Нарушение норм, установленных самим Небом, влекло жестокие наказания, поскольку, согласно воззрениям кочевников, если такой преступник (посягнувший не только на человеческие правила, но и на мировую гармонию в целом) не будет наказан, его покарает само божество, причем может пострадать не только сам виновный, но и те, кто находится вместе с ним. Под действие этого принципа попадали не только подданные золотоордынских ханов, но и иностранцы — вплоть до вассальных правителей. Жестокая казнь русских князей Михаила Всеволодовича Черниговского в 1246 г. и Романа Ольговича Рязанского в 1270 г. имела причиной именно нарушение ими сакральных норм монголов.[85] При этом очень важно заметить, что в Золотой Орде не действовал принцип «незнание закона не освобождает от ответственности»: еще Вильгельм де Рубрук упоминал о существовании при ханской ставке специальных чиновников, которые перед аудиенцией у хана подробно разъясняли иностранцам, как следует себя вести, какие действия совершать и от каких — воздерживаться в обязательном порядке.[86]
Имперское право регулировало далеко не все сферы правоотношений. Ордынские ханы (как и правители Монгольской империи) старались охватить преимущественно публично-правовые отношения, т. е. взаимодействие различных правителей-Чингизидов и органов власти между собой и взаимоотношение подданных с официальными властями. В вопросы частноправовых отношений они благоразумно старались не вмешиваться. Такие вопросы решались в рамках других правовых систем, действовавших в Золотой Орде. При этом в кочевых областях империи Джучидов наибольшее распространение имело обычное право кочевых племен. В монгольской традиции оно обозначалось термином «йусун» и регламентировало многие вопросы частной жизни, включая семейные и наследственные отношения, разрешение споров имущественного характера и т. д. В оседлых же областях в большей степени было распространено мусульманское право — предписания шариата и не противоречащие им обычно-правовые нормы адата, которые действовали задолго до создания Золотой Орды. Джучидские правители признавали право мусульманских общин решать частноправовые вопросы на основе собственного религиозного права, что являлось одним из проявлений принципа религиозной толерантности потомков Чингис-хана. Соответственно, на его основе строились частноправовые отношения, решались имущественные споры, а также регламентировалось взимание налогов, предусмотренных шариатом в пользу мусульманской общины.
В дальнейшем то одна, то другая из упомянутых «подсистем» права в силу различных политических обстоятельств выдвигалась на первое место, однако это вовсе не означало отмены действия источников, входивших в другие. Именно их сочетание и отражало самобытность золотоордынского права как разновидности монгольского имперского.
Золотая Орда на грани раскола: мятеж Ногая
Менгу-Тимур умер в 1280 г.,[87] и созданная им система управления оказалась настолько эффективной, что за его кончиной не последовала обычная в таких случаях смута: на трон мирно взошел его следующий по старшинству брат Туда-Менгу. Этот правитель не обладал властностью и энергией своего предшественника и нуждался в деятельных помощниках. Главным из них вскоре стал Ногай — правнук Бату, выдвинувшийся при Берке на ведущие роли в ордынских войсках,[88] но затем впавший в немилость при Менгу-Тимуре, поскольку, как уже отмечалось, либо поддержал другого претендента на престол, либо сам выступил в качестве такового.
В течение всего правления Менгу-Тимура Ногай пребывал в своих родовых владениях — в Приднестровье. Первый хан Золотой Орды не допускал его к участию в общегосударственной политике, но и сам не вмешивался в его деятельность на территории собственного улуса и сопредельных с ним государств. Так, пользуясь относительной автономией, Ногай в 1270-е гг. активно вмешивался в политическую борьбу в Болгарии и Византии и даже в 1273 г. женился на побочной дочери византийского императора Андроника II Палеолога.[89]
Монгольский сюзеренитет над Болгарией был номинально установлен еще во время западного похода, но никаких выгод от него вплоть до 1260-х гг. ордынские правители получить не могли: Болгария постоянно вела войны с соседями, подвергаясь нашествиям византийцев, венгров, сербов и т. д. Только после прихода к власти в 1257 г. царя Константина Тиха в Болгарии установился порядок, а вскоре на Балканах оказался Ногай, сумевший установить контроль над Болгарией. Царь Константин даже принял активное участие в походе на Византию с целью освобождения сельджукского султана Кей-Кавуса.[90]
В середине 1270-х гг. в Болгарии началось народное восстание против царя Константина, завершившееся воцарением в 1277 г. «крестьянского царя» Ивайло, являвшегося, по некоторым сведениям, простым свинопасом. Поначалу он возглавил борьбу против ордынского владычества, но вскоре был вынужден противостоять Византии, выдвинувшей своего претендента на трон — Ивана Асена III, побочного представителя прежней царской династии. Ивайло был свергнут, но вскоре и его преемник был лишен трона Георгием Тертером, болгарским боярином половецкого происхождения. Оба бывших царя оказались в ставке Ногая, который в 1280 г. приказал казнить Ивайло (как врага своего «отца», т. е. византийского императора), а Ивана Асена отправил в его прежние владения на территории современной Боснии.[91]
Георгий Тертер, не имея никакого отношения к болгарской правящей династии Асенов и будучи чужим среди местного боярства, понимал, что может удержаться на троне лишь благодаря могущественной иностранной поддержке. Поэтому в его правление сюзеренитет Золотой Орды (а фактически — Ногая) над Болгарией стал наиболее прочным. Болгария платила дань Орде, сам новый царь выдал свою дочь замуж за Джуки, сына Ногая, а сына Федора-Святослава отправил к нему в ставку качестве заложника.[92]
В итоге за время вынужденного пребывания в собственных владениях Ногай сделал своими вассалами правителей Болгарии, Видина, Сербии, поддерживал самостоятельные дипломатические отношения с султаном Египта, выдавая себя за мусульманина (хотя сам таковым не являлся).[93]
Таким образом, ко времени смерти Менгу-Тимура он стал одной из влиятельных политических фигур в Восточной Европе и на Балканах, и масштабы удельного правителя становились ему все более и более тесными. Смерть Менгу-Тимура позволила ему вернуться в большую ордынскую политику и стать фактическим соправителем при новом хане Туда-Менгу.
Стремясь поддерживать уже ставшие традиционными контакты с властителями других улусов, Ногай вместе с Туда-Менгу и Кончи, правителем Синей Орды,[94] вел переговоры с Хубилаем. Они завершились тем, что сын императора, Номоган, который, как мы помним, несколько лет находился в плену у Менгу-Тимура, был освобожден и отправлен к отцу.[95]
Новый хан, согласно ряду источников, тяготевший к исламу, причем в его суфийском варианте, оказался даже еще более миролюбивым правителем, чем Менгу-Тимур, и практически все военные действия, в которых участвовала Золотая Орда в его правление, осуществлялись по инициативе и под командованием Ногая и Тула-Буги, ханского племянника (сына его брата Тарбу). Не вступая в открытую конфронтацию с ханом, Ногай проводил собственную политику, нередко идущую вразрез с политикой Туда-Менгу. Одним из ярких примеров является позиция хана и временщика в отношении Владимирской Руси. В 1281 г. хан лишил великокняжеского стола князя Дмитрия Александровича (старшего сына Александра Невского) и заменил его младшим братом Андреем; однако Ногай поддержал свергнутого Дмитрия, который в 1282 г. вновь предъявил претензии на великое княжение и добился возвращения себе верховной власти над Русью.[96]
Ногай сблизился с воинственным царевичем Тула-Бугой и вскоре подговорил его и нескольких его родных и двоюродных братьев совершить государственный переворот: в 1287 г. царевичи объявили Туда-Менгу сумасшедшим и отстранили от трона, добившись его официального согласия на смещение. Следующим ханом был объявлен Тула-Буга, однако он был слишком горяч и воинственен, по мнению Ногая, поэтому ему пришлось фактически разделить верховную власть со своим родным братом Кунчеком и двоюродными — Алгуем и Тогрулом, сыновьями Менгу-Тимура.[97]
Тула-Буга и его соправители находились у власти с 1287 по 1291 г., и именно в этот период Ногай совершил наиболее крупные свои военные кампании — против Ильханата и против Венгрии.
Очередной виток войны с Ираном инициировал Ногай, который имел личные причины для вражды с Хулагуидами (среди военачальников, казненных Хулагу в 1262 г., был Тутар, двоюродный брат Ногая, а сам он в одной из битв с Хулагуидами потерял глаз), возобновил боевые действия против Ирана. В 1288 г. золотоордынские войска вторглись во владения Хулагуидов, но, встретив сопротивление местных войск, были вынуждены отступить. Два года спустя, в 1290 г., Ногай организовал очередное вторжение в Иран, но вновь потерпел поражение.[98]
В тот же период Ногай организовал поход на Венгрию, который, однако, оказался удачным для Ногая, но неудачным для самого Тула-Буги, двигавшегося параллельно с ним другим путем. В результате хан обвинил Ногая в своем поражении, что привело к ухудшению отношений между ними.