— Теперь многое мне стало понятно, — сказал Альтрен, когда альб закончил свой рассказ. — Значит, мы увязли в этой каше по самую завязку, и Эрлик мне свидетель — трудно нам придется! Да-а, что и говорить, клеточка что надо — крысы, летучие твари, а на закуску и сам дракон! Если бы я не сидел тут с вами, благородный альб и уважаемый генерал, и не пил это вкусное кокосовое вино, я бы сказал, что все это выдумал злой разум. Золотой дракон! Весь из золота! Неплохая добыча для пирата!
— А вас только добыча интересует, вы, пираты, такими и останетесь! — развеселился Эмбер Шах. — Даже на пороге в адское пекло будете оглядываться, нет ли поблизости какого-то демона-ротозея, чтобы его ограбить…
— Издержки природы, мой генерал! — согласился Альтрен. Его единственный глаз весело поблескивал. — Но я не согласен, что нет никакой надежды. Все же нас две дюжины горячих парней, с которыми не так-то легко справиться. К тому же где-то рядом бродит пьяный дух, который отбирает у твоих людей вино, и он может быть очень нам полезен. А внизу в копях находится большая экспедиция. И кое-что еще! Несколько дней назад на Маане появились двое незнакомцев. Один из них молодой человек по имени Плам — ученик знаменитого мудреца Реаса Богарда, Повелителя Зари. А другого, невероятно сильного, широкоплечего крепыша звали Пепин!
— А у него был шрам под правым глазом? — оживился Ололивел.
— Да у него десятки шрамов по всему телу. Когда-то он был гладиатором.
— Невероятное совпадение! Может, это мой товарищ из золотых рудников в горах Ильбарс!
— Вполне возможно! Он очень немногословен, почти не разговаривал. Но оба они участвовали в знаменитой битве у Келиннана летом. Вы наверняка слышали о ней…
— Если это кобольд Пепин, то он, может быть, доберется сюда…
— Я больше чем уверен, что он близко. В последний раз я его видел в бою у Залива Черепов. Он дрался, как лев. И незадолго до того, как нас всех взяли в плен, успел спрыгнуть за борт.
— Удалось ли ему уцелеть?
— Да я просто уверен в этом. Такому опытному ветерану раз плюнуть справиться с акулами по всему побережью!
— Хорошо бы! Я пошлю патруль поискать его. А мы с тобой прогуляемся к рудникам. Если конечно, ты немного отдохнул.
— Нет необходимости рассылать людей! — послышался низкий хриплый голос, идущий откуда-то со стороны одинокой скалы конусовидной формы, которая возвышалась в десяти ярдах от укрепленного селения. — Я слышал весь ваш рассказ. Кобольд Пепин будет здесь через час. А если вы поможете ему перенести больного товарища — и того быстрее.
Альб вскочил на ноги и мгновенно вытащил из ножен тонкий меч. Эмбер Шах, сыпля проклятиями, последовал его примеру:
— Кто ты такой и как смог пробраться мимо наших постов, негодяй?
— Да не такой уж я негодяй, как видите, а просто меня мучает жажда! — с насмешкой сказал Румей Оглу, выходя из своего укрытия. Я бы не прочь выпить тех помоев, которые вы называете кокосовым вином. А Пепин идет с северо-востока, прямо по дороге. И советую остерегаться его пса!
Спустя какое-то время Пепин уже сидел в тени укрепления, жадно поглощая здоровенный окорок дрейка. Рядом с ним Бес приканчивал кость с остатками мяса. Хорошо пропеченные летучие твари имели, как ни странно, нежную вкусную плоть.
Плама осторожно положили в постель, устланную листьями папоротника. По совету Ололивела, который разбирался в знахарстве, все тело Плама обернули листьями шоки. Разжав ему зубы, влили немного кокосового вина, настоянного на лечебных травах. Оставалось только ждать…
Встреча старых друзей была очень трогательной. Альб и кобольд крепко пожали друг другу руки, но наблюдательные зрители успели заметить предательскую влагу, выступившую на глазах у обоих. Гибельный берег был неподходящим местом для эмоций.
Через некоторое время после того, как Пламу оказали помощь, Ололивел вместе с Эмбером Шахом, Альтреном и Румеем покинули селение и повели небольшой отряд к Нефритовым копям. Друзья, которые не виделись несколько лет, не сказали друг другу ни слова, только крепко обнялись на прощанье…
Глава 16. Встречи
Тишина в джунглях действовала на Конана угнетающе. В его родной Киммерии древние леса тоже были мрачными и суровыми, в них даже летом ощущалось ледяное дыхание Севера, но они были полны жизни. Вечная борьба за выживание многочисленных обитателей леса, неумолчное пение птиц, шорох листвы, шум пробирающихся сквозь кустарник животных. Иными словами, беспощадная битва за существование, которая делала мускулы стальными, волю — железной, а человеческую душу нежной и, вместе с тем, исполненной решимости и силы. Все это было неизвестно людям из цивилизованных стран, но из горцев, которые выходили победителями в жизни, получались отличные воины, равных которым не было во всем мире.
Обычные тропические джунгли мало чем отличались от Киммерийских гор. И здесь смерть подстерегала под каждым кустом. Действительно, легче было добыть еду — на деревьях росли сочные бананы, ананасы и апельсины, а не шишки, а добыть антилопу было намного легче, чем лося или пещерного медведя.
