зультате в средневековой историографии сложился стереотип, что мусульманин Берке вместе с единоверцами-мамлюками вел «священную войну» против ильханов, склонявшихся к христианству и стремившихся объединить христиан Средиземноморья и Ближнего Востока на совместную борьбу против мусульман.
В связи с этим следует сказать несколько слов о мусульманском вероисповедании Берке. О нем известно из средневековых восточных источников, которые с полным доверием принимаются рядом исследователей. Однако другие специалисты вполне обоснованно предлагают относиться к ним критически, поскольку авторы этих исторических сочинений сами являлись мусульманами и, соответственно, могли выдавать желаемую ситуацию в Золотой Орде за действительную. Согласно тюркской средневековой историографической традиции, Берке не только сам принял ислам, но и обратил в «истинную веру» всю золотоордынскую знать и войско в количестве нескольких десятков тысяч человек. Соответственно, в Золотой Орде началось строительство мечетей, развитие богословия и пр.[49]
С подобной трактовкой согласиться нельзя — ведь в таком случае хану Узбеку в первой четверти XIV в. не было бы нужды совершать в Золотой Орде религиозный переворот и вести многолетнюю войну за установление ислама в качестве государственной религии. Безусловно, широкого распространения ислама в Улусе Джучи в правление Берке не произошло. Однако и полностью отрицать его мусульманское вероисповедание не следует — ведь о нем упоминает также и Вильгельм де Рубрук, посланец французского короля Людовика IX к монгольским правителям, совершенно не заинтересованный в идеализации образа Берке как мусульманского правителя. Думается, что именно его фраза о том, что «Берка выдает себя за сарацина»,[50] является ключевой для понимания религиозной позиции Берке. Т. е. он наружно демонстрировал приверженность к исламу, на самом деле оставаясь истинным Чингизидом, поступавшим в соответствии с принципами и нормами монгольского имперского права — естественно, в той степени, в какой ему это было выгодно с политической позиции. Демонстрация же мусульманства должна была, во-первых, облегчить признание со стороны довольно значительной части подданных (булгар, хорезмийцев и др.), во-вторых, получить международное признание в качестве независимого правителя со стороны могущественных соседних государств, т. е. являлась условием для вхождения в Pax Islamica.
С этой целью Берке вступил в сложную религиозно-дипломатическую игру, связанную с восстановлением халифата после его уничтожения Хулагу в 1258 г.: в 1262 г. поддержанный им претендент ал-Хаким прибыл в Египет, где был признан местным султаном в халифском достоинстве.[51]
Одним из важнейших внешнеполитических событий эпохи Берке стало заключение Золотой Ордой стратегического союза с Мамлюкским султанатом в 1263 г. — союза, сохранявшегося даже при преемниках Берке, не проявлявших приверженности к исламу.[52] Установлением контактов с султанатом мамлюков в Египте Золотая Орда обязана соперничеству Джучидов с иранскими Хулагуидами. Начав войну с Хулагу, золотоордынский правитель Берке восстановил против себя монгольского хана Хубилая, не мог он надеяться на поддержку и других чингизидских правителей, которые в 1260-е гг. сами вели междоусобные войны. Таким образом, его «естественным» союзником должен был стать сильнейший из государей мусульманского Востока — султан Египта. «Естественным», потому что Берке и сам являлся мусульманином, соответственно, он апеллировал к поддержке султана аз-Захира Бейбарса (четвертого монарха из мамлюкской династии Бахри) как единоверец и предложил ему совместно начать «священную войну» против «неверного» Хулагу.[53]
Впрочем, нельзя не отметить, что, несмотря на мусульманское вероисповедание и золотоордынского правителя, и египетского султана, порой между ними возникали некоторые недоразумения — в частности, по поводу Византийской империи.
