[32].
В то же время и «меры доверия», предложенные Брежневым 6 марта 1981 г. для всей территории Европы, были расценены Рейганом как результат его «твердой линии» и не заставили американского президента искать компромисса[33]. Объявление Брежневым 15 марта 1982 г. моратория на размещение новых советских ракет также не впечатлило американскую администрацию.
Рейгановская «стратегия сумасшедшего» сочеталась с «миротворческими инициативами», которые в условиях обострения международной напряженности носили пропагандистский характер и станут реальной перспективой только в период Перестройки. 18 ноября 1981 г. президент США предложил так называемый «нулевой вариант», который предполагал полный вывод ракет средней дальности из Европы, но опять же за исключением ракет Великобритании и Франции, а также ракет морского базирования. Все это сохраняло перевес потенциальных противников СССР в ядерных средствах средней дальности и не могло удовлетворить администрацию Брежнева. Впоследствии, когда ситуация в мире существенно изменилось, и опасность внезапного ракетно–ядерного нападения отпала, Горбачев принял вариант Рейгана почти полностью, заставив идти на решительное свертывание вооружений, готовность к которому была ранее декларировано американской стороной.
Вопрос о ракетах средней дальности стал одним из важнейших внешнеполитических тупиков, которые сделали невозможным продолжение политики «разрядки». Однако еще до прихода к власти Рейгана «разрядку» окончательно похоронила война в Афганистане.
Зависимость СССР от окружающего мира была велика, но она была все же меньше, чем зависимость стран Запада от «Третьего мира» — стран, не достигших еще стадии развитого индустриального общества. Здесь находились сырьевые источники промышленности Западной Европы и Америки. Контролируя «Третий мир», можно было диктовать свою волю Западу и по существу контролировать мир. В то же время поражения в «Третьем мире» не только наносили СССР болезненные моральные удары, не только лишали его дополнительных ресурсов, но и позволяли Западу ставить под угрозу границы страны. Ощущение «империалистического окружения», в котором находился СССР, усиливалось от того, что американские военные базы или антикоммунистические режимы существовали вдоль периметра советской границы. В ответ СССР пытался создать цепь своих опорных пунктов в регионах, жизненно важных для Запада — на Ближнем Востоке, в Африке, Латинской Америке и Юго–Восточной Азии.
Борьба за «Третий мир» была, таким образом, не менее важна для сверхдержав, чем соревнование в области ракетно–ядерных вооружений. Ситуация в Азии и Африке напоминала шахматную игру — СССР, США, Великобритания и Франция отыгрывали друг у друга клеточки стран, используя при этом свои и чужие армии, террористов и деньги. В середине 70–х гг. для СССР это была относительно безопасная игра на дальних подступах к его границам. Она помогала пропаганде рассуждать об успехах революционного процесса и затрудняла развитие Запада, во многом основанное на эксплуатации ресурсов «развивающихся стран».
В «Третьем мире» дипломатия сверхдержав не отличалась принципиальностью. Любой владыка мог провозгласить свою «социалистическую ориентацию» и рассчитывать на советскую помощь. Отказ от просоветского курса, даже без изменения внутренней политики, обычно делал того же диктатора «другом демократии» в глазах Запада. «Правила игры», стремление отыграть как можно более широкую «сферу влияния», заставляли помогать прежде всего тем странам, которые были действительно доведены до революции (либо до «революционного», то есть антизападного, переворота). Социальный кризис в этих странах помогал СССР бороться с экономическим империализмом капиталистических стран. Конкурентом Советского Союза в этом оставался Китай, пытавшийся сплотить страны «Третьего мира» как против западной неоколониальной эксплуатации, так и против «советского гегемонизма». Наличие у СССР собственных богатых ресурсов помогало до времени изображать бескорыстие в отношениях со странами «Третьего мира» и таким образом добиваться стратегических успехов. В 1981 г. СССР оказывал экономическую и техническую помощь 69 странам (включая такие «слаборазвитые», как Финляндия). Наибольший объем помощи приходился на Монголию (430 миллионов рублей), Кубу (357 миллионов) и Болгарию (332,5 миллионов)[34]. Но большинство этих стран поставляло в Советский Союз сырье по льготным ценам, так что помощь можно рассматривать не только как неизбежную плату за лояльность союзников, но и как форму расчета с партнерами. Росли поставки оружия. В 1955–1968 гг. эти поставки составили сумму в 4,5 миллиарда долларов, в 1966–1975 гг. — 9,2 миллиарда, а в 1978–1982 гг. — 35,4 миллиарда, что даже с поправкой на инфляцию доллара означает большой рост. В первой половине 80–х гг. СССР осуществлял военные поставки в 36 стран. Они составляли треть поступления оружия в страны «Третьего мира». Торговля этим товаром хорошо оплачивалась. Только Ирак заплатил за советское оружие в 80–е гг. 13 миллиардов долларов[35]. В 80–е гг. бесплатные поставки оружия заметно сократились. Это означало, что оружие все меньше воспринималось как фактор экспансии и все больше — как бизнес. В этой сфере Советский Союз был вполне конкурентоспособен. В то же время СССР не отказался от переправки оружия повстанцам в надежде с их помощью победить геополитического противника. В этом отношении Советский Союз и США мало отличались друг от друга.