Однако сейчас джунгли были мертвы, и киммериец ясно ощущал пустоту здешнего леса. Его первобытной натуре были чужды такие чувства, как страх, сомнение, нерешительность или меланхолия.
Но что-то терзало его душу и не давало покоя. Может, это и была как раз тоненькая нить, связывающая дикаря с первозданной природой, не тронутой тленом цивилизации. Сколь бы ни было невероятным, Конан Варвар впервые в жизни чувствовал себя беспомощным.
Это чувство не было ему знакомо, когда будучи шестнадцатилетним он участвовал во взятии укрепленной крепости Аквилонии — Венариума, и залитый своей и вражеской кровью первым поднялся на крепостную стену… А в эпичном поединке с Марелом Непобедимым он нисколько не сомневался в том, что станет победителем, хотя еле передвигал ноги, налитые свинцом… Даже когда он сражался один против целого отряда взбесившихся пиктов, держа в руке обломок меча, и некому было прийти на помощь, Конан не поддавался отчаянию… А сейчас…
Киммериец сделал знак остановиться Кетрагу и Гюлалу, которые следовали за ним по пятам. Гирканец понял его жест и направил коня в начало колонны. За гирканцем по пятам следовал Молния Асуры Гюлал. Бесшумно Ступающий страшно привязался к степному вождю и был с ним неразлучен. Когда они прибыли в лагерь, он попросил о встрече с Реасом Богардом. Хотя встреча проходила наедине, все заметили, что после встречи Реас стал еще более молчаливым и озабоченным.
Конан попридержал коня, пока вся колонна не прошла мимо него. Когда бига, в которой ехал Богард, поравнялась с ним, Конан соскочил с коня и бросил поводья Реане, которая сидела рядом с Тошвелом Шахом. Именно по его настоянию красавица-аристократка была помещена в повозку.
Слишком долгая поездка верхом, по словам визиря, не могла не отразиться на хрупком здоровье Реаны, а потому ей необходим был хотя бы небольшой отдых.
Ко всеобщему удивлению, строптивая красавица безропотно подчинилась его решению, хотя и отказалась снять позолоченные одежды генерала Эббемиса, которые, надо сказать, ей очень шли.
Реас Богард хорошо знал Конана и сразу понял, что варвару необходимо поговорить с ним. Он спрыгнул на землю и зашагал рядом с киммерийцем. Колонна двигалась медленно, и спутники тоже не торопились, соблюдая почтительную дистанцию от главной группы всадников.
Позади них неторопливо шагал буйвол Чапа с прекрасной пираткой на спине. Сначала он все норовил возглавить колонну, но когда ему не позволили это сделать, то как настоящий лидер, он решил прикрывать колонну сзади. Конан решил, что Золотая Пантера справится с этой задачей, потому что Чапа без нее не желал сдвинуться с места.
— Хочу поделиться с тобой кое-какими сомнениями, — неуверенно начал Конан. — Ты можешь подумать, что я рехнулся, но Кром мне свидетель, кожей чувствую, что нас ожидает нечто страшное. Настолько страшное, что по сравнению с ним нападение дрейков и золотого дракона покажется нам увеселительной прогулкой по парку.
— Ты боишься, Конан?! — изумленно спросил Реас Богард.
— Да нет же! — возмущенно тряхнул черной гривой волос Конан. — Хотя… Должен тебе признаться, что-то такое есть… Очень мне это похоже на страх. Но чтоб у меня руки отсохли, если я не испытываю это впервые…
— Верю тебе, киммериец! Ты — настоящий мужчина! А страха не испытывает только глупец!
— Ты знаешь, я такое чувствую впервые. Словно где-то глубоко в душе появилась трещина и все больше расширяется и растет.
— Должен тебе признаться, Конан, что такое же чувство с некоторых пор испытываю и я тоже. Еще с первой минуты, когда мы высадились на берег, я почувствовал, что теряю контроль над событиями.
— А сейчас я почти убежден, что мне страшно, Богард! Такое услышать из уст самого Повелителя Зари!
— Мы должны трезво оценивать обстановку, варвар! Если станем обманывать себя, то ни к чему не придем…
— Я вспомнил слова, с которыми умирал Фериш Ага: «Не страшно умереть, страшно умереть трусом!» Шемит был настоящим мужчиной! А может, в последнюю минуту он просто хотел нам что-то сказать?
— Меня тоже терзает этот вопрос. Благородный Гелронд тоже сам не свой с тех пор, как мы нашли тот амулет в покинутых копях. Посмотри, как он бредет среди деревьев вдали от всех, сторонится каждого…
— Раз и альб почувствовал что-то необычное… Что же будем делать, мудрец?
— Я не стану давать тебе советы, Конан! Но мне кажется, что настоящий человек должен победить свой страх! Лично я собираюсь продолжить дальше!
— Я тоже! — обиженно проговорил Конан — его явно задели слова Реаса. В них он уловил сомнение насчет его храбрости. — Но что будем делать с девушками? Им обеим храбрости не занимать, но разве мы имеем право рисковать их жизнью? Что мне скажет Плам, если с Сианой что-то случится?