ставляли Джекоба очень четко осознавать уязвимость собственного обнаженного тела. Пожалуй, принимать гостей правителю и правда безопаснее всего в парилке.
– Ну, господин Бесшабашный… – (Царю подали миску с сырым мясом.) – Надеюсь, моя коллекция впечатлила самого удачливого на Западе охотника за сокровищами?
Из клубов пара, принюхиваясь, вынырнул медведь в расшитой жилетке поверх черной шерсти. Царь редко показывался на людях без него. Для офи-циальных церемоний медведя наряжали в форму варягского кавалериста. Вообще-то, Джекоб надеялся увидеть это зрелище на балу, однако в тот день Иванушка-дурачок, проглотив рыбью кость, недомогал. Ручных медведей царя всегда называли в честь героя, который во многих русских сказках спасал мир, хотя большую часть жизни проводил, почивая на печи. Брошенное хозяином мясо Иванушка поймал лапой на лету, а царь, передав пустую миску слуге, остановил взгляд на влажной от пота груди Джекоба.
– Гоилы утверждают, что один из них прострелил Джекобу Бесшабашному сердце, но я не вижу шрама. Значит, врут?
– Нет. Гоил хорошо прицелился и попал, даже если шрама и не осталось.
– И как после этого выжить?
– Я не выжил.
Джекоб Бесшабашный и его простреленное сердце… Царь не выглядел удивленным. Его шпионы наверняка изложили ему все версии этой истории. В ходу было несколько. Джекобу особенно нравилась та, по которой Красная Фея вживила ему в грудь сердце мотылька.
– Ну и как ощущается смерть?
– Я недостаточно долго был мертвым, чтобы ответить на этот вопрос.
Слуги внесли подушки, такие же пестрые, как рушники Бабы-яги. В Украинии и Варягии не только одни и те же ведьмы. У этих двух стран так много общего, что более крупная регулярно поглощала меньшую.
Августейший хозяин опустился на одну из подушек и кивком велел Джекобу сделать то же самое.
– Моя коллекция волшебных вещей гораздо обширнее того, что вы видели сегодня, – начал он. – Она занимает еще два дворца, местонахождение которых веками держится в секрете. В этих запасниках мой отец несколько десятилетий разыскивал два расписанных эмалью яйца с живой и мертвой водой. По слухам, благодаря им один из наших предков прожил сто девяносто восемь лет. Но яйца бесследно исчезли.
На альбионском царь говорил с лотарингским акцентом. В аристократических семьях Варягии детей традиционно обучали гувернеры из Лотарингии, однако двумя войнами с Горбуном Николай III положил конец этой традиции. Восток вспомнил, что он Восток. Что будет означать для Лотарингии и Альбиона союз Варягии с гоилами? Джекобу хотелось спросить об этом у Орландо Теннанта, но… Подумать только, Джекоб, Лиска с ним… Ему стоило за спиной у Молотова стащить один из орехов, съев которые, влюбляешься в первую встречную. Хотя… если он не ошибается, этой первой встречной была протянувшая ему тарелку для мелочи старая нищенка. Вид собственного нагого тела наводит его не на те мысли. Черт подери, Джекоб, вспомни, где ты!
– Коллекция впечатляет, ваше величество, – ответил он. – Но ее есть еще чем пополнить.
Медведь положил голову на обнаженное плечо царя. Глаза у него были почти такого же цвета, как обработанная защитным средством кожа его хозяина. Согласно легенде, давным-давно про одного из предков Николая III рассказывали, будто в одну особенно суровую зиму, унесшую жизни многих тысяч его подданных, он, желая спасти своего медведя от голодной смерти, предложил ему на съедение себя. Но медведь согласился съесть только левую руку царя. Может, поэтому в Москве делают такие замечательные протезы.
– Волшебные предметы редко исполняют политические желания, я прав? – Николай почесал медведя за ухом. – Была ли хоть одна страна завоевана при помощи семимильных сапог или ведьминого зелья?
«Мой брат сейчас несет по вашей стране оружие, которое уничтожило с помощью колдовства три армии», – так и вертелось на языке у Джекоба, но он, разумеется, этого не сказал. Николай был прав. Большинство волшебных предметов исполняли очень личные желания: красота, вечная молодость, любовь до гроба…
Джекоб знал в Каледонии женщину, у которой когда-то был долгий роман с Орландо. Она даже последовала за ним в Левонию. Хватит, Джекоб.
Царь спихнул с плеча медвежью морду. Даже если они в одежде, из пасти у них все равно разит диким зверем.
– Я хочу, чтобы вы нашли для меня один колокол… – (Слуга дал медведю сожрать горсть листьев, и Джекоб почувствовал запах мяты.) – Его звон якобы возвращает к жизни мертвых. Думаю, вы о нем уже слышали? Кто же лучше всех годится для этих поисков, как не охотник за сокровищами, который и сам побывал в царстве теней?
Нет, Джекоб никогда не слышал о таком колоколе, но поостерегся бы признаваться в этом царю.
– Разумеется, – соврал он. – Колокол, говорят, висит в одной церкви в горах Ямантау. Но колдовство действует, только если сбрызнуть его язык соленой водой. Колокол когда-то принадлежал одному морскому царю.
