны: от Бердибека до лже-Кильдибека
Непопулярные реформы Узбека встретили сопротивление (сначала скрытое, а затем — и открытое) со стороны многих представителей золотоордынской элиты. Не имея достаточно возможностей оказать сопротивление деятельным Узбеку и Джанибеку, Джучиды и родоплеменные вожди воспользовались нестабильностью ситуации при Бердибеке и выступили против ханского семейства.
По всей видимости, знать могла принять решение об отстранении потомков Узбека от власти по причине многочисленных преступлений против ханского рода (расправа самого Узбека со 120 Чингизидами, Джанибека с двумя братьями, Бердибека с двенадцатью родичами) — благо, такой прецедент был создан еще в середине XIII в., когда по аналогичному обвинению курултай лишил права на монгольский трон все семейство Угедэя. В качестве альтернативного кандидата на трон уже в 1358 г., т. е. еще при живом хане Бердибеке, был предложен Кульна, которого одни исследователи считают самозванцем, другие же — царевичем-Джучидом. По нашему мнению, он все же принадлежал к ханскому роду, причем, скорее всего, даже к роду Бату, но не был потомком Узбека: вряд ли противники правящей династии могли сразу нарушить уже устоявшуюся традицию и передать трон кому-то из более отдаленных представителей рода Джучи. Бердибек умер или был убит в 1359 г., и Кульна был признан новым ханом.[247]
Однако кандидатура Кульны не устраивала весьма влиятельную политическую фигуру — ханшу Тайдулу, вдову Узбека, мать Джанибека и бабку Бердибека, поскольку этого хана, в отличие от своих прямых потомков, она не могла контролировать и, соответственно, сохранять власть и влияние в Золотой Орде. Поэтому она решила выдвинуть собственного кандидата на трон — причем из числа потомков не Бату, а других сыновей Джучи, чья легитимность была ниже, и, следовательно, они в больше степени зависели бы от ее поддержки. В 1359 г. она сначала предложила трон Хызру, потомку Шибана (он был пятым в иерархии сыновей Джучи), но он ей показался слишком властным, поэтому чуть позже она сделала выбор в пользу Науруса, потомка Тангута (шестого сына Бату), за которого вышла замуж, чтобы сделать этого кандидата более легитимным. В результате уже в 1360 г. Кульна был убит сторонниками Тайдулы и нового хана.[248]
Однако действия ханши породили опасный прецедент: отныне любой потомок Джучи, а не только представитель дома Бату, вновь мог рассматривать себя в качестве легитимного претендента на трон, равного в правах со всеми остальными, чего не было в Золотой Орде со времени смерти Берке. Сразу же после воцарения Науруса против него выступил вышеупомянутый Хызр, который вскоре убил его и Тайдулу и воцарился в Сарае. Его власть не признали сразу несколько других Джучидов. В Белой Орде против Хызра выступил Орду-Мелик (потомок Туга-Тимура, тринадцатого сына Джучи), а в Синей Орде — Кара-Ногай (также потомок Туга-Тимура), уничтоживший золотоордынских наместников и объявивший себя самостоятельным ханом, в результате чего Золотая Орда уже не только фактически, но и официально стала распадаться на независимые владения.[249]
В 1361 г. Хызр погиб в битве с Орду-Меликом, власть которого, конечно же, не признали сторонники Шибанидов, но и среди них не было единства: на трон одновременно предъявили права Тимур-Ходжа, сын Хызра, и его дядя Мюрид, брат убитого хана.
В это же время, как показатель наиболее глубокой стадии политического кризиса, происходит выдвижение еще одного претендента на трон — Кильдибека, который вообще был самозванцем, что в истории чингизидских государств является редчайшим явлением. Он был выдвинут группой ордынских эмиров, сохранивших приверженность к дому Бату и, соответственно, был выдан за одного из внуков Узбека (настоящий Кильдибек был, вероятно, убит Бердибеком во время переворота 1357 г.). Кильдибеку удалось разгромить и убить сначала Орду-Мелика, затем — Тимур-ходжу, но он потерпел поражение в борьбе с Мюридом и, в свою очередь, был убит.