[308] который выступил конкурентом Улуг-Мухаммаду. Это противоречие, впрочем, оказывается мнимым: несомненно, литовские князья не хотели восстановления единства Улуса Джучи и потому охотно поддерживали разных претендентов на трон, тем более что их ставленники-ханы порой, усиливаясь, сами вновь старались укрепить свой авторитет на международной арене, в т. ч. и путем вмешательства в дела самого Великого княжества Литовского.
Так, например, тот же Сайид-Ахмад, продержавшийся у власти, в отличие от кратковременного правления многих своих предшественников, более двух десятилетий, счел себя достаточно сильным и, в свою очередь, решил принять участие в литовских междоусобицах. В 1447 г. он поддержал в борьбе за литовский трон князя Михаила Сигизмундовича (родного племянника Витовта), который выступил против польского короля Казимира IV (сына Ягайло), задумавшего объединить в своих руках Польшу и Литву. В 1448 г. хан Сайид-Ахмад и князь Михаил были разгромлены и вытеснены из Литвы. А победитель Казимир IV в 1449 г. провозгласил новым ханом Хаджи-Гирея, который укрепился в Крыму и начал борьбу за золотоордынский трон.[309]
Некоторые другие ханы также пытались вернуть Золотую Орду и на международную арену. Так, в 1420 г. Улуг-Мухаммад направил послание султану Мураду II, сделавшему то же самое в Османской империи.[310] Это было довольно стандартное предложение установления дипломатических и экономических связей, целью которого было показать восстановление порядка в Улусе Джучи и возвращение его к активной внешнеполитической деятельности. Однако в 1422 г. умер султан Мурад, а парой лет позже Улуг-Мухаммеду вновь пришлось бороться за власть с целым рядом своих родственников, и из возможного союза вновь ничего не вышло. В 1427 г. Девлет-Берди, воцарившийся в Крыму при поддержке Витовта, направил посольство в мамлюкский Египет.[311] Эти послания, остававшиеся без ответа, представляли собой «остаточные явления» бурной политической деятельности прежних ханов Золотой Орды, которая тогда являлась частью монгольского имперского мира и в качестве таковой представляла интерес для зарубежных партнеров. Теперь же ее монархи стремились лишь напомнить адресатам о ее былом величии, что последние прекрасно понимали. Соответственно, инициативы Джучидов не вызывали бурной ответной реакции от султанов Египта или Османской империи.
Правители бывшего восточного крыла Золотой Орды (в источниках и историографии нередко фигурирующего под названием «Тюменский юрт»), некогда находившиеся под контролем потомков Амира Тимура, теперь сами попытались воспользоваться очередной смутой в Чагатайском улусе и вмешаться в его внутренние дела. Так, если Борак, пришедший к власти при поддержке Шахруха, впоследствии всего лишь отказался признавать его сюзеренитет и разгромил направленные против него войска под командованием Улугбека,[312] то Абу-л-Хайр в 1430-е гг. уже предпринял попытку вернуть Хорезм, а в начале 1450-х гг. сам оказывал поддержку Абу Саиду, правнуку Тамерлана, в борьбе за власть в Чагатайском улусе.[313]
В сложной ситуации оказывались вассалы Золотой Орды, в частности, русские князья: они не всегда имели возможность понять, в отношении кого следует выполнять свои обязательства. В результате, например, в 1433 г. московский великий князь Василий II решил отправить «выход» сразу трем ханам — Сайид-Ахмаду, Улуг-Мухаммаду и Кучук-Мухаммаду.[314] Причиной тому, несомненно, стало то, что само Московское великое княжество в это время также постепенно погружалось в смуту из-за соперничества за великий стол двух ветвей правящей династии — Василия II, сына Василия I, и его дяди Юрия Звенигородского (сына Дмитрия Донского). Последствием стало временное укрепление влияния Золотой Орды на русские дела. Так, в русских летописях под 1432 г. упоминается «московский даруга» Мин-Булат, который, однако, как следует из текста, пребывал не в Москве, а при дворе золотоордынского хана Улуг-Мухаммада, являясь не столько ханским представителем в вассальном государстве (как было в XIII — начале XIV в.), сколько своего рода «экспертом» по «русским делам».[315]
А в 1433 г. состоялся знаменитый ханский суд, поставивший точку в споре между Василием II и Юрием Звенигородским за великое княжение. Весьма характерно, что при этом Юрий апеллировал к «мертвой грамоте отца своего», т. е. завещанию Дмитрия Донского, тогда как его племянник претендовал на великокняжеский стол «по… цареву жалованию»,[316] т. е. ярлыку самого Улуг-Мухаммада! И хан, который, и в самом деле, в 1425 г., после смерти Василия I Дмитриевича, утвердил его сына Василия II в качестве великого князя,[317] решил спор в его пользу. При этом нельзя не обратить внимания, что Василий II предпочел апеллировать непосредственно к ханской воле в тот период времени, когда контроль Золотой Орды над русскими землями существенно ослабел и ханы уже не могли в полной мере обеспечивать свой сюзеренитет над Русью. Рискнем предположить, что сын Василия I (и в дальнейшем проявивший себя как весьма коварный и вероломный деятель) прибегнул к ханскому суду в надежде на то, что при неблагоприятном для него решении волю хана можно будет просто-напросто не исполнять.