Универсальным средством подрыва прозападных режимов после Второй мировой войны стала партизанская война. Блестяще осуществленная во Вьетнаме и на Кубе, партизанская война затем успешно применялась в Индокитае, в португальских колониях и в других странах. Несмотря на то, что в ряде случаев (Латинская Америка, Филиппины, Малайзия и др.) «империализму» удалось отбить нападение, борьба шла с переменным успехом.
К 1975 г. коммунистические и прокоммунистические силы добились наибольших успехов, вытеснив противника из Индокитая и придя к власти в Анголе, Мозамбике и Гвинее–Биссау (эти три страны внезапно получили независимость после «революции гвоздик» в своей метрополии Португалии). 1975 год – апогей успехов антиимпериалистического движения.
Западный истеблишмент, не склонный к самокритичному анализу причин революционного процесса в «Третьем мире», слишком многое «списывал» на происки КГБ по разжиганию подрывной активности (это касается и отношения к нонконформистским идеям в самих странах Запада). Между тем Советский Союз ничего не мог бы сделать без уже возникших движений. Революционный процесс был трудноуправляем, и нередко революционеры ставили СССР перед фактом, преподнося очередной революционный «сюрприз». Возникал шанс еще где–то потеснить глобального противника. Тогда в дело вступала советская или кубинская поддержка (латиноамериканский сателлит СССР был еще более активен в оказании интернациональной помощи).
После ухода США из Вьетнама сфера влияния Запада продолжала сужаться. Распалась колониальная система Португалии, революционная волна снова докатилась до Центральной Америки — сторонники «социалистического выбора» победили в Никарагуа и на Гренаде, гражданская война разгорелась в Сальвадоре. Под напором исламского радикализма рухнул проамериканский режим в Иране. Вьетнам разгромил полпотовский режим в Кампучии и отбил попытку Китая «наказать» его за это.
«Социалистический лагерь» развивал успех, поддерживая «очаги революций». Отказать в поддержке было нельзя — в другой раз «революционеры» могут не поверить, что СССР не оставит их в трудную минуту. Г. Арбатов вспоминает, как советник Брежнева А. Александров убеждал своего шефа продолжать военное вмешательство в Анголе, сравнивая ситуацию с Испанией 30–х гг.[36] Решение было принято, Анголу удалось удержать. Так отрабатывались стереотипы внутренней политики, которые подвели СССР к афганскому кризису.
Еще в 1977 г. советско–афганская граница была одной из самых надежных и спокойных. С 1919 г. афганские монархи демонстрировали самые добрые чувства к северному соседу и получали от него экономическую помощь и международную поддержку. Советско–афганские отношения можно было бы сравнить с советско–индийскими — разные общественные системы не мешают дружбе. Впрочем, дружба дружбой, а табачок врозь — за строительство промышленных объектов СССР получал твердую валюту, которой у Афганистана было не так много. Да и страна была одной из самых бедных — по уровню жизни она занимала 108 место из 129 стран «Третьего мира». Это заставило президента М. Дауда, пришедшего к власти после свержение монархии в 1973 г., переориентироваться на богатого соседа — Иран. Шах Ирана был готов оказывать Афганистану значительную финансовую помощь, но с одним условием — страна должна быть свободна от коммунистического влияния. В Афганистане это влияние проводила Народно–демократическая партия (НДПА), возникшая в 1965 г. и тут же расколовшаяся на три фракции — более радикальную «Хальк»(«Народ»), более умеренную «Парчам» («Знамя») и работавший в военной среде вместе с «халькистами» Объединенный фронт коммунистов Афганистана (ОФКА). Несмотря на то, что в 1977 г. «Хальк» и «Парчам» формально объединились, их члены и лидеры продолжали недолюбливать друг друга, и реальное взаимодействие фракций было не велико.
Выполняя рекомендации иранского шаха, Дауд удалил из правительства военных, считавшихся «левыми». Это вызвало недовольство в армии, где было уже немало сторонников НДПА и ОФКА, предлагавших радикальный путь преодоления отсталости страны — переворот и «строительство социализма» с опорой на помощь СССР. В декабре 1977 г. власти провели аресты среди актива НДПА. 17 апреля был застрелен у своего дома один из лидеров НДПА М. Хайбар. Это убийство возмутило общественность, и на похороны Хайбара его партийным товарищам удалось собрать около 15 тысяч человек, что для Кабула очень много. Обеспокоенный ростом влияния НДПА, Дауд опасался, что шах Ирана сочтет его политику в отношении коммунистов слишком либеральной. 25 апреля он приступил к арестам оставшихся на свободе членов партии. Однако некоторые «левые», принадлежащие к афганской элите, были посажены лишь под домашний арест. В этих условиях один из них — Х. Амин отдал приказ сторонникам НДПА в армии начать «революцию». На следующий день 26 апреля и он оказался в тюрьме, но машина переворота была запущена.