Неплохо, Джекоб. Он едва сам себе не поверил. Медведь не спускал с него глаз, и оставалось надеяться, что рассказы, будто он нюхом чует любую ложь, это просто слухи. Его хозяин, во всяком случае, был явно впечатлен.
– Об этом обстоятельстве я ничего не знал. Хорошо. Когда вы сможете отправиться в путь? Я дам вам самого быстрого из моих коней.
Все оказалось проще, чем ожидалось. Может, и следующий шаг будет не сложнее.
– Ваше величество, в горах Ямантау на лошади пробираться тяжело. Куда больше пользы было бы от одного из ваших ковров-самолетов. – О, врать он умел замечательно! Как-никак ему уже приходилось обманным путем выбираться из печи лотарингской деткоежки и из гроба каталонского вампира.
Николай III нахмурился. На янтарном лбу выступили бисеринки пота.
– Ну, не знаю. В этих коврах чужеземное колдовство. Вы уверены? У меня очень хорошие лошади.
Чужеземное колдовство. Царь выразил повсеместно распространенное за зеркалами опасение. Но даже если ковры из Фарсы, Пуштуна или Альмохады, они не коварнее волшебных вещей его родной страны.
– Не беспокойтесь, – сказал Джекоб. – Я привык обращаться с волшебными вещами из самых разных стран. Без этого в моем ремесле не обойтись. Нужно лишь время, чтобы понять их магию.
– Ладно. Как хотите. – Николай взял поданный слугой бокал. – Мне гораздо легче расстаться с ковром-самолетом, чем с одной из моих лошадей.
Слуга протянул бокал и Джекобу. Пряное вино. В такой жаре он предпочел бы воду.
– Простите за вопрос, ваше величество, но кого вы хотите воскресить с помощью колокола?
Царь швырнул пустой бокал в выложенную плиткой стену. Слуги молча бросились убирать осколки с облицованных голубой глазурью камней. В Варягии верили, что разбитое стекло рассеивает тени прошлых бед.
– Сына Максима.
– Как давно он умер?
– Триста дней, пять часов и несколько минут назад. Привезите колокол, и станете богачом. – Царь поднялся с подушек, давая понять, что это позволено и Джекобу.
– Я добуду вам колокол.
Ложь далась Джекобу тяжело. Это верный путь стать царю Варягии врагом, а жаль. По отношению к императрице Аустрии или кронпринцу Лотарингии подобных угрызений совести он никогда не испытывал.
Слуги плеснули на каменку розовой воды, и баня наполнилась таким густым белым паром, будто все они стояли в облаках.
– Я пришлю вам ковер. Среди тех, что показывал Молотов, какой-то подходит вам больше других?
– Да, но он самый дорогой в вашей коллекции.
Мастера, вручную соткавшие ковер, должны десять дней и ночей ходить по узору босыми ногами. Только так ковер становится волшебным. «А еще благодаря мастерству, – добавил бы Роберт Данбар. – Не устану тебе повторять, Джекоб: любой может стать волшебником, достигнув в каком-то деле истинного мастерства». Халат, который подали царю, явно создал мастер: на матовом золоте шелка раскинули огненно-красные крылья жар-птицы. Какое волшебство родилось благодаря столь искусной работе? Может, этот халат приносит счастье тому, кто его надевает?
Николай взмахом руки подозвал к себе медведя.
– Я велю доставить вам ковер завтра. Вы все еще живете у Барятинского?
Джекоб кивнул. Как все просто!
– До свидания, господин Бесшабашный, – сказал царь по-варягски, протягивая руку. – И как у нас говорят, благодарю.
И Николай III вышел вслед за своим медведем. Слуги вытерли с кожи Джекоба пот и проводили его в предбанник, где он оставил одежду.
– Сколько лет было сыну царя, когда он умер? – спросил Джекоб одного из слуг.
– Шесть годков, барин. Тифозная лихорадка.
Да, Джекоба и впрямь мучила совесть. И он поклялся себе когда-нибудь найти колокол и загладить вину перед царем, которого обманул. Когда-нибудь, вдвоем с Лисой, как в прежние времена. Ни фей, ни эльфов, только она и он – в поисках утраченных сокровищ этого мира.
Джекоб взял рубашку.
Оттуда выпала картонная карточка.
Она была у него очень долго. Кто бы мог подумать, что Лиса и Борзой составят такую отличную пару?!
В самое сердце.
Царь, как и ожидалось, велел выплатить ему аванс. Получив деньги, Джекоб попросил шофера подождать и положил один из сверкающих серебряных рублей в грязную ладонь мальчишки, просившего милостыню у ворот дворца.
– Закопай это за меня у реки, – сказал он и сунул под монету карточку Игрока. – Но берегись: если просто выбросишь ее или оставишь себе, она принесет тебе сто дней – сто несчастий.
От ревности это не избавило, однако, когда Джекоб сел в машину царя, на душе у него заметно полегчало.
42Разбойники на деревьях
Может, ему стоило быть осмотрительнее? Да, Неррон. После каждого дождя Шестнадцатая едва переставляла ноги, пока не соскребала со всех суставов кору, а ее братец пускал корни, которые срезал с ног собственными пальцами. Каждым туманным утром становилось все хуже: лунный свет, мокрые тени под деревьями. Колдовство Феи самым очевидным образом побеждало в борьбе против стекла и серебра, но он-то –