Сила «звонкой» монеты
В начале XIV в. в эпоху расцвета Золотой Орды ни в Западной, ни в Восточной Европе не было государства равного ей по территории, числу жителей и организованности (Описание функционирования этого государство, с энциклопедичной лаконичностью и информационной емкостью дано Газизом Губайдуллиным. Оно приводится в Приложении данной книги. Хотя историк писал в начале нашего века, когда еще многое не было известным, в своих основных чертах его анализ соответствует современным знаниям, а отдельные несоответствия будут рассмотрены ниже).
Западная Европа только подходила к тому, что стало фактом в Восточной Золотой Орде. А именно, «… новая Европа созидалась вокруг не городов, а государств… Возможно, все это нелегко было уловить в конце XIII в. Но время островков, небольших поселений и малых социальных ячеек готово было пройти, как и время феодализма. Наступал другой тип организации пространства: территориальное государство» (Ле Гофф, с. 102). Как это нередко бывало в истории, такое государство было создано недавними варварами, и не в Западной, а Восточной Европе. Золотая Орда простиралась от Алтая на Востоке до Карпат на Западе, от Белого моря на Севере до Черного моря, Кавказа и дельты Аму-Дарьи (Хорезм) на юге.
Самих завоевателей, создавших огромное государство, было относительно немного. Русские летописи определяли численность войска Батыя в 400 и даже 600 тыс. человек. Ныне даже в школьных учебниках приводятся иные данные от 3040 до 120 140 тыс. Однако биологи, в частности, соратники Н. В. Тимофеева-Ресовского А. Н. Тюрюканов и Н. А. Костенчук подсчитали, исходя из возможности прокорма боевых и обозных лошадей, что армия Бату насчитывала около 100 тыс. воинов. Однако они не учли, что завоеватели шли с семьями. Если учесть это обстоятельство, требовавшего фуража не только для армейских, но и для «гражданских» лошадей, наконец, для домашнего скота, то тот же «кормовой» предел снижает численность армии до не более 60 тыс. А общее число пришедших в Европу новых жителей ее можно оценить в пределах 300 тыс. человек. Их, по всей вероятности, быстро увеличивающиеся в числе потомки, остановились в южнорусских степях части Великой Степи Евразии, протянувшейся на 9 тысяч километров от Среднедунайской низменности до плоскогорий Центральной Азии. В этом огромном государстве пришельцы-завоеватели были в явном меньшинстве (согласно оценкам, население только Руси перед монгольским нашествием насчитывало 78 миллионов человек). Следовательно, завоеватели были лишь организующей и направляющей силой развития, а само развитие осуществляли все народы великой империи.
Быстротечность времени
Началом Золотой Орды как независимого государства можно считать время, когда собранные на ее территории налоги перестали отсылаться в Каракорум, когда народы, сжатые обручем государства, перестали активно бороться против центральной власти и полностью подчинились ей, когда прекратилась борьба за эту власть внутри господствующей элиты. Это событие произошло в начале XIV в. (см. Федоров-Давыдов 1973, с. 80), а концом государства смуту, или как называли ее на Руси «великую замятию» 1360-80 гг., когда в ходе яростной борьбы за власть за 20 лет сменилось более 25 правителей (Сафаргалиев дает их перечень). «Они сменяли друг друга с такой калейдоскопической быстротой, что летописцы не успевали даже вносить их имена в свои летописные записи» (Сафаргалиев, с. 376).
Расцвет Золотой Орды пришелся по времени на кризис в Западной Европе. Как пишет Ле Гофф, «христианский мир на рубеже XIII–XIV вв. не просто остановился, но съежился. В 1284 г. обрушились своды собора в Бове, вознесенные на 48 метров. Готические мечты никогда уже выше не взбирались. Постройка соборов остановилась: в Нарбонне в 1286 г., в Кельне в 1322 г., Сиена же достигла предела своих возможностей в 1366 г. Началась девальвация монеты, ее порча. Итальянские банки, особенно флорентийские, стали жертвой катастрофических банкротств симптомы кризиса проявились в наиболее хрупких секторах экономики: в текстильном производстве… строительстве, в денежной экономике». Во всей полноте кризис разразился в XIV в., когда поразил жизненно важную сельскую экономику (Ле Гофф, с. 103, 104).