Непрекращающиеся междоусобицы Джучидов, отсутствие единой последовательной политики внутри государства и на внешнеполитической арене (зачастую — из-за кратковременности правления того или иного хана) привели к тому, что каждый владетельный Чингизид уже не стремился установить контроль над всем Улусом Джучи или даже какой-то его значительной частью. Большинство претендентов на трон видели своей целью сохранение независимости собственных владений и боролись исключительно с теми, кто посягал на них.
Результатом такого многовластия стало формирование нескольких ханств, в историографии получивших название постордынских (или «позднезолотоордынских») государств: еще в 1410-е гг. — Тюменского юрта (с XVI в. — Сибирское ханство), в 1430-е гг. — Крымского, в 1440-е — Казанского, в 1470-е — Казахского, в 1480-е — Астраханского. Правитель, имевший резиденцию в Сарае, номинально признавался вышестоящим по отношению к остальным, его ханство именовалось «Тахт эли» («Престольное владение»), а в историографии — «Большой Ордой».[318] Однако фактически статус Сарая уже мало отличался от статуса других ордынских городов. После многолетних междоусобиц, разорительных набегов Тимура и последовавших многократных переходов из рук в руки некогда большой город с развитой инфраструктурой превратился в небольшое поселение, мало интересовавшее ордынских правителей, все более и более переходивших к полностью кочевому образу жизни.
Более того, в разное время на гегемонию в Улусе Джучи претендовали отдельные ханы, вовсе не стремившиеся воцариться именно в Сарае. Так, например, в начале 1430-х гг. власть над Поволжьем на короткое время попала в руки вышеупомянутого Абу-л-Хайра, правителя Тюменского юрта.[319] В 1430-е — начале 1440-х гг. самым могущественным ханом считался Сайид-Ахмад б. Бек-Суфи, кочевавший в южнорусских степях. А сменил его Кучук-Мухаммад, центром владений которого был Хаджи-Тархан (Астрахань).[320]
Таким образом, Золотая Орда из развитого и могущественного государства к середине XV в. превратилась в конгломерат вождеств, главы которых окончательно утратили претензии на имперское наследие и претендовали максимум на номинальное верховенство над рядом других таких же улусных правителей. Время от времени некоторым из них удавалось добиться несколько более значительных успехов и установить контроль над значительной частью золотоордынских улусов, что отражалось и на международном положении Улуса Джучи. Наиболее удачная такая попытка была предпринята ханом Ахмадом в 1460–1470-е гг.
Хан Ахмад и последняя попытка возрождения Золотой Орды
Ахмад, сын вышеупомянутого Кучук-Мухаммада, в 1460-х гг. делил власть со своим старшим братом Махмудом, который правил в Астрахани и контролировал Поволжье, тогда как Ахмад, по-видимому, имел владения в Приуралье. Соответственно, старший брат решал стратегические задачи на западе, а младший — на востоке, что подтверждается некоторыми эпизодами из истории их совместного правления. Так, около 1465 г. Махмуд противостоял крымскому хану Хаджи-Гирею и был разгромлен им, после чего последний даже на короткое время провозгласил себя ханом Золотой Орды. Что касается Ахмада, то он в конце 1460-х гг. попытался восстановить контроль Золотой Орды над Хорезмом, по-прежнему пребывавшим под властью Тимуридов. Ради этого он вмешался в борьбу Джучидов Синей Орды и, отказавшись от союза с ханом Шах-Хайдаром (сыном Абу-л-Хайра), допустил его разгром и убийство соперниками, которые и пообещали ему Хорезм. Однако с подобной ситуацией не смирились Тимуриды, наместники которых по-прежнему пребывали в этом регионе. Кроме того, смерть его брата Махмуда заставила Ахмада отвлечься от восточных границ и сосредоточиться на укреплении своего положения в тех владениях, которые уже находились под контролем его семейства.[321]
Ахмад стал номинальным главой Джучидов, правителем «Престольного владения» и стал предпринимать активные действия по восстановлению контроля над другими уделами бывшей Золотой Орды. В Астрахани после смерти Махмуда