Ко времени создания Золотой Орды Византийская империя уже пережила свой расцвет и, восстановленная в 1261 г. Михаилом VIII Палеологом, уже не могла играть такой роли в Европе, как в прежние века. «Зажатая» между могущественными державами — Золотой Ордой, государством Хулагуидов, мамлюкским султанатом в Египте, она была вынуждена лавировать между ними, однако порой это не удавалось. Так, в 1264 г., склоняясь к союзу с Хулагу, который воевал против мусульман, Михаил VIII решился на смелый поступок: задержал послов Бейбарса, направлявшихся к Берке с грамотами и дарами. Правитель Золотой Орды, возмущенный таким обращением с дипломатами, отреагировал немедленно: он приказал своим войскам двигаться на Константинополь, и императору пришлось обратиться за защитой… к султанту Бейбарсу, напомнив ему о прежних добрых отношениях и объясняя все случившееся недоразумением. И султан попросил Берке, вступившегося за его же, султана, послов, отозвать войска![54]
В том же 1264 г. в Византию прибыл свергнутый сельджукский султан Изз ад-Дин Кей-Кавус II (бывший вассал Золотой Орды), замененный ставленником ильхана Хулагу, а император решил посадить его в тюрьму — опять же, чтобы угодить ильхану! Однако за султана вступился Берке, отправивший для его спасения войска под командованием своего внучатого племянника и полководца Ногая, который в 1265 г. вторгся в северную Византию, разграбил местные селения и едва не захватил в плен самого императора Михаила VIII. Естественно, вскоре султан был передан Ногаю, который отправил его к Берке.[55] Выжидая удобного часа, Берке женил Кей-Кавуса на своей дочери Урбай-хатун, выделил ему в Крыму собственный удел.[56] В результате пребывание бывшего султана и его приверженцев нашло отражение в архитектуре и материальной культуре Крыма и Северного Кавказа даже XIV в., что подтверждается археологическими находками.[57] Кроме того, часть сторонников свергнутого султана проживала на территории Добруджи,[58] что в известной степени обеспечивало ордынским правителям контроль над Балканами.
Тем не менее, в силу политической ситуации, Золотой Орде так и не удалось вернуть Изз ад-Дину Кей-Кавусу II власть над Сельджукским султанатом, несмотря на то что в том же 1265 г. его брат и соперник Рукн ад-Дин Килич-Арслан IV был казнен монголами по доносу собственных сановников. На трон был возведен его малолетний сын Гияс ад-Дин Кей-Хосров III, а Кей-Кавус так и умер в Крыму в 1279 г.[59]
Правление Берке в Золотой Орде стало поворотным не только в связи с тем, что он стал первым фактически независимым правителем Улуса Джучи, но и с тем, что он первым из Джучидов стал активно использовать религиозный фактор для укрепления своей власти и международного признания. Впрочем, демонстрация мусульманского вероисповедания отнюдь не заставила Берке отказаться от политики религиозной толерантности, присущей всем Чингизидам. В частности, именно в его правление в Сарае была создана русская православная епархия. Кроме того, именно он стимулировал восстание православной Грузии против Ильханата и т. д.
Еще в 1245 г. грузинская правительница Русудан (дочь знаменитой царицы Тамары) решила сделать наследником своего сына Давида, для чего следовало получить одобрение Байджу, монгольского наместника в Иране. Однако она, как и современные ей сельджукские султаны, предпочла признать зависимость от более «отдаленного» правителя Золотой Орды и отправила сына к Бату, которому тот и принес присягу на верность. В противовес этому претенденту на грузинский престол Байджу выдвинул его двоюродного брата — также Давида (внебрачного сына царя Георгия IV, сына Тамары). Оба конкурента отправились в Каракорум для решения своего спора, и в 1249 г. оба были утверждены в качестве царей — подобно двум сельджукским султанам и двум великим князьям на Руси.[60] После смерти Бату хан Мунке передал Иран и Кавказ под власть своего брата Хулагу, в результате чего и грузинские цари — вассалы Улуса Джучи — попали под его контроль. В 1259 г. в Грузии произошло восстание, которое по очереди возглавили оба царя Давида. По предположению некоторых исследователей, восстание против Хулагу было инспирировано именно золотоордынским правителем Берке, надеявшимся вернуть Грузию под контроль Улуса Джучи.[61] Однако оно было жестоко подавлено иранскими Монголами, и с этого времени контроль Хулагуидов над Грузией стал окончательным. Отныне именно в ставку ильханов поступала дань из этого государства, грузинские цари приезжали к ним для разрешения своих споров, а некоторых потомки Хулагу даже казнили,[62] точно так же, как ордынские ханы — некоторых русских князей.
Несомненно, ориентация на ислам и союз с мусульманскими государствами стала одним из важнейших последствий правления Берке в Золотой Орде. Однако самому ему не удалось в полной мере воспользоваться плодами своей политики. В 1266 г. он умер «от почечных колик», и его смерть привела к очередному повороту в политике Золотой Орды, заставив преемников Берке вновь более активно включиться в имперскую политику.
Менгу-Тимур — первый хан.Новый статус Золотой Орды в Монгольской империи
Согласно арабским источникам, формальным наследником Берке еще при его жизни являлся Менгу-Тимур, внук Бату (сын его второго сына Тутукана). Однако полагаем, что Берке провозгласил его своим преемником исключительно с целью заставить членов и сторонников семейства Бату смириться с его собственным приходом к власти. Кроме того, назначение наследником по воле предшественника далеко не всегда являлось исключительным основанием для претензий на трон в Золотой Орде и других государствах Чингизидов.