Взлет и падение Золотой Орды с точки зрения социоестественной истории, единицей измерения которой является век, произошло почти одномоментно, как прочерк метеорита на ночном небе. Взлет пришелся практически на время правления одного властителя Узбек-хана (1312–1342). В связи с этим возникает вопрос: что из себя представляло это яркое для XIV в. явление и почему произошло падение довольно хорошо организованного государства, падение, которое не позволило в то время осуществиться консолидации этносов одного вмещающего ландшафта (впоследствии российского) в суперэтнос?
Остановимся на некоторых важных моментах, характеризующих феномен Золотой Орды. Косвенным, но весомым показателем силы и организованности государства, индикатором, которому придавал большое значение Макс Вебер, является его денежно-финансовая система. Вот что о ней пишет Герман Федоров Давыдов (Федоров-Давыдов 1973, с. 80–81).
В 1310/1311 гг. хан Тохта провел денежную реформу, результатом которой стал единый и устойчивый по весу и курсу сарайский дирхем. Сарайский дирхем стал господствующей монетой не только в Золотой Орде, но и в сопредельных странах. Унификационная денежная реформа могла быть проведена только при концентрации больших запасов серебра в руках ханского монетного двора. Концентрация серебра в Сарае стала возможной после того, как изменилась система откупов налогов и прекратился отвоз в Монголию большей части дани с покоренных земель в конце XIII в.
Взяв в свои руки монетно-финансовую систему, правительство Золотой Орды в первой половине XIV в. заботилось о соответствии в монетах соотношения (рацио) серебра, меди и золота рыночным ценам на эти металлы. Это соответствие при широкой доступности дирхемов было необходимым условием для предельно простого осуществления безналичных расчетов на гигантских по протяженности торговых маршрутах от Европы до Китая и Индии.
Стабильность финансовой системы во все времена была мерилом мощи государства. Для Европы того времени «…чеканка монеты была признаком власти. Короче, деньги стали символом политической и социальной мощи в большей мере, нежели экономического могущества» (Ле Гофф, с. 234). Роль золотоордынского дирхема в евразийском пространстве в первой половине XIV в. была в сущности подобна той, какую сегодня в мире играет доллар США, и, как и сегодня, за спиной такой денежной единицы должно было стоять мощное, хорошо организованное государство.
Это государство в идеале должно было быть единым и унифицированным. Однако единство даже в эпоху наивысшего расцвета Золотой Орды в эпоху ханов Узбека и Джанибека, как утверждает Федоров-Давыдов, было относительным и «держалось на торговле, развитии ремесла и городов, бывших главной скрепляющей силой феодального государства. С городами были связаны и ханское правительство, и весь аппарат власти хана» (Федоров-Давыдов 1973, с. 162). В Золотой Орде, пишет ученый, «сохраняется определенный характерный симбиоз оседлости и кочевой стихии. В улусе Джучи этот симбиоз был в значительной мере механическим соединением степного мира и городского (выделено мною — Э.К.), державшимся главным образом на единстве центральной власти ханов, исходившей из степного компонента» (Федоров-Давыдов 1991, с. 100). Добавим к этому: за исключением двух Сараев и Солхата, остальные около ста степных золотоордынских городов были относительно небольшими торговыми центрами с ремеслом, призванным обслуживать в основном лишь ближайшую периферию. «Золотоордынские города, подчеркивает Магомет Сафаргалиев, в своем развитии были обязаны не столько ремеслу, сколько караванной торговле, получившей большое развитие в XIII и первой половине XIV в. Правящая феодальная аристократия, получавшая большие барыши от караванной торговли, поощряла ее» (Сафаргалиев, с. 357).
Порядок ради торговли
Как утверждает Герман Федоров-Давыдов, «золотоордынская эпоха привела к оживлению трансконтинентальные связи, проходившие через степи Евразии. В XIII в. впервые были осуществлены торговые и дипломатические путешествия через весь пояс евразийских степей. Нижневолжские города Золотой Орды имели обширные связи с Китаем. Под влиянием китайских мастеров в этих городах рыло налажено производство чугунных изделий. Встречаются в изобилии фрагменты китайского фарфора, а также китайские монеты и шелковые ткани. Оживленной была торговля со Средней Азией (и через нее с Индией — Э.К.). Тесные торговые и иные связи имели место между Золотой Ордой и Русью. Торговые, культурные и иные связи между Золотой Ордой и Ираном, а также Закавказьем, привели к мощному воздействию иранской и азербайджанской культур на культуру золотоордынских городов Нижнего Поволжья. В Золотой Орде распространяется широко персидский язык» (Федоров-Давыдов 1992, с. 70).
Замечу, что по традиции российской историографии Федоров Давыдов разделяет Орду и Русь, а если брать шире кочевников и земледельцев, которые находились в рамках одного государства, где имели место в целом единые или весьма близкие основные представления людей о мире и о себе и действовали в целом одни законы, хотя права и обязанности отдельных социальных слоев и групп населения, естественно, различались.
Опираясь на положения Федорова-Давыдова, можно сказать определенно, на чем не держалось ханское правительство. Прежде всего: на отсутствии тесных хозяйственных и культурных связей горожан и кочевников, кочевников и земледельцев.
Теперь перейдем к положениям серьезного, но ныне незаслуженно забытого тюрколога Газиза Губайдулина (Г. Газиза). В относительно кратком, но емком его описании Золотой Орды в «Истории татар», где обозначены основные параметры жизни государства и общества хозяйство, торговля, коммуникации и почта, денежная система, государственное устройство, его управление, законы и доходы, религии, жизнь хана, знати и простых людей, лейтмотивом проходит не сформулированная конкретно, но четко выраженная мысль: порядок ради торговли (Газиз, с. 55–77). Это положение, как мы видели выше, полностью разделяется Германом Федоровым-Давыдовым и Магометом Сафаргалиевым.
Некоторые косвенные свидетельства говорят о том, что не исключено, что порядок был не на словах, как в большинстве государств того времени, но на деле, жестким и в некоторых своих чертах вполне цивилизованным. Например, представителям власти запрещалось брать заложников, арестовывать вместо преступника родственников или соплеменников (Григорьевы, с. 96). Если запрещение не было указотворчеством бессильных властей, то установка свидетельствует о ориентации не на групповую, но личную ответственность каждого совершившего проступок. Обычно обращение к групповой ответственности свидетельствует о бессилии власти, приоритет личной о силе и полном контроле органов государства в социальной жизни. Известно, что ханская власть до 1360 г. была сильной. Не исключено, что она была настолько сильной, что (с точки зрения современного человека) могла действовать цивилизованными методами.
Был ли свободен человек в Золотой Орде? Понятия законности и свободы современного и средневекового человека не совпадают. С современной точки зрения подданный хана был бесправен, поскольку его права не были защищены четкими, юридически оформленными законами, обязательными для всеобщего исполнения, когда «закон превыше короля». С позиций тогдашнего европейца максимально свободен. Ибо, по его понятиям, «свободный человек это тот, у кого есть могущественный покровитель» (Ле Гофф, с. 262). В Золотой Орде покровитель был самый могущественный из всех возможных огромное мощное государство.
Согласно Газизу Губайдуллину, а также другим исследователям, созданный в Золотой Орде порядок максимально благоприятствует торговле. Торговые пути безопасны, хорошо организованы, дешевы, таможенные пошлины низкие. Значительная часть исследователей отмечают благоприятную роль низких таможенных сборов на развитие торговли в Золотой Орде. Последние не превышали 5 % от стоимости товаров. В Северном Причерноморье до 3 % на ввоз и вывоз товаров. «Лишь при Бардибеке (1357/1359), в канун кризиса власти 6080-х гг. XIV в., торговые пошлины здесь выросли до 5 %. К мероприятиям, стимулировавшим новый рынок, остается добавить курс властей на участие в финансировании купцов уртаков в первой половине XIV в., отмечает Марк Крамаровский. Все это привело к резкой активизации торговли на маршрутах степного пути» (Крамаровский, с. 39).
Социальная значимость инфраструктуры и роль купцов в Золотой Орде была много выше, чем в тогдашней Западной Европе. В последней «по правде говоря, купцы являлись маргиналами. Основным предметом их сделок служили дорогие, но малообъемные товары: пряности, роскошные ткани, шелка. Это особенно верно по отношению к первопроходцам торговли итальянцам. Их главная сноровка заключалась, по-видимому, всего-навсего в том, что, зная стабильные цены на Востоке, они могли заранее рассчитать свою прибыль» (Ле Гофф, с. 236).
Газиз Губайдуллин пишет: «Насколько этот путь (из Европы на Дальний Восток — Э.К.) был важен для итальянских торговых республик говорит тот факт, что для торговцев начали готовить специальные пособия об этом пути. В одном из них о кипчакских землях говорилось: «Прежде всего в городе Тана (который расположен там, где находится современный Азов — Γ.Γ.) необходимо взять одного переводчика, знающего кипчакский язык и еще для охраны двух работников. С собой нужно брать также муку и соленую рыбу, так как в пути следования можно встретить много мяса, но нет того, о чем сказано выше. Вооруженных охранников брать не следует, так как татарские ханы всю дорогу от Тана до Китая хорошо охраняют». Как говориться далее, дорожные расходы невелики. Они составляют небольшую часть от стоимости тех товаров, которые предназначены для продажи. «Товары можно вести в повозках, которые могут брать до 3040 пудов. В эти повозки обычно запрягают трех верблюдов.» Кроме того, имеется несколько карт, составленных итальянцами, путешествовавшими в Китай» (Газиз, с. 62–63).
Порядки великой империи, которые для современного читателя кажутся обычными, совершенно иначе выглядели для европейцев средневековья. Вот что пишет о Европе того времени Жак Ле Гофф: «У путешественников не было недостатка ни в испытаниях, ни препятствиях. Конечно, речной путь использовался повсюду, где это было возможно. Но оставалось много земель, которые нужно было пересечь. Однако почти исчезла разрушенная вторжениями и неподдерживаемая великолепная сеть римских дорог; впрочем, она была мало приспособлена к нуждам средневекового общества путники охотно делали круг, чтобы обойти замок рыцаря разбойника, чтобы посетить святилище римская дорога, прямая вымощенная, предназначенная для солдат и чиновников, не представляла большого интереса. Средневековый люд шел по тропам, дорожкам, по запутанным путям, которые блуждали между несколькими фиксированными пунктами; ярмарочными городами, местами паломничества, мостами, бродами или перевалами. Сколько препятствий нужно было преодолеть: лес с его опасностями и страхами бандиты, будь то рыцари или виланы, засевшие в засаде на краю леса или на вершине утеса; бесчисленные пошлины, взимаемые в купцов, а иногда и просто с путешественников у мостов, на перевалах, на реках; скверное состояние дорог, где повозки тем легче увязали в грязи, чем более управление быками требовало профессионального навыка» (Ле Гофф, с. 128–129). Для полноты картины жизни Западной Европы обратимся к А. Я. Гуревичу и Д. Е. Харитоновичу: «Кодекс рыцарской чести не был литературным вымыслом, однако для рыцарей не менее характерна была и грубость нравов. На неблагородных и простолюдинов они взирали свысока, используя любой предлог, чтобы притеснить, ограбить или оскорбить их. О власти рыцарей часто говорят, как о «кулачном праве»; то было не право, а произвол насилия. Если подчиненных им крестьян они щадили, поскольку те их кормили, то чужих крестьян, как и горожан, нещадно грабили, а то и убивали. В других странах, как в Европе, так и за ее пределами, они творили всяческие бесчинства. В подземных тюрьмах собственных замков они годами держали пленников, требуя за них выкуп. Встреча с рыцарем в поле или на большой дороге не сулила ничего хорошего. Психика рыцарей, как и многих других людей той эпохи, была неуравновешена: от неуемного веселья они легко переходили к тоске и заливались слезами, либо внезапно впадали в столь же неудержимую ярость» (Гуревич, Харитонович, с. 96).
Итак, мы видим, что, конечно, подданный Золотой Орды не был свободным в современном понимании, но его жизнь и повседневная деятельность были несравнимо более защищены, чем у жителя Западной Европы. Может быть (в критериях XX века), скорее плохо, чем хорошо, но государство поддерживало порядок и противостояло притеснениям, ограблениям и оскорблениям, своеволию крупных и мелких феодалов, бандитов.
Таможенные сборы — основа доходов?
Вторая важная для функционирования государства мысль Газиза Губайдуллина связана с первой, но выражена походя: «После окончания крупных войн и значительного сокращения доходов от военных трофеев, золотоордынское государство полностью отрегулировало вопросы бюджета, его расходную и приходную часть. Налоги были трех видов и налагались, во-первых, на тюркское население самих татар, во-вторых, на подчиненные им народы, в-третьих, на товары купцов пошлина» и далее: «Основная статья доходов в Золотой Орде формировалась за счет таможенных сборов» (выделено мною — Э.К.).
Нет сомнений, что Губайдуллин не имел возможности реконструировать все статьи доходов и расходов. Для исследователей средневековых государств это практически недостижимая задача, однако характер видов налогов, приводимый им, говорит сам за себя: звонкую монету или товар, могущий быстро обратиться в звонкую монету, скорее всего могла дать именно внешняя торговля.
Падение Золотой Орды Газиз Губайдуллин в конечном счете связывает с падением торговли, конкретно, с изменением маршрута великого торгового пути Запад-Восток, уходом его за пределы Золотой Орды и даже с переходом с сухопутных на морские дороги. «Как следствие этого на некогда живой торговой артерии на Волге жизнь совершенно замерла… казна стала пустеть. Сильно пошатнувшаяся экономика страны уже не позволяла содержать войско, необходимое для поддержания внешней и внутренней стабильности. В стране начались беспорядки и даже восстания. Экономическое ослабление повлекло сильное ухудшение качества управления государством», которое сопровождалось падением морали в высших слоях общества (Газиз, с. 69, 74–76).
Экономическое ослабление и связанное с ним падение морали безусловно имели место, но были ли они следствием переноса торговых путей или, напротив, политический и экономический кризис были причиной потерей привлекательности для купцов межконтинентальной трассы через Золотую Орду? Ведь, кажется бесспорным, что если бы в стране поддерживался мир и порядок, то и торговые пути содержались бы в порядке, и купцам Европы и Азии, как и прежде, было бы выгодно пользоваться ими, а не другими новыми, тем более, что каравелла великое транспортное изобретение Европы, открывшая возможность морских путей в Азию и межконтинентальных связей стала широко использоваться много позднее, не в XIV, а XVI в. Иными словами, Европа еще не имела транспортного средства для развития альтернативной торговли.
Причины резкого ослабления торговых связей Запада и Востока в это время были связаны с другим явлением: падением в 1368 г. Юаньской (монгольской) династии в Китае. Постепенным разрушением некогда единой монгольской империи и традиционной экономической и культурной самодостаточности китайской цивилизации, отсутствия стремления у китайцев к установлению связей с Европой.
С точки зрения социоестественной истории — истории взаимоотношений человека и природы, ее двух главных действующих лиц Человека хозяйствующего и его Вмещающего ландшафта необходимо исследовать внутренние процессы: экономическое и демографическое развитие отдельных частей империи, темпы и направленность хозяйственной, этнической и культурной интеграции. Из всего перечня процессов в исторической литературе более всего исследованы